Когда ей исполнилось восемнадцать, Абби устроилась официанткой в ресторанчик небольшой гостиницы. Разумеется, родители были не в восторге от решения дочери, но Абби твердо стояла на своем, мечтая о финансовой независимости.

Впрочем, скорее девушка хотела утвердиться в собственных глазах, поскольку в семье царили мир и любовь, и Абби всегда знала, что может рассчитывать на понимание и поддержку родителей.

Поэтому когда Абби устроилась на работу, то поначалу ничего не стала говорить своим. А когда все открылось, то, попереживав первое время за дочку, родители поворчали и смирились.

Собственно, волноваться им было особенно не из-за чего. Абби выросла скромной и благовоспитанной барышней и даже в должности официантки умудрилась избежать знакомства с горячительными напитками.

Благоразумие подсказывало, что голова должна оставаться трезвой, а бережливость не позволяла бездарно растрачивать заработанные деньги.

Абби с испугом чувствовала, что шампанское все больше и больше ударяет ей в голову, но она скорее бы умерла, чем призналась в этом Сэму. К тому же пузырьки так красиво танцевали в бокале…

Сквозь шум в голове Абби услышала его голос:

– Тебе понравилось? Я не должен был этого делать. И ты это очень хорошо знаешь.

Она никак не могла взять в толк, о чем он это говорит, пока Сэм не продолжил:

– Ты так неожиданно ворвалась в мою жизнь… Я совсем запутался… Я не могу… Ты же совсем ребенок! – Увидев, как дрожит ее бокал, он бережно взял его, поставил на столик и, лихорадочно лаская ее руки, горячо продолжил: – Я так старался избегать серьезных отношений, не хотел пока ни с кем связывать свою жизнь. А теперь все рушится, – прошептал он, пряча лицо в ее руках и исступленно целуя их. – Прости, прости меня, – вдруг воскликнул он, будто очнувшись, и, нежно поцеловав ее запястья, откинулся на спинку кресла. – Это ты на меня так действуешь. Я совсем иначе стал смотреть на мир. Прежде всегда гордился своей уравновешенностью, мне были чужды и непонятны романтические порывы, я старался всему найти объяснение и во всем искал логику, а ты заставила меня взглянуть на себя по-другому. И я уже не узнаю себя.

– Ты не можешь любить меня? – Абби не верила его словам, она видела, что его переполняют совершенно другие чувства.

– Нет, не могу, не могу! – Сэм и сам не верил себе, но остановиться не мог.

Спустя какое-то время Абби горько пожалела, что влюбленность и неопытность помешали ей тогда внимательно прислушаться к его словам.

– Мне тяжело разобраться… Мы почти не знаем друг друга. Мы даже не были с тобою близки по-настоящему… Как я могу любить тебя?

Шампанское придало Абби храбрости, и она выпалила на одном дыхании:

– Я еще никогда не хотела быть вдвоем с кем-либо, но с тобой я ничего не боюсь. Я хочу быть твоей. – Последние слова она почти прошептала.

Ее голос завораживал его так же, как ее губы: они звали, манили, требовали… они были мягкие и податливые, как тогда, когда они впервые поцеловались.

Сэм не смог устоять перед этим искушением. Он обхватил ее и начал осыпать поцелуями, прижимая к себе все крепче и крепче.

Темная бездна разверзлась над ними, захватила их в плен, и в мире не осталось ничего, кроме его жадного рта, ее послушных губ, его языка, который встретился с ее языком, и Абби забыла обо всем на свете. Она молилась только об одном: чтобы это никогда не кончалось.

Она понятия не имела, о чем была пьеса, зато запомнила, как он кормил ее с ложечки десертом, который она же и заказала, но ела его с трудом, потому что ей нужен был только Сэм.

Когда вечер подошел к концу, Сэм проводил ее домой.

Через пару дней он позвонил и спросил, как отнесутся ее родители к тому, что их дочь проведет с ним уикенд.

– Когда? – последовал один-единственный вопрос.

– Я перезвоню тебе завтра утром.

Абби слышала, как внизу зазвонил телефон, но ей было все равно. Даже не встала, чтобы снять трубку. Она всегда избегала каких-либо воспоминаний, не хотелось переживать все заново. Ей было мучительно больно, и прожитые годы не принесли никакого облегчения. Но сегодня она опрометчиво разворошила прошлое, и оно подхватило и понесло ее. Ей оставалось лишь подчиниться этому потоку и вспоминать, вспоминать…

– Невероятно! Неужели у нас наконец-то научились предсказывать погоду? Либо синоптики изобрели какой-то новый метод, либо наконец обзавелись современной аппаратурой! Небывалый случай! Пообещали солнце и умудрились не ошибиться. Смотри, какая красота стоит уже чуть ли не месяц!

Сэм повернул голову к Абби и скорчил уморительную гримасу. Он забрал ее из дома родителей полчаса назад, посадил в машину, но при этом категорически отказался говорить, куда они направляются. Абби не любила сюрпризов и немного напряглась.

– Ты почему такая скованная?

– С чего ты взял? Все в порядке, – неумело попыталась солгать Абби.

– А вот и не все. И не пытайся меня обмануть. Да, да, да, я уже давно заметил, что когда ты нервничаешь, то всегда заводишь разговор о погоде, – поделился результатом своих наблюдений Сэм.

– Вовсе нет, тебе показалось, – отнекивалась Абби.

Впрочем, каждый раз, когда она смотрела на него, ее сердце начинало учащенно биться. О каком уж тут спокойствии говорить!

– Не бойся, – сказал Сэм, его глаза вдруг сделались серьезными. Абби затаила дыхание. – Тебе нечего бояться. Если ты не захочешь или передумаешь, то ничего не будет.

– А если захочу? – прошептала Абби, втайне надеясь, что Сэм, вынужденный следить за дорогой, не заметит румянца, залившего ее щеки.

Он не ответил, но так выразительно посмотрел на нее, что слова не потребовались. Она до сих пор не могла до конца поверить в то, что такой красивый и опытный мужчина, у которого наверняка было немало женщин, действительно хочет ее. Да так сильно, что, по его словам, просто теряет чувство реальности.

В течение всей поездки она сидела и смотрела на него, стараясь запомнить каждую его черточку, руки, как он смотрит на дорогу, ведет машину…

– Не смотри так, – не выдержал Сэм, – а то я остановлю машину и прямо здесь…

Абби сидела и думала: неужели это и есть любовь? Мир переливался дивными красками. Все ее чувства обострились, она упивалась ароматом цветов, с восторгом прислушивалась к пению птиц, ей казалось, что даже солнце светит ярче, когда рядом Сэм. А он продолжил свою взволнованную речь:

– Я хочу, чтобы все было особенным, достойным такой девушки, как ты. Я представляю себе просторную светлую комнату, усыпанную розами, огромную постель с шелковыми простынями и множеством подушек. Я хочу смотреть на тебя, ощущать, целовать, а в открытое окно обязательно должны доноситься пение птиц и шум ветра. Еще я представляю нас на реке в тихой широкой заводи. Мы входим в воду. Ночь. Светит луна, лишь она является невольным свидетелем нашей любви. Вода теплая, она за день нагрелась на солнце. В лунном свете твое тело кажется серебристым. Ты чутко реагируешь на прикосновение моих рук, губ, сводишь меня с ума, так как эта власть дана женщине над мужчиной самой природой. Твоя кожа как холодный шелк, и только звезды имеют право слышать наше дыхание.

– Прекрати… – хрипло произнесла его прекрасная слушательница.

Жаркие слова распалили ее воображение, она едва сдерживалась, чтобы не заставить его остановить машину и не отдаться ему прямо на дороге.

Желание жгло ее изнутри, заставляло терять разум, кровь приливала к щекам, губы покраснели. Да где же этот чертов отель? Когда же это произойдет? Как долго еще ждать?

– Ты проголодалась? Хочешь, остановимся где-нибудь перекусить?

Этот прозаический вопрос несколько отрезвил разгоряченную Абби. Она отрицательно покачала головой. Он же знает, должен знать, чего именно ей хотелось, какие дикие и распутные мысли теснятся в голове.

Прежде такого с ней никогда не случалось. Бешено колотится сердце, перехватывает дыхание, и она изо всех сил заставляет себя прекратить пялиться на него. В конце концов, человек за рулем.