Я хочу жить и умереть в моем любезном отечестве; но после России нет для меня земли приятнее Франции, глее иностранец часто забывает, что он не среди своих. (Н.Карамзин. Письма русского путешественника)

Некогда Галлию — страну кельтского племени галлов — завоевали римляне, принесшие свой язык — латынь, а потом романизированную Галлию захватили германцы-франки. Из сплава этих и многих других народов появились французы и их страна Франция. Название ее — от франков, от латыни — французский язык, а галлами поэтически называют французов и в наши дни. Долгое время Франция служила эталоном цивилизации для всей Европы, элегантности ее двора подражали все королевские дворы, а французский язык служил международным.

Наверное, от этого мы с детства осведомлены о Франции гораздо больше, чем о других странах. И французская кухня оказала влияние на то, что мы — и вся Европа — едим.

Вот только француз употребит выражение «французстя кухня» разве что за границей или в разговоре с иностранцем. У себя дома он знает, что есть кухня провансальская и нормандская, пиренейская и эльзасская, что каждая провинция, а то и деревня гордится своим сыром и своим вином. Ибо, по словам историка Фернана Броделя, «Франция до абсурда разнообразна». Туманная Нормандия, жаркий Прованс, заснеженные Пиренеи. И восхитительная природой и памятниками старины долина Луары.

Но при этом Франция — страна предельно централизованная: никто не сможет достичь успехов в политике, в литературе, в искусстве в другом месте страны, кроме ее столицы Парижа. Говорят, к примеру, министр просвещения Франции может точно сказать вам, какое сочинение пишут в настоящий момент во всех пятых классах страны, Так что Франция — разнообразна (не будем употреблять слова «до абсурда», ибо мы в отличие от историка Броделя — не французы), но абсолютно едина и организована.

Франция — едина, но не во всех частях ее говорят по-французски: в Эльзасе — также и по-немецки, в Бретани — по-бретонски, на Корсике — на местном диалекте итальянского языка. А у испанской границы в обширной области в ходу язык басков, вообще ни на какой другой непохожий. «Наши предки галлы были высокими людьми с русыми волосами и серыми глазами» — учили издавна во французских школах, но теперь во Франции живет множество людей, чьи предки в Алжире, Марокко, тропической Африке скорее всего никогда галлами не были. Официальное название страны — Французская Республика. Во главе ее стоит президент, наделенный весьма широкими полномочиями.

Площадь страны 551,6 тысячи квадратных километров, население — около 58 миллионов человек. Денежная единица — франк, и состоит он из ста сантимов.

Столица — Париж, о чем мы обязаны написать, хотя могли бы этого и не делать, ибо это — без сомнения — знают все.

Парижане говорят: «Если увидишь снег на Рождество в Париже, весь год будешь счастливым». Но это такая же редкость, как разглядеть море с Эйфелевой башни. Обычно в рождественский месяц, который начинается с конца ноября, идет дождь.

Так было и в мой первый декабрь в Париже.

Я все откладывала поход за сувенирами для моих французских друзей на последний день, наивно полагая, что заветные покупки в канун праздника обязательно превратятся для меня почти в «кадо» — подарок. Но не тут-то было. Практичные французы все предусмотрели.

Хорошо еще, что я остановилась в доме, где консьержкой была мадам Моник. К сожалению, во Франции постепенно исчезает эта добрая профессия консьержек, которые всегда жили в квартирах первого этажа. Они убирают дом, принимают почту и досконально знают личную жизнь каждого жильца. Суетливая, но добрая консьержка — живая душа такого дома

— Вы что же, еще не делали покупки? — удивленно спросила меня мадам Моник в канун Рождества.

— Нет, я думай, будут большие распродажи...

— Что вы, наоборот! Езжайте скорей на бульвар Османн, только там еще можно что-то купить.

И вот я почти бегу по Енисейским Полям, превращенным в улицу из зимней сказки. Огромные елки запорошены искрящимся ватным снегом, очень похожим на настоящий. Радужные гирлянды увили деревья, которые до этого выглядели стыдливо обнаженными. Погода плюсовая, но на улице сыро. «Лучше всего добраться до бульвара Османн на метро», — решаю я. И заодно вдохнуть первый аромат Рождества — залах жареных каштанов.

Всего несколько остановок, вот и улица, где меня встречает длинный ряд предприимчивых торговцев. Рядом с вентиляционными решетками метро они поставили большие железные мангалы. И сами не мерзнут, да и немного углей, на которых жарят каштаны, дольше удерживают тепло. Торговля идет бойко, даже очередь выросла. Хоть я и не очень привыкла к вкусу сладковато-мучнистых плодов, все равно покупаю. Традиция!

В переулке, ведущем к бульвару Османн. я увидела пожилую француженку, пребывающую в каком-то замешательстве. Краем глаза она косила вдоль улицы. Я невольно проследила за ее взглядом — и все стало ясно. Посреди дороги сидело ее крохотное создание с огромным красным бантом в позе кенгурушки, а за ней выстроились пять машин. Никто не гудел, не кричал, все ждали. Наконец, радостная собачонка сделала свои дела и вернулась к хозяйке. Машины тронулись...

Я тоже поспешила дальше, в очередной раз удивляясь причудам французов. Их «туту» и «мату» — ласковые прозвища собак и кошек — полноправные члены семьи. Под Парижем даже существует собачье кладбище, где за две тысячи франков — деньги немалые, можно приобрести, помимо всего, и плиту с традиционной надписью: «Разочарован в людях, но в моей собаке — никогда».

Сегодня я тоже была разочарована. Где распродажи, где подарки от Папы Ноэля — близнеца нашего Деда Мороза? И вдруг на ярко-желтом фанерном щите, закрывающем витрину магазина, аршинными буквами чья-то добрая душа написала: «Гигантская рождественская распродажа! Безумные, безумные скидки — 20, 30 и 50%! Только три дня!»

Казалось, все вокруг услышат, как колотится от радости мое сердце. Немного успокоившись, прочитала чуть ниже, что распродажа кончилась две недели назад. Рядом с огромным магазином висело скромное, но трогательное объявление: «Королевская распродажа». Почему-то живо представился Людовик XIV за прилавком, застенчиво предлагающий по сходной цене свой подержанный парик. Входить не стала, а еще быстрее зашагала к заветному бульвару.

Многочисленные кафе были заполнены людьми. Любимое развлечение парижан — сидеть в кафе за рюмкой вина или чашкой кофе. Ни кино, ни телевидение не в состоянии заменить французу неповторимое ощущение праздника, рождаемое пребыванием в шумной и радостной толпе. Только здесь можно уйти не в себя, а от себя, от своих повседневных забот, и целиком отдаться веселью.

Перед самым бульваром Османн находится дорогой парфюмерный магазин «Ив Роше». Сегодня прямо на улице выставили огромный флакон с новой маркой духов. Подходите и бесплатно наслаждайтесь. Около этого «сооружения» я заметила двух седовласых японок. Они вели себя довольно странно. Поочередно одна пыталась заслонить другую. Но они были слишком миниатюрные, флакон же стоял на большом постаменте, и их маленькая хитрость — побольше надушиться, чтобы прилететь в Японию с ароматом самых изысканных духов, выглядела еще одной приятной рождественской забавой.

Вот и долгожданный «сувенирный» бульвар Османн. По обе стороны стояли небольшие, похожие на пряничные, деревянные домики. Из каждого доносилась национальная музыка — это торговцы из разных стран прилетели в Париж перед Рождеством. Суматошные толпы штурмовали домики. Как тут не вспомнить Салтыкова-Щедрина, который более ста лет назад воскликнул, побывав здесь: «На каждом шагу в Париже встречается масса вещей, потребности в которых вы до сих пор не подозревали, но которые обязательно купите».