— Просто они у нас такие толстенькие, — заметала Линди. — Как им и положено быть. — Тем не менее она была рада, когда малиновка вперевалочку юркнула в траву и исчезла за деревом.

— Ну хорошо, значит, вы здесь, в Сантьяго, выращиваете жирных малиновок. И это должно произвести на меня неизгладимое впечатление?

Линди посмотрела ему в глаза, хотя для этого ей пришлось задрать голову.

— Назовите мне хотя бы одну вещь в вашем Сент-Луисе, штат Миссури, которая была бы лучше, чем здесь у нас, в Сантьяго. Ну хотя бы одну.

— Возможно, у нас не такие жирные малиновки, как у вас, зато у нас лучшая команда в мире по бейсболу — «Кардиналы». Да Боже мой, у нас Миссисипи, у нас Сводчатые ворота и…

— Ненавижу большие города, — заявила Линди в надежде остановить этот поток излияний.

— А я терпеть не могу маленькие городишки. Они, нахмурившись, смотрели друг на друга. Потом Линди принялась расхаживать взад и вперед по тротуару. Обычно она ходила быстрой, уверенной походкой, но сегодня, пройдя всего несколько шагов в своих неудобных босоножках, оступилась. Ник оказался рядом и поддержал ее под локоть. Она попыталась оттолкнуть его руку.

— Отпустите же меня! Я могу прекрасно обойтись без вашей помощи.

— Насколько я вижу, не можете. Сначала у вас горючее кончилось, а сейчас вы чуть нос себе не расквасили. Ведь как хорошо иметь рядом мужчину, правда? Поддерживая ее, он двинулся вперед по тротуару, непринужденно держа портфель в свободной руке. Тяжелая, нагруженная камнями сумка Линди хлопала ее по бедру бум, бум, бум. Она привыкла к этому, на большей части ее одежды на этих местах даже протерлась ткань. Хотя уж эту юбку, конечно, никакими сумками не протрешь. После сегодняшнего вечера она запихнет ее подальше и вообще никогда больше палец о, палец не ударит, чтобы произвести впечатление на Ника Джарретта!

— Подождите минутку, — раздался ее протестующий голос. — Нам на собрание надо вот туда. Он изменил курс и развернул ее, не отпуская ни на минуту.

— Хорошо, хорошо. Пойдемте. Я готов.

— Я-то уж готова к этому собранию по-настоящему.

— И я более чем… — пробормотал он.

— Нет, вы таких готовых еще не видели.

— Профессор, вы что, только спорить умеете?

— Я совсем не люблю спорить. Ни капельки.

Это все из-за вас.

Ник с усмешкой посмотрел на нее. Наконец они вошли в здание, где должно было состояться собрание. Перед закрытыми дверями аудитории Линди остановилась и отцепила пальцы Ника от своего локтя.

— Мы войдем туда порознь. Не хватало еще мне торжественно вплыть в зал рука об руку с вами. Перед городскими властями неудобно.

Ник прислонился к стене, и его лицо расплылось в улыбке.

— Ах вот как, профессор Мак. Никогда не думал, что вы из тех людей, которых заботят правила приличия. — Он снова взял ее за локоть, на этот раз нежно и легко. Линди отшатнулась, но все же успела ощутить восторженный трепет, который пробежал по ее телу. Она старательно потерла это место.

— Вы знаете, что я имею в виду. Мы с вами сейчас по разные стороны баррикад. Давайте же не будем вводить в заблуждение присутствующих, чтобы они не подумали, будто мы с вами довольны друг другом.

Свет от лампочки над головой выхватил смеющиеся искорки в глазах Ника.

— Вы хотите сказать, что мне не следует общаться с врагами? Я разочарован. Я так разочарован!

Он дразнил ее, высмеивая все ее доводы. Она понимала это и чувствовала, что должна ответить с убийственной иронией, но… вместо этого просто смотрела на него. Даже при тусклом свете одинокой лампочки его волосы снова приобрели оттенок старого золота. Этот золотисто-каштановый цвет был таким же насыщенным, как цвет полированных деревянных полов и обшитых панелями стен в этом старом здании. Ее поражал не только цвет его волос, но и их необычайная шелковистость, она только начала узнавать их на ощупь…

Линди вовремя спохватилась и уже протянутой рукой потрогала себя за ухо, вместо того чтобы дотронуться до Ника.

— Джарретт, хватит мне тут бездельничать с вами, — сказала она, но он только рассмеялся в ответ.

— А я только начал бездельничать, профессор Мак. По моему глубокому убеждению, в этом никогда нельзя переусердствовать.

Что же это такое творится? Хороша же она, стоит тут перед аудиторией и, словно какая-нибудь глупенькая студентка, болтает о чепухе с удивительно привлекательным мужчиной. Чтобы ситуация не осложнилась еще больше, Линди открыла дверь, торопливо вошла в аудиторию… и как вкопанная остановилась.

Линди так резко остановилась, что Ник налетел на нее сзади. Чтобы удержать ее, он положил руку ей на плечо, и в результате они все-таки вошли вместе, как парочка закадычных друзей. Но, как оказалось, никакого значения это не имело. В аудитории было только три человека. Один, два, три… и все. Два члена городского совета, расположившиеся в первом ряду, и один из студентов Линди, одиноко маячивший в самом конце аудитории.

— Скажите, а все остальные уже ушли? — спросила она, стараясь побороть подступившее отчаяние.

Один из членов совета, Оливер Колдуэлл, встал и потянулся. Это было сложное, многоступенчатое потягивание с вращением рук и похрустыванием суставами. Линди поморщилась.

— Никто не ушел, — четко, с расстановкой ответил Оливер. Сложив на груди свои костлявые руки, он смотрел куда-то вдаль.

— Вы хотите сказать, что… никто больше не пришел? — сказала она со все более возрастающей тревогой.

— Совершенно верно. — Оливер пошевелил руками, будто опять собираясь хрустнуть пальцами.

— Но ведь я раздала столько рекламных проспектов, я стучала во все двери, звонила по телефону… — Голос Линди сорвался, когда она оглядела пустую аудиторию. Когда в ней было так мало народу, она напоминала пустой вокзал или огромную коробку с пятью крохотными леденцами, громыхающими внутри. Линди откашлялась и попыталась вернуть себе хоть часть своего преподавательского авторитета и уверенности.

— А что же члены совета? — требовательно прозвучал ее голос. — Почему они не присутствуют? В ответ Оливер хрустнул пальцами, отчего Линди подпрыгнула на месте. Заговорила Мелани Диме:

— Мы с Оливером представляем городской совет, Линди. Что касается остальных, их нельзя винить в том, что они не пришли. В конце концов это же не официальное заседание, правда? И кроме того, многие боялись пропустить сегодня вечером большой турнир. Так чего же ты ожидала?

— Я ожидала хоть небольшой заинтересованности в охране окружающей среды и животного мира, — парировала Линди. Но Мелани, казалось, не заметила ее язвительного тона. Она вовсю улыбалась Нику и старалась выгодно продемонстрировать ему свои ноги. У Мелани были ладные, стройные ножки и изящные щиколотки. Ник, казалось, оценил ее усилия по достоинству. Ну и прекрасно. Если ему так нужны эти ножки — пожалуйста. У нее есть более важные дела, которыми надо заниматься. Освободившись от поддержки Ника, она подошла к преподавательскому столу. Бухнув на него свою сумку, она обозрела скудную аудиторию.

В самом последнем ряду сидел Эрик Сотело, один из лучших студентов Линди. Он никогда не разговаривал на лекциях, но зато прекрасно отвечал на экзаменах. В этот раз он тоже уткнулся в свои записи, как только Линди вошла в аудиторию. Она уже знала, что ему больше всего хотелось остаться незамеченным при любом скоплении людей. Она понемногу старалась вытащить его из привычной скорлупы, но давить на него не хотела. Поэтому она просто кивнула ему — или скорее его тетради, за которой он притаился.

Тем временем Оливер Колдуэлл снова уселся, с трудом пытаясь разместить свои длинные ноги, словно он спрут, который не знает, куда девать щупальца. Ник сел через несколько столов от Мелани, которая небрежно сомкнула руки за головой. Эта поза должна была продемонстрировать, что ноги были не единственной частью ее тела, которой можно было гордиться. Она одарила Ника ослепительной улыбкой. Ник улыбнулся в ответ. Линди захотелось взять их за головы и стукнуть друг о друга лбами.