В этот момент кто-то обнял ее за талию.

Она крутанулась на каблуках, напрягшись как струна, и прислонилась к буфетной стойке.

Ее взяли в кольцо трое сильно поддатых парней.

– Глядите-ка, ребята, тут есть чем поживиться…

Один из обидчиков снова протянул руки к Диане. Она уклонилась и вернулась к стойке. Скинула пальто, взяла бокал и сделала вид, что пьет, надеясь, что пьяные кретины отстанут, но кто-то засопел ей в затылок. Бокал разлетелся у Дианы в руке на осколки. Она заметила на одном из осколков след от губной помады и прикрыла его ладонью, чувствуя, как стекло рассекает кожу.

– Убирайтесь к черту…

Парни у нее за спиной гнусно захихикали:

– Ой-ой, посмотрите-ка на эту недотрогу…

Жгучие слезы потекли из-под роговой оправы ее очков. Диана отчетливо подумала: «Не делай этого». Но один из придурков начал издавать неприличные звуки прямо ей в ухо, бормоча что-то о «мохнатках», «щелках» и «сладких местечках». «Не делай этого», – вновь сказала себе Диана, снимая очки и закалывая волосы. Другой парень воспользовался моментом и сунул руки ей под жилет. Горячие пальцы коснулись сосков, он просюсюкал:

– Не дразни меня, цыпочка, а то…

Хруст ломающейся челюсти заглушил мелодию «Art Of Noise».

Парень отлетел к камину и разбил лицо о мраморный выступ. Диана провела удар локтем. Она успела подумать «НЕТ», но ее рука уже наносила другому обидчику удар по ребрам, именуемый «бычья челюсть». Кости хрустнули, парень рухнул на стойку с закусками, потянув за собой скатерть, зазвенели тарелки и бокалы.

Диана замерла: главное в технике Вин-Чун – расслабление и дыхание. Третий подонок испарился, и она вдруг осознала, что все на нее смотрят и ошарашенно перешептываются. Она надела очки, потрясенная не жестокостью сцены и не приключившимся скандалом, а собственным спокойствием.

Откуда-то справа донесся срывающийся голос Натали:

– Ты… ты… ты что, больная?

Диана медленно повернулась к темноволосой хозяйке дома:

– Мне очень жаль.

Она пошла к двери, обернулась и на пороге крикнула через плечо:

– Мне очень жаль!

Бульвар Сен-Мишель не обманул ожиданий Дианы.

Пустынный, ледяной и залитый светом.

Диана шла, глотая слезы: она чувствовала себя уязвленной, но и наконец свободной. Ей нужны были доказательства, и она их получила. Отныне и навсегда ее жизнь будет протекать вне круга, вдали от других людей. Она мысленно вернулась к тому, с чего все началось. К жестокому нападению, которое убило в ней главнейший и самый естественный инстинкт, превратив ее тело в неприступную крепость с прозрачными стенами.

Она вспомнила шелест ив и мерцавшие вдалеке фонари.

Как наяву ощутила во рту вкус травы, почувствовала на лице дыхание насильника.

Мозг отреагировал мгновенно: она как наяву увидела мысленным взором лицо матери. Она устало улыбнулась: на сегодня с нее довольно ненависти. Она дошла до площади Эдмона Ростана, миновала подсвеченный фонтан. Слева остался Люксембургский сад. Движимая неясным чувством, Диана подбежала к черной с золотом решетке и дотронулась подушечками пальцев до листьев.

Она чувствовала себя невероятно легкой, почти невесомой, словно навек воспарила над землей.

В этот день, 18 ноября 1989 года, Диана Тиберж навсегда похоронила себя как женщину.

– Могу я вам что-нибудь предложить?

– Спасибо, ничего не нужно.

– Вы уверены?

Диана подняла глаза.

Стюардесса в синей форме смотрела на нее с неприкрытым сочувствием. Этот взгляд окончательно вывел ее из себя. Диана совсем выбилась из сил, пытаясь порезать на кусочки оладьи из «детского меню»: их принесли Люсьену сразу после вылета из Бангкока. Она действовала так неловко, что пластмассовые нож и вилка гнулись у нее в руках, кроша еду, вместо того чтобы ее разрезать. Диане казалось, что все на нее смотрят и видят, какая она неумелая и дерганая.

Улыбнувшись красными губами, стюардесса удалилась. Диана предложила мальчику еще кусочек оладушки. Но Люсьен не пожелал открыть рот. Она совсем растерялась, густо покраснела и снова подумала, как нелепо, должно быть, выглядит: щеки пылают, светлые волосы растрепались, а рядом – маленький черноглазый мальчик. Сколько раз стюардессы наблюдали подобное? Растерянные, перепуганные белые женщины, нашедшие в Азии свою судьбу и везущие ее домой вместе с багажом.

В проходе снова появилась девушка в синем. «Конфеты, мадам?» Диана попыталась быть милой. «Не беспокойтесь, у нас и правда все в порядке».

Накормить сына ей так и не удалось: он не сводил глаз с экрана, где показывали мультфильмы. Ладно, один раз не поел, это еще не конец света. Диана отодвинула поднос, надела Люсьену наушники и задумалась. Какой язык выбрать? Английский или французский? А может, просто включить музыку? Она ни в чем не была уверена. Наконец выбрала музыку, тщательно отрегулировав громкость.

Стюардессы унесли подносы, притушили свет, и в салоне наступил покой. Люсьен уже задремал. Диана прилегла на свободные кресла справа от него и прикрылась пледом. В дальних перелетах она больше всего любила именно этот час: вокруг царит полумрак, на стене мерцает экран телевизора, застывшие пассажиры в наушниках, укутанные в одеяла, похожи на коконы… Все словно плывет, парит между сном и высотой, где-то над облаками.

Диана прислонилась затылком к спинке кресла и постаралась не шевелиться. Понемногу мышцы ее расслабились, плечи поникли. Она почувствовала, как возвращается, растекаясь по венам, спокойствие. Закрыв глаза, она прокручивала в голове разные этапы своей жизни, которые привели к крутому повороту в ее судьбе.

Ее спортивные успехи и светские подвиги остались в прошлом. В 1992-м Диана с блеском защитила докторскую диссертацию по этологии: «Приемы охоты и организация зон обитания крупных хищников в национальном заповеднике Масаи-Мара в Кении». Она сразу начала работать на частные фонды, выделявшие значительные средства на изучение и защиту природы. Диана путешествовала по Субсахарской Африке и Юго-Восточной Азии, участвовала в программе сохранения бенгальских тигров в Индии. Год она изучала канадских волков, проследив их миграцию до северо-западных территорий страны.

Теперь Диана вела бродячую одинокую жизнь исследователя, много путешествовала по миру, общаясь главным образом с природой, что вполне соответствовало ее детским мечтам и чаяниям. Наперекор всему и вся, несмотря на пережитые травмы и тайные фобии, Диана сумела стать счастливой. В основе этого счастья лежала независимость.

Но в 1997 году в ее жизни начался новый этап.

Она приблизилась к порогу тридцатилетия.

Сама по себе эта дата мало что значила. Особенно для такой женщины, как Диана: высокая и гибкая, она проводила большую часть времени на свежем воздухе, что лучше всего защищало ее от потрав быстротекущих лет. Однако с точки зрения биологической цифра «3» была знаковой. Как ученый-естественник, Диана знала, что именно в этом возрасте матка начинает стареть. В развитых странах женщины заводят детей все позже, хотя природой их детородным органам предназначено начинать функционировать много раньше, как у тех африканских маленьких мам, едва достигших пятнадцатилетия, которых ей так часто доводилось встречать на своем пути. Грядущее тридцатилетие стало для нее символическим порогом, напомнив Диане горькую неоспоримую истину: детей у нее не будет – никогда. По той простой и очевидной причине, что она никогда не заведет любовника.

Диана не была готова к очередному самоотречению и начала искать выход. Накупила книг и погрузилась в кошмары искусственного оплодотворения. Можно было использовать банк спермы. В этом случае в момент овуляции донорскую сперму введут либо в шейку матки, либо в саму матку, то есть врачи полезут ей внутрь острыми ледяными инструментами. Семенная жидкость незнакомого мужчины попадет в ее лоно, оросит детородные органы. Диана представила себе, как ее матка, фаллопиевы трубы, яичники пробуждаются, реагируя на вторжение. Нет. Никогда. Для нее это равносильно новому изнасилованию.