– Я уверена, это будет очень милая свадьба, мама. Почему бы тебе не расслабиться и не насладиться тем, что всю работу за тебя делают другие. Если родители Бэтти Энн обращаются с тобой как с гостем, будь гостем, – предложила я.

– Да, ты права, мне не следует вмешиваться в ее дела, пусть эта женщина делает всю работу сама.

– Я полагаю, что у нее много профессиональных советников, мама.

– Ты выбрала ковер для своей спальни? – Она решила перевести разговор на менее щекотливую тему.

– Я решила купить бежевый.

– О! Это такая большая ошибка! Ты не знаешь, как тяжело содержать его в чистоте.

Теперь я научилась не вникать в мамины беседы. Обычно во время таких разговоров я выполняла бумажную работу, главное – нужно было своевременно вставлять восклицания: «Ах!» или «Да, да!».

Через несколько минут она вновь сменила тему. Сначала в трубке послышались рыдания, которые меня весьма шокировали.

– Что случилось, мама?

– Клэр покинула школу с каким-то мужчиной.

– Что? Когда?

– Несколько месяцев назад. Я чувствовала, что не смогу долго носить это в себе. Все деньги, которые мы потратили на ее обучение, вылетели в трубу. Бронсон сказал, что мы не можем ничего сделать и что не следует ничего предпринимать, так как ей уже больше восемнадцати.

– Он прав, мама, – согласилась я. – Ты и Рэндольф потеряли контроль над ней задолго до того, как ей стукнуло восемнадцать. Что за мужчина у нее?

Меня очень занимал вопрос, какой глупец пустился на авантюры ради моей прелестной сестрицы.

– О! Он на пятнадцать лет старше ее и к тому же разведен, – жаловалась мать, – у него двое детей: десятилетний мальчик и двенадцатилетняя девочка.

– Где же они познакомились?

– В кегельбане. К счастью, никто на побережье не знает об этом, но ты только представь, что будет, когда они узнают! Она рассчитывает привезти этого мужчину на свадьбу Филипа. Это будет такой позор! Ее нисколько не волнует наша репутация.

– Мама, не стоит усугублять проблему, расстанется она с этим мужчиной, будут толпы других.

– Дон! Сейчас не время шутить! Ты хочешь, чтобы я состарилась раньше времени? Кстати, я думаю применить метод омоложения кожи, который сейчас везде рекламируют.

– Мама, я говорила тебе уже много раз: тот, кто видит морщины на твоем лице, страдает сильной дальнозоркостью.

– Ты просто льстишь мне, Дон, я же вижу себя в зеркало. Клэр загонит меня в могилу! Что мне делать?

– Извини, мама, но ко мне стучат, кто-то пришел.

– Я не верю, ты просто хочешь избавиться от меня; все хотят избавиться от меня в последние дни. Филип, эта женщина, Клэр, а теперь и ты... Слава Богу, у меня есть Бронсон.

– Извини, действительно кто-то стучит, я очень занята – сейчас сезон.

– О! Эта гостиница! Она всегда была моей соперницей, сначала с Рэндольфом, потом с Филипом, теперь с тобой.

– Дела не могут позаботиться сами о себе.

– Ты говоришь прямо как «она», Дон, ты знаешь об этом?! Прямо как «она»...

– Мама!

– Нет, Дон, все эти дни ты занята только гостиницей.

– Честно говоря, я не понимаю, почему это тебя так глубоко волнует.

– Ну что ж, тогда до свидания. Скажи мне, как только появятся сплетни о Клэр, чтобы я могла приготовиться к худшему.

Джимми история с Клэр только позабавила. Еще меня очень интересовало, почему Филип мне ничего не рассказал о ней. Теперь он звонил раза два в неделю. Меня очень удивило то, что он не знал об этом.

– Мама никогда не говорит ничего существенного, а с Клэр я не общался несколько месяцев. Ты говоришь – пожилой разведенный мужчина? Интересно, что она намерена делать дальше? Чем думает заняться? Учеба ее, по-моему, никогда не привлекала, она всегда отвратительно училась; бизнес также ее не радовал, для отеля она не пошевелит пальцем; работать она считает ниже своего достоинства. Ну да ладно, по крайней мере она больше не будет никому досаждать.

Я глубоко сомневалась в этом.

На выпускной вечер Филипа в колледж съехалось множество гостей. Мы с Джимми, мать и Бронсон тоже были приглашены. Я хотела взять с собой Кристи, но мать заявила, что там не будет места для ребенка. Я страшно разочаровалась, увидев среди гостей множество детей. Кристи, наверное, очень понравилась бы церемония. Был прекрасный теплый весенний день; церемония проходила во дворе колледжа; мать сильно волновалась. Больше всего ее раздражало то, что на церемонию прибыла Клэр со своим «бой-френдом», хотя он был далеко не бой, но она его так называла.

В этот день мы случайно познакомились с родителями Бэтти Энн. Хотя это была мимолетная встреча, я решила, что мать права, называя Клавдию Монро «этой женщиной», так как она не проявила к нам с Джимми никакого интереса. После того как нас представили, она тут же удалилась искать своих высокопоставленных друзей. Стюарт Монро оказался более открытым и дружелюбным человеком. Я решила, что Бэтти унаследовала иногда проявляющуюся чопорность от мамы. Мы заняли свои места; оркестр заиграл марш.

– Ну, где же она? – волновалась мать.

– Я думаю, что в последний момент она отказалась от своей затеи, – предположил Бронсон.

– Тем лучше, – мать продолжала себя утешать. Под музыку выпускники стали подниматься на сцену. Среди них был и Филип. От его голубых глаз и золотистых волос исходило сияние. Бронсон с камерой разгуливал между рядами как заправский оператор. Выпускники выстроились на сцене, оркестр стих и мы сели на свои места. Церемония началась.

Через некоторое время о Клэр все забыли. На сцену поднялся сенатор от штата, и все слушали его очень заинтересованно, но вдруг по залу пронеслась волна шепота.

По главному проходу шествовала Клэр, держа своего «пожилого человека» за руку. Больше всего внимание публики привлекала одежда Клэр – облегающая темная мини-юбка и блузка, из декольте которой выглядывали полные груди и пупок, на голове была огромная спутанная копна волос, а штукатурки на лицо она наложила столько, что если бы кусочек отвалился, непременно отдавил бы ей ногу; тяжелые золотые серьги оттягивали уши и гремели, когда она поворачивалась, чтобы улыбнуться очередному мужчине. Ее друг – высокий, худой, с сединой в волосах; у него были круглые глаза, волевые губы и вытянутый узкий подбородок; одет он был в серый костюм с галстуком. В общем, выглядел довольно респектабельно. Создавалось впечатление, что Клэр подцепила его где-нибудь на улице, чтобы привести сюда и продемонстрировать нам. Заметив нас, она бросилась к свободным местам рядом и чуть не опрокинула одного старого джентльмена. К сожалению, его лица не было видно, когда Клэр как бы невзначай навалилась на него своей грудью. Дружок Клэр вел себя более пристойно: без тени смущения он помог подняться пожилому джентльмену и извинился перед Бронсоном. Бронсон, мгновенно уяснив ситуацию, пересел на свободное место с краю, чтобы оградить нас с Джимми от Клэр. Клэр плюхнулась на сиденье и расслабилась.

Все взгляды были обращены на нас; сенатор прервал свою речь; если бы мать имела возможность спрятаться под сиденье, она бы спряталась. Сенатор продолжил, зал успокоился.

– Извините, что опоздала, – сказала Клэр Бронсону. – Я проводила часы за вязанием и забыла о времени.

– Тише вы там, – послышался чей-то возмущенный голос.

– Я должна представить вам Чарли.

– После речи, – кивнул Бронсон, прикладывая палец к ее губам.

Клэр замолчала и посмотрела на меня, ее глаза стали злыми и холодными. После поздравительной речи были вручены дипломы. Клэр не интересовало происходящее на сцене, она снова стала представлять своего дружка. Бронсон решил в этот раз ей не препятствовать.

– Это Чарли Вуджи, он владелец кегельбана в Тампе. Мой приемный отец и моя мать, – сказала Клэр, обращаясь к Чарли.

Когда Клэр представила меня, Чарли Вуджи окинул меня раздевающим взглядом и неприятно улыбнулся.

– Очень приятно познакомиться, – произнес он и сжал мою руку.