«В Западную страховую компанию». Джеймс Монтгомери задумчиво барабанил пальцами по крышке стола, изучая лежавшее перед ним письмо.

– Передай им, что данные ранее обязательства препятствуют мне в отношении каких-либо планов по работе с их оборудованием, однако я ощущаю в себе более чем достаточно сил, для того чтобы управлять им. Ты найдешь, что сказать, Мэгги.

Мэгги Хартфорд кивнула и украдкой быстро взглянула на запястье с изящными золотыми часиками. Шесть часов! Она даже дернулась в нетерпении. Пора же наконец заканчивать. Если Джеймс не прекратит прямо сейчас, то она опоздает. Снова. Она внутренне содрогнулась. Ведь Фред же ни за что не поймет. Сегодня день его рождения, и он должен за ней заехать, полагая, что она уже готова.

Со все возрастающим внутренним беспокойством следила она за тем, как Джеймс распускал узел шелкового коричневого галстука, расстегивал верхнюю пуговицу своей белой рубашки. Затем он взял другое письмо. Волевой рот его брезгливо сжался, он скомкал в раздражении лист и выбросил его в мусорную корзину. Комочек, упав на краешек корзины, какое-то мгновение балансировал, прежде чем свалиться на пол. Джеймс глянул на него так свирепо, как будто именно тот был виноват в неудачном попадании.

Мэгги с трудом скрыла усмешку. За пять лет, что она работала у Джеймса, она не могла припомнить случая, чтобы он точно попал в корзину.

– Это было приглашение на вечеринку у Митчелла. Ну, ты помнишь, – прибавил он, встретив ее недоумевающий взгляд, – этот жирный лысый архитектор, что пытался переманить тебя к себе в контору. Тогда, за обедом, в октябре. И проделывал это, сидя прямо напротив меня! Ни стыда у него, ни совести. Вероятно, он пригласил нас для того, чтобы снова наброситься на тебя. Передай ему, пусть поупражняется со своей собственной секретаршей.

– То есть послать отказ и извиниться, – перефразировала Мэгги. – А еще что-нибудь сегодня вечером будет? – Она с надеждой улыбнулась ему.

– Еще что-нибудь! – Джеймс недоверчиво взглянул на нее. – Конечно, есть кое-что еще. – Он посмотрел на груду писем на столе, прямо перед собой.

– Что, вот это все, да? – тихо спросила Мэгги при виде такого количества работы, которого хватило бы ей до восьми часов.

– В чем дело? Ты проголодалась? – Его голубые, со стальным отливом глаза изучали ее лицо, на котором застыло выражение подавленности. – Мы можем позвонить в закусочную за углом, пусть пришлют бутерброды. Бог его знает, как ты питаешься, и птица-то не проживет на том, что ты ешь. Особенно с тех пор, как села на диету. Отощала совсем.

– Иными словами, стала «стройной по моде». – Мэгги удовлетворенно оглядела свою фигуру, но благодушие ее моментально улетучилось, едва она снова посмотрела на часы.

– Благодарю вас, но я не хочу прерываться, – сказала она. – Перекусим, когда сделаем всю работу от начала до конца. – Перо ее нависло над блокнотом, мысленно она подгоняла Джеймса.

– Как хочешь. – Откинувшись в свое коричневое кожаное кресло, он положил ноги на полированный, красного дерева стол, совершенно не обращая внимания на возмущение Мэгги при виде столь бесцеремонного обращения со старинной вещью. – Пишем к Джонсу и Филмору. Очень интересную идею они предлагают. – С отсутствующим видом он потер челюсть.

Как завороженная, Мэгги следила за движениями теней на его подбородке. У нее зудели кончики пальцев, когда она представляла себе, как ее руки медленно подбираются к щетине на его скулах. Легко касаясь его волос, пальцы поддразнивают его крепко сжатые губы. Ее пальцы… Тут она крепко сжала авторучку, заставив сознание вернуться к реальности, не без усилий сосредоточиваясь на том, что сказал Джеймс.

– У меня нет времени, чтобы самому это спланировать, – размышлял он вслух, – но один из архитекторов помоложе мог бы с этим управиться под моим руководством. Может быть, Портерфилд? – Он приподнял темную бровь, ожидая, что она скажет.

– Лучше Эрик Тальбот. – Мэгги горящим взглядом посмотрела на дверь. – Бретт Портерфилд со своей женой ждут в следующем месяце первого ребенка, и в ближайшие дни он будет занят.

– Занят не только он, – заметил Джеймс. – Что с тобой происходит, Мэгги?

– Сейчас – шесть часов, – доложила она ему.

– Что? – спросил он в недоумении.

– А то, что я хочу пойти домой.

– Но почему ты так торопишься? – ошеломленно вопросил он.

– Потому что сегодня у меня свидание, и хоть один раз мне хотелось бы успеть вовремя.

– Свидание? – Глаза Джеймса были выпучены в совершеннейшем непонимании. Волна гнева захлестнула Мэгги.

– Да! День рождения, – выпалила она, – у одного человека. Тебе не понять, как это может быть. Но я хотела бы уйти по такому случаю.

– Ну и уходи! Разве я не брал тебя с собой на вечеринку в прошлую субботу? А перед тем мы были на концерте хорошей музыки. А как насчет приема в Коламбии за неделю перед концертом?

«Эта правда», – подумала Мэгги. Он приглашал ее несколько раз за прошедшие месяцы, но только потому, что порвал с Моникой, и вокруг не было никого, чтобы заменить ее. Мэгги подозревала, что их совместное, вне работы, времяпрепровождение должно столь же внезапно оборваться, сколь внезапно оно началось.

– Я благодарна вам за приглашения, но все же существует огромная разница между тем, когда вы меня зовете, не найдя под рукой никого больше, и тем, когда меня зовет Фред, потому что хочет быть именно со мной, – сказала Мэгги.

Джеймс посмотрел на нее с испугом и одновременно с удивлением, и Мэгги почувствовала себя вынужденной пуститься в дальнейшие объяснения.

– Это мой друг… – Про себя, с некоторым неудовольствием, она заметила, что звучит это как-то не по-взрослому, но никакого другого определения того, кто же, собственно, Фред, не приходило ей на ум. Он был больше чем друг, но меньше чем возлюбленный, вопреки своей неизменной настойчивости. – Этот мой друг заказал столик в «Альгамбре» на семь тридцать, ну и в это время я бы хотела там быть.

– Я думаю, лучше просмотреть эти письма завтра, – предложил Джеймс, и в голосе его послышалась некоторая сердечность. Он проницательно посмотрел на Мэгги, которая сидела на краешке кресла с таким видом, будто он вынуждал ее изменить свое решение.

Она помолчала, потом, пробормотав поспешное «Доброй ночи», стрелой метнулась за дверь; он же, в разочаровании, отбросил свою авторучку с золотым пером.

– Ну что, путь свободен? – Эми Бертли просунула в дверь завитые по последней моде локоны, украдкой оглядывая просторную комнату Мэгги.

– Да. – Мэгги взглянула на свою неугомонную подругу. – Наш уважаемый босс там, у себя, читает почту.

– Слава богу! – Эми, демонстративно содрогнувшись, ленивой походкой прошла в комнату. Она опустилась в мягкое, бурой кожи кресло, прямо напротив дубового стола Мэгги, скрестив свои длинные стройные ноги. – Всякий раз, когда Джеймс Монтгомери останавливает на мне свой стальной взгляд, я так ясно ощущаю, что ему хочется куда-то меня пригласить.

– Наверное, к твоим пишущим машинкам, – едко ответила Мэгги, хотя в душе у нее не было упрека. Почему-то казалось, что юная Эми не ограничивает себя общепринятыми правилами. Отпущенный ей жизненный срок она проживала в полнейшем равнодушии к собственному прошлому, равно как и к будущему. Все у нее было сфокусировано на извлечении максимального удовольствия из настоящего. Ее поведение вызывало у Мэгги любопытство, однако серьезного желания перещеголять Эми не было.

– Может быть. – Эми скорчила гримасу. – Хотя, я думаю, у него в голове мысли о другом местечке. Ну, ладно, хватит об архитектуре. Расскажи-ка мне, пока я совсем не сгорела от любопытства, как там насчет этого большого свидания? – Эми подалась вперед, ее лицо так и светилось от любопытства.

– Да так себе. – Мэгги нажала на клавишу своей пишущей машинки.