Зато в соседней лавке суетливый старичок, поначалу заявивший, что у него нет ничего старинного, минуту спустя с энтузиазмом согласился показать свои «сокровища». В коробке из-под обуви лежала горка антиквариата, на некоторых статуэтках даже сохранился слой песка. Повертев несколько предметов в руках, наши специалисты вынесли приговор: египтяне научились изготавливать первоклассные подделки. За страшненькую ушебти якобы римского периода торговец запросил 100 долларов. «Для копии дороговато!» – разочаровали его мы. Торговец настаивал: вещь настоящая! Он еще долго кричал, что мы не разбираемся в антиквариате. Пусть кричит: перед лавкой стоит полицейский автомобиль, а это явный признак того, что опасаться купцу нечего – настоящих вещей у него нет.

Может быть, нам повезет и мы найдем что-нибудь у потомков Мухаммеда и Ахмеда Абд эль-Рассулов, обнаруживших в свое время гробницу жреца Паиноджема? В арабской деревне не составляет труда найти любого человека... Каждый с радостью покажет тебе место, где их можно встретить.

Как уберечь мумию?

Климат Египта идеален для естественного мумифицирования – в сухом песке тело не подвергается тлению, а просто высушивается. С самых древних времен, со времени оформления представлений о загробной жизни, египтяне верили, что сохранение тела человека необходимо для его посмертного существования. В отличие от индуистской религии, где тело человека рассматривалось как бренная плоть и каждый должен стремиться к освобождению из него души, древняя религия египтян говорила, что для «вхождения человека в день», то есть возрождения, подобно богу Ра, человеку необходимо тело, в которое он снова войдет. По свидетельству Геродота, парасхиты – древнеегипетские бальзамировщики – предлагали родственникам умерших три варианта бальзамирования в зависимости от их материальных возможностей. Царские останки, как правило, мумифицировали следующим образом: внутренние органы извлекали через надрез в брюшной полости, а через нос, проламывая решетчатую кость, специальным крючком вынимали мозг. После этого тело на 70 дней клали в щелок. На последних этапах бальзамирования грудную клетку, брюшную и ротовую полости заполняли пропитанными смолами тканями, опилками или глиной. В глазницы закладывали матерчатые шарики или луковицы, а в более позднее время делали инкрустации глаз – все это позволяло сохранить прижизненную форму тела. Все внутренние органы запечатывались в специальные сосуды – канопы, а крышки для них изготавливали в виде голов божеств-оберегов. На лица умерших наносили румяна, подкрашивали им губы и линии бровей, красили ногти. Прически пожилых женщин дополняли шиньонами, которые подвязывали к их собственным редким локонам. После этого тело тщательно пеленали, прокладывая слои бинтов многочисленными амулетами, зачастую сделанными из драгоценных материалов. По иронии судьбы именно эти обереги, целью которых было обеспечение сохранности мумий, во многом стали причиной их уничтожения. Второй и третий способы бальзамирования были предельно просты и дешевы. Через задний проход в тело умершего вводили кедровое масло (в тела бедняков – редьковое), а труп выдерживали в щелоке. После этого разложившиеся органы выпускали естественным путем, а тело возвращали родственникам. Интересен тот факт, что тела знатных и просто красивых женщин относили на бальзамирование только по прошествии 3-4 дней, чтобы избежать случаев некрофилии. На саркофаге обязательно должно было быть указано имя умершего. Саркофаг фигурировал в древнем мифе о воскрешении Осириса после убийства его братом Сетом в борьбе за власть и считался обязательным атрибутом погребения. В поздние времена любой умерший отождествлялся с Осирисом и, следовательно, претендовал на бессмертие.

В просторном зале кафе «Рамессеум», что расположено неподалеку от того самого погребального храма Рамсеса II, от которого оно и получило название, так же душно, как и на улице, но здесь одно из немногих мест на западном берегу Нила в Луксоре, где можно выпить пива. Ощущаем себя почти древними египтянами, которые пили напиток на основе ячменя, отдаленно напоминающий современное пиво. Вокруг нас расположились водители такси и какие-то мрачные личности – не иначе торговцы ценностями из гробниц. Кроме рекламы пива на стенах – копии газетных вырезок и портрет мальчика с массивным ожерельем явно старой работы. Я видел его в Каирском музее, в зале сокровищ гробницы Тутанхамона. Голос из ниоткуда произносит: «Это мой отец Шейх Хусейн – вместе с Картером и моим дедом он нашел гробницу Тутанхамона». Как выяснилось, голос принадлежал явно преувеличивавшему заслуги своих предков невысокому упитанному египтянину с широкой улыбкой на смуглом лице. «Я Нуби Абд эль-Рассул, мне сказали, что вы меня искали, – произнес мужчина на хорошем английском языке. – Поговорим у меня дома». Нуби привез нас к себе домой на новом автомобиле и уже с порога велел жене приготовить чай. Дома у Нуби проходило небольшое семейное торжество по случаю покупки нового телевизора. Расположившись на втором этаже, под горячий чай мы повели беседу. Осторожно расспрашиваю хозяина о жизни. Нуби отвечал мне охотно, но общая картина не прояснялась. Оказалось, что он вовсе не интересуется археологией, находки его не прельщают, а на жизнь наш новый знакомый зарабатывает содержанием небольшого заводика, изготавливающего поделки из алебастра, какие в Курне встречаются на каждом шагу.

Я попробовал закинуть нехитрую удочку и спросил, где он черпает идеи для статуэток: руководствуется вдохновением или у него перед глазами есть образцы для подражания? Но у Нуби оказался слишком большой опыт общения с любопытными европейцами: «Мои работы традиционны», – заявил хитрый египтянин. Он даже пошутил, что «подделывали», скорее, самого его отца Шейха Хусейна, скончавшегося 11 лет назад: бессовестные соседи выдавали своих родственников за знаменитого помощника Картера, пытаясь вытрясти из западных журналистов «бакшиш». Однако под конец беседы Нуби все-таки проговорился: «Вы знаете, как называют мой дом в округе? Белый дом! И знаете почему? Потому что он белого цвета». Не стоит искать здесь параллелей с резиденцией американского президента, скорее всего, люди, «окрестившие» так дом Нуби Абд эль-Рассула, знают наверняка: в древности «белыми домами» называли сокровищницы.

На следующий день поиски «сокровищ» продолжились. Нам повезло, и нам разрешили осмотреть гробницу ТТ23, на исследование которой российские ученые недавно получили концессию.

Если в вас жив романтический дух искателя сокровищ, то, скорее всего, он испарится сразу же после входа под мрачные своды скальной усыпальницы: мельчайшая пыль, поднятая упавшими камнями из кладки, замуровавшей вход, сразу проникает в легкие. Но неприятнее всего странный едкий и удушающий запах. Поневоле вспомнились легенды о помощниках того же Картера, надышавшихся убийственных «паров» в гробнице Тутанхамона и вскоре после вскрытия сокровищницы скончавшихся… Легенда легендой, но страшно же!

Сквозь мрак проступают очертания вырубленных статуй и саркофага, расположенного в камере напротив входа. Когда же глаза привыкают к полумраку, источник неприятного запаха становится очевиден: летучие мыши, облюбовавшие своды темных подземных пещер. Яркий луч карманного фонарика выхватывает из мрака их ушастые головы и тельца со сложенными крыльями. Отступать, однако, некуда. Мы решили обследовать гробницу и выяснить, как глубоко ведет подземный коридор. Правда, сопровождавший нас инспектор, кажется, был лишен авантюрного духа и через 20 метров стал отставать. Дневной свет померк... Чем дальше мы спускались по узкому коридору, круто уходящему вниз, тем сильнее росло беспокойство. Воздуха становилось все меньше, запах все удушливее, а мозг уже просчитывал самые печальные варианты развития событий.

По дороге были разбросаны осколки гробов, полуистлевшие бальзамировочные бинты, но это было еще терпимо. А потом я наткнулся во мраке на распотрошенную мумию, замурованную в каменной стене, и на несколько черепов с жутко раскрытыми челюстями. Баста! Не нужны мне никакие сокровища!