Американский путешественник, а американцы любят путешествовать, нуждается в еще большей опеке. Во-первых, все должно быть самым удивительным и интересным, так, чтобы потраченные деньги были оправданны. Еще Марк Твен иронизировал по этому поводу: «До сих пор мы встречали заграничных людей и заграничного вида предметы, но всегда вперемешку с предметами и людьми, которые были нам известны и прежде, и поэтому новизна обстановки во многом утрачивала свою прелесть. Мы жаждали чего-то вполне и совершенно заграничного – заграничного сверху донизу, заграничного от центра до окружности, заграничного внутри, снаружи и вокруг, чтобы ничто не разбавляло этой заграничности, ничто не напоминало о знакомых нам народах или странах земного шара».

Но тем не менее все должно соответствовать американскому уровню и стандарту жизни. Находясь в Италии или Франции – гастрономических центрах Европы, американец все равно будет получать удовольствие только от привычного гамбургера. Очень славный американский профессор-политолог, в задушевной беседе рассказывавший о своей жизни в Китае, самым запоминающимся эпизодом своего там пребывания назвал регулярные поездки на велосипеде на огромное расстояние, так как он нашел (здесь он хитро улыбнулся) «один магазин, где продавали кока-колу». Отсутствие привычных компонентов лишает американца способности радоваться жизни – американская туристка, приехавшая на 2 дня в Петербург, может устроить настоящую и вполне искреннюю истерику из-за того, что ей продали «фанту» без льда, и заставить весь автобус потратить 2 часа на его поиски.

Ну и, наконец, путешественник должен быть заранее готов ко всем трудностям заграничного путешествия (иначе он вполне может начать судиться с туристической фирмой).

Случайно подслушанный однажды инструктаж на берегу прекрасного итальянского озера Комо звучал следующим образом: «Вот эта денежка – тысяча лир, она только звучит такой большой, на самом деле это мало. Когда будете расплачиваться в магазине, внимательно считайте нолики, чтобы не ошибиться и не дать большую бумажку. Продавец, конечно, будет стараться вас обмануть, так что будьте внимательны и помните, что тысяча лир только звучит много, на самом деле это мало», – и так далее, в том же духе, до бесконечности.

Американские путеводители полны заботливых рекомендаций: «На паспортном контроле протягивайте паспорт твердо, не теребите его», «еду, слишком жидкую, чтобы есть вилкой, едят ложкой… Суповая ложка немного больше десертной и кофейной». А вот как согласно культурологическому справочнику выглядит рекомендация иностранным гостям: «Иностранцам бывает трудно разобраться, как себя вести в различных ситуациях. Например, если босс пришел к вам в кабинет и положил ноги на ваш стол, это говорит о его расположении, но отнюдь не означает, что вы можете сделать то же самое в его кабинете». Вот такая сложная система отношений!

Стремление к комфорту и удобству привело к интересным результатам: первопроходцы и покорители мустангов стали превращаться в изнеженных детей цивилизации и прогресса, для которых самое главное, чтобы все было привычно и просто, чтобы не надо было напрягаться ни физически, ни интеллектуально.

Простота и наивность действительно отличают жителей Соединенных Штатов. Им свойственно детское восприятие мира, в котором есть только черное и белое, добро и зло, правда и ложь и нет полутонов, причем истинными всегда являются американские ценности. Американские студенты не могут понять русскую сказку «Морозко»: за что награждается девочка, обманувшая дедушку Мороза? Самым отрицательным героем «Анны Карениной» для них является Стива Облонский – он обманывает жену, тратит деньги, много ест и думает все время об удовольствиях, а самым положительным – Каренин, хороший семьянин, отличный работник, сама же коллизия романа представляется им искусственной: муж согласен на развод, любовник – на брак, из-за чего под поезд бросаться?

Наивность американцев особенно заметна при их столкновении с русскими. Они так искренне верят в непогрешимость и правильность своей системы, что не в состоянии почувствовать неправду, даже при всей их коммерческой хватке. Серьезный пожилой бизнесмен со слезами на глазах рассказывал о бедном художнике из России, который, приехав в Америку, перешел в новую веру, так как, войдя в их церковь, «почувствовал какое-то жжение в груди, как будто там вспыхнуло пламя». Тот факт, что этот переход означал еще вид на жительство, материальную помощь и даже крышу над головой, никак не связывался у бизнесмена с моментом «просветления». Это слишком цинично, чтобы представить такое.

Кстати, американцы по-своему религиозны, но это непонятная нам религиозность – очень практичная, очень политизированная, очень внешняя. Походы в церковь скорее похожи на общественные собрания, да и сами церкви больше напоминают клубы – голые стены, современная архитектура, яркий свет, микрофоны и сцена. Они религиозны, но не набожны – к американцам это слово применить невозможно.

Анна Павловская

Как известно, особо тонкой и скрупулезной работой всегда славились ювелиры и золотых дел мастера. Были, правда, еще механики, способные научить железную нимфозорию танцевать кадриль, а также любители, готовые эту нимфозорию, сиречь блоху, подковать. Но все это было просто игрушками и украшениями, до тех пор, пока электроника не стала настолько миниатюрной и мощной, что научилась управлять тысячами различных устройств и обрабатывать информацию от миллионов сенсоров. Умным и маленьким микрочипам понадобились глаза и уши, а также руки и ноги, и технологи всерьез занялись миниатюризацией сенсоров, двигателей и механизмов. Изготовление микро-электро-механических систем (МЭМС) стало вполне самостоятельной отраслью промышленности и сегодня их можно встретить не только в исследовательских лабораториях, но и в быту, и на производстве.

Традиционные технологии изготовления микродеталей имеют жесткий предел мелкости, определяемый размером обрабатывающего инструмента. Наиболее мелкие детали мы сегодня находим внутри обычных часов со стрелками. Причем неважно, механические это часы или электронные – все равно шестеренки, передающие движения стрелкам, настолько малы, что без специальной оснастки всю конструкцию не собрать и винтики не закрутить.

Но даже самое малюсенькое колесико и крошечный рубиновый камешек от часов покажутся огромными механизмами в сравнении с деталями современных микромашинок, изготавливаемых на тех же заводах, где делают микросхемы. Плоские моторчики диаметром 100 мкм и шестеренки толщиной 1 микрон сегодня уже никого особо не удивляют, и сейчас вовсю идет работа над созданием полезных изделий размером с рисовое зернышко.

Но любая микромеханика без встроенных микросенсоров будет слепа и сможет работать только по твердо заданной программе, как механическое пианино. И поэтому сегодня разного рода сенсоры активно интегрируются в состав микросхем. Уже имеются микропроцессоры, содержащие до 60 различных датчиков на одном базовом кремниевом кристалле. Причем изготавливается эта умная и чувствительная схема в едином технологическом процессе и является поистине интегральной, поскольку объединяет в себе не только тысячи резисторов и транзисторов, но и целую систему измерителей и исполнителей. Такая система способна не только “чувствовать”, но и перемещать небольшие массы на вполне заметное расстояние.

Одним из наиболее массовых изделий такого рода являются датчики столкновения, инициирующие надувание подушек безопасности в современных автомобилях. Микропроцессор постоянно анализирует сигнал от микроакселерометра, и если ускорение автомобиля превышает опасный предел, мгновенно принимает решение об активации системы безопасности. Самыми же популярными являются полупроводниковые интегральные датчики давления, используемые в медицинских тонометрах и автомобильной автоматике, а также датчики силы, помогающие взвешивать на весах продукты и прочие предметы.