С другой стороны, римским сенаторам Нерон выказывал заметную холодность. Теперь очень многие из них, казалось, не были в состоянии понять его. Неудивительно, поскольку группы сторонников Пизона и Тразеи были недавно ликвидированы, а заговор Винициана был еще впереди. Фаворит Нерона Ватиний, хромой сапожник, ставший доносчиком, как утверждает Дион Кассий, обычно развлекал императора за столом многозначительной шуткой: «Я ненавижу тебя, Нерон, потому что ты – сенатор!»

Император понял намек, поскольку было отмечено, что когда он отправился в Грецию и снова возвратился в Италию, то отказался вернуть сенаторам обычный церемониальный поцелуй или отвечать на их приветствия. Контроль за делами в Риме был возложен не на его совет, вдохновитель которого Тигеллин сопровождал Нерона в Грецию, а на двух вольноотпущенников греческого и восточного происхождения, служащих в качестве его министров: Геллия, который контролировал азиатские имения Нерона, и Поликлита, кому Нерон ранее доверил миссию в Британии.

Итак, сделав такие распоряжения, Нерон почувствовал наконец, что может теперь обратиться к народу, который действительно понимал, что такое настоящее искусство, – к грекам. Потому что это должно было быть артистическое турне. Приняв участие в празднествах на Коркире (Корфу) и в Актии, император проследовал в Коринф, столицу провинции, где, вероятно, провел зиму. Затем на следующий год он принимал участие в празднике в Аргосе и в четырех национальных играх – Олимпийских, Пифийских, Истмийских и Немейских. Все эти пять событий были отмечены на монетах того времени с надписями на греческом, отчеканенных губернатором Египта. Даты проведения различных игр были изменены так, что одна следовала за другой, чтобы Нерон смог принять участие во всех соревнованиях. Программы также были изменены. Было введено исполнение трагедий в Истмийские игры в Коринфе, где Нерон также пел гимн и краткую песнь о чудесах морских.

На Олимпийских играх (позднее объявленных недействительными) было устроено исключительно музыкальное соревнование, чтобы император мог появиться не только в качестве кифареда, но и трагического актера. В Олимпии Нерон также управлял двумя квадригами и колесницей с впряженным в нее десятком лошадей. Управляя колесницей с десятью лошадьми, он был выброшен из нее. Полуослепленный, Нерон забрался назад, но был не в состоянии закончить гонки. Несмотря на это, ему была присуждена награда – решение, которым судьи заработали дар в миллион сестерциев.

Во всех играх, где Нерон соревновался, он получал награды. Всего тысячу восемьсот восемь. В музыкальном соревновании он побеждал самых знаменитых музыкантов того времени, включая его собственного учителя Терпна.

Его победы провозглашались следующими словами:

«Нерон Цезарь выигрывает это состязание и венчает римский народ и весь обитаемый мир, который принадлежит ему».

Нерон заранее объявил, что его стремлением было стать победителем во всех четырех главных играх. Разнообразные судейские коллегии обеспечили осуществление этих его амбиций. Но хотя Нерон позаботился о том, чтобы их благоприятные оценки не остались недоплаченными, он все-таки не забывал о тяжелом финансовом положении дома, поскольку считал уместным не отказываться от денежного вознаграждения, которое полагалось к венкам победителя. Для греков это стало еще одной проблемой, которая уже давала им повод для беспокойства, тем более что у императора была ненасытная страсть к приобретению произведений искусства.

Нерон нашел время поучаствовать не только в знаменитых национальных состязаниях, но и местных соревнованиях меньшего масштаба. Однако он избегал визитов в Спарту или Афины. Традиционная спартанская дисциплина не слишком была ему по нраву, а Афины, возможно, не привлекали его, как уже было упомянуто ранее, из-за всех этих мифов о фуриях, преследующих Ореста после того, как тот убил свою мать. Не мог Нерон также поддаться соблазну ступить на Афинскую территорию, чтобы принять участие в Элевсинских мистериях, откуда люди с нечистой совестью изгонялись по призыву глашатая.

Склонность Нерона к авантюрным и дающим волю воображению проектам была видна лучше всего на примере плана создать канал через Коринфский перешеек – плана, который был безуспешно начат в правление трех предшествующих ему императоров и продолжен не столь давно императором Калигулой. Если бы построить такой канал, корабли могли бы больше не огибать мыс Матапан (Matapan), где часто случались штормы, каждый год уносившие печальную дань человеческих жизней и имущества. Веспасиан, теперь занимающий пост главнокомандующего войсками в Иудее, послал на помощь шесть тысяч еврейских пленников, и по случаю официальной церемонии начала работ была устроена музыкальная программа. Но приверженцы традиций заявили, что предзнаменования были дурные, поскольку весь план является оскорблением воли Божьей. Поэтому Нерон самолично схватил золотую лопату и принялся кидать землю, а затем его примеру последовали другие. Говорили, что, когда канал будет готов, он собирался переименовать Пелопоннес в Неронопоннес – остров Нерона.

Но мудрец Аполлоний из Тианы пессимистично заявляет, что императору не суждено было переплыть Истм, и он оказался прав. Только одна пятая канала была вырыта, начиная от порта Лехея на западном конце, а затем преемники Нерона отказались от этой затеи. Истмийский канал не был открыт до 1893 года. (Проект же Нерона для еще одного гораздо более длинного канала в самой Италии, простирающегося от Неаполиса и Путеол до Остии, остался таким же неосуществленным, хотя ради этого были разрушены знаменитые Цекубские виноградники.)

В конце своего путешествия по Греции Нерон предпринял акцию, которая принесла ему невероятную популярность на Востоке, а именно: 28 ноября 67 года он появился на стадионе в Коринфе и объявил Грецию свободной. Большие города в различных частях империи были уже «свободны» – это означало, что им позволялось поддерживать определенный престиж и несколько более свободное самоуправление. Но в том, что целая римская провинция была объявлена свободной, было нечто новое. Радость греков, вызванная этим широким жестом, была неизмеримой, поскольку весь греческий народ сентиментально купался в лучах своей прошлой славы. Но это было вовсе не сентиментальным жестом – Нерон одновременно объявил страну свободной от римской дани.

«Свобода» города ни в коей мере не несла иммунитета от налогов. Но теперь целое сообщество больших городов, которые образовывали провинцию Ахею, получило и то и другое; и это было, очевидно, невероятным практическим преимуществом, особенно потому, что большинство греков не имело свободных денег в достаточном количестве.

Речь Нерона по поводу этого дара греческому народу сохранилась на бронзовой табличке, найденной в маленьком городке Акрефие (Acraephiae) в Беотии, к северо-западу от Афин. Подобно обращению к Тиридату сразу перед отбытием из Италии, это прекрасная иллюстрация высокопарного, самодовольного стиля императора.

Она приводится в книге Диттеберга [37]:

В городе, где была найдена эта табличка, и, несомненно, в каждом другом греческом городке издавались эдикты в благодарность Нерону за его щедрость. Мероприятия в честь этого события в Акрефие были предложены обладателем прославленного беотийского имени Эпаминодом, сыном Эпаминода. Он отождествляет Нерона с Новым Солнцем; император является реинкарнацией как Аполлона, так и Зевса-Освободителя. Этот полет фантазии отражен в монетах империи, изображающих IUPPITER LIBERATOR (Юпитера-Освободителя) – бога, которому, по несчастливому совпадению, Сенека и Тразея воздавали возлияния перед своей смертью. «Да здравствует покровитель Греции!» – провозглашают монеты того времени из Аполлонии на Ионическом море, и даже такой строгий аскет, как Аполлоний из Тианы, был взволнован этим событием. Стали слагаться легенды о Нероне (см. приложение 1).