— Но ведь от такой зависимости можно как-то избавиться! Хороший курс психологической реабилитации, еще что-то... Что-то же должно быть против этого!

— Наверняка так оно и есть. Но кто это все будет оплачивать? Ты? Я? Мальчишки ведь больше из беспризорных или из тех, чьи родители наплевали на собственных детей. Пропадают целыми днями в социальных салонах и пусть пропадают, лишь бы жить не мешали... Куда выгодней оказалось переделать их в таких вот пилотов. Пилотов первой волны! Кстати, на «Общий штурм» выходим вместе. Их — вперед, взламывать «червивые розы», потом пойдут автоматические эскадры, корабли-роботы. Потом — мы, надежда, так сказать, и опора Солнечной.

— Какой бред! Разве это не ужасно? — Джокту стало как-то не по себе, когда он понял, что его сравнения новичков с андроидами оказались вполне уместны. Вот только нельзя сравнивать людей с роботами. Никак нельзя. Даже безнадежно больных людей, мальчишек, которые никогда не станут взрослыми, а до самой смерти будут играть в игру! Всего лишь играть. До самой скорой смерти...

— Джокт? Да ты что? Думаешь, я легко все это переварил? Но что теперь поделаешь? К тому же есть и другая сторона... Они счастливы, понимаешь? Они счастливы, Джокт! И за эту возможность сыграть во Взрослую Игру готовы заплатить жизнью. Верни их на Землю, там они сдохнут, как только им исполнится двадцать. Потому что социальные салоны — только до двадцати лет. Сдохнут или попадут в молодежные банды. Какой-нибудь другой мудрец, не тот, что работает на государство, снова даст им возможность играть. Ты представляешь, что они способны за это сделать? Да все, что угодно! Особенно девчонки, потому что им есть чем расплачиваться... А потом и этот праздник жизни закончится, и тогда — тупик. Конец игры без права попробовать сначала. Вот тебе две крайности, Джокт. Глобальное Правительство выбрало одну из них. Ты думаешь, в штабе ВКО двумя руками все были за? Как раз нет...

— Стой! Подожди! — Джокт вдруг понял, отчего кресло стало жестким, а огни — в несколько раз ярче. — Про их будущее... вернее, про отсутствие всякого будущего у них — я понял. Но вот — девчонки... Ты сказал — девчонки? Среди них?

— Для меня это тоже было новостью...

— Но ведь нам объясняли, что женское сознание почему-то непригодно для пилотирования?

— Непригодно для обучения пилотированию. Это не совсем одно и то же. Все новички стали пилотами не по науке, а поневоле. Отбирали, я уже говорил, лучших из лучших, по результатам каких-то сетевых конкурсов. И... Да, среди них есть несколько девушек. Вообще жуть — соплячки, лет по шестнадцать, а туда же... Одна такая соплячка сожгла сразу четыре «Кнопки». В первом бою. Как тебе?

Все хорошее настроение куда-то пропало. Джокт замолчал, совсем как истуканы-новички, погрузившись в созерцание кофейной чашки. Спенсер заказал бокал «Джек Даниэля», своего любимого виски, и исчез, присоединившись к каким-то пилотам-исследователям. Гаваец с Бароном ринулись отплясывать под разноцветными огнями.

Заметив, что за столиком освободились места, к Джокту подсели два офицера крейсерской группы. Перед каждым из них на столе появилось по бокалу какого-то напитка, а на коленях — по ярко накрашенной девице. Женщины беспрерывно хохотали и порывались вытянуть своих кавалеров, а заодно и Джокта, на танец.

— Ну что ты такой грустный! — сложив губы дудочкой, все повторяла и повторяла одна из них, обращаясь то к одному, то к другому офицеру, и даже Джокта она спросила о том же самом. — Ну что ты такой грустный? Идем, потанцуем!

Ни лиц, ни фигур девушек Джокт не разглядел в суматошном мелькании стробоскопа. Только то, что губы были дудочкой.

— Ну что ты такой грустный...

Когда она свесилась через весь стол, чтобы задать свой самый важный вопрос, едва не слетев с колен крейсерского офицера, Джокт уловил запах дезодоранта пополам с алкоголем и понял, что девица сильно пьяна.

— Ну что ты такой...

Он встал и направился к выходу. Совсем ему не понравилось здесь. К тому же все, что рассказал Спенсер, давило на сердце сильнее, чем воспоминания о прошедшем сканировании и всех вопросах, оставшихся после него.

— Летал я или нет к этой проклятой Сигме? Летал или нет?

Он поймал себя на том, что сильно смахивает на девицу, повторяющую и повторяющую одно и то же. Но ничего не мог с собой поделать. Летал или нет? Или из него решили сделать такого точно пилота новой формации, путающего игру с реальностью, разве что наоборот — путающего реальность с игрой. Чужой игрой, вот что было обиднее всего.

С утра — рейд. Два дня на Земле, особенно последний, требовали полного уединения и отдыха. Сон с индапом как раз мог решить к утру все проблемы, и Джокт собирался этим воспользоваться.

Вытянувшись в струнку на выходе, пропуская седого полковника астрографической службы (круг и циркуль), увешанного орденскими планками и сразу двумя девицами в придачу, Джокт потом чуть не заплутал, так как первый раз побывал на этом уровне Крепости. Самый короткий путь — тот, который тебе известен. Поэтому пришлось выбираться, пользуясь транспортером, к ангарам и уже оттуда знакомой дорогой направляться к своей каюте. Мимо него промчалась группа пилотов-истребителей, на ходу защелкивая индапы. Вторая дежурная смена, понял Джокт, срочный вылет, опять какой-нибудь линкор вляпался по самое не хочу. Опять кто-то сгорает заживо в тесных казематах и турельных гнездах... Ему ли судить тех, кто втянул в такую войну еще и девчонок живущих своей игрой? Может, так и нужно? И прав был Спенсер, говоря, что новые пилоты не имели будущего и взамен обрели возможность сослужить большую службу Солнечной. Может быть...

Когда он, пропетляв по изгибам коридора, наконец-то нашел свое жилище — сказывался короткий промежуток времени с момента «переезда» из общего кубрика в индивидуальную каюту — внезапно все изменилось. Что-то щелкнуло внутри, мысли побежали в обратном направлении, и захотелось вернуться в ЭР-ПЕ-ВЕ, чтобы найти пьяную девицу, которая наверняка успела всем надоесть, покружить ее в танце, а после уйти, забрав ее с собой. Так, как астрограф, не стесняясь чужих взглядов. Ведь завтра — рейд. Опять перед боем Гонза сообщит схему замещения — на самый крайний случай. Не поджидает ли этот же случай и его, Джокта? К чему тогда все? К чему ненужная мораль и одиночество? Ведь завтра — рейд...

Уже собравшись осуществить свое намерение, Джокт остановился, раздумывая, но вдруг увидел, что одна из дверей в коридоре открыта, как раз рядом с его каютой. Это выглядело чуть необычно... Само нахождение в недрах циклопического сооружения Крепости порождало достаточно сильное чувство отчуждения от внешнего мира. Поэтому двери офицерских кают, как правило, никогда не запирались на магнитные замки. Разве что кому-нибудь захочется еще большего одиночества и отчуждения, если говорить о каких-то фрагментах личной жизни, которые не выставляются напоказ. Но чтобы вот так — дверь нараспашку... Наверное, человеческие традиции и устои, как внутренние (личные), так и внешние (общественные), заставляющие держать двери прикрытыми даже в Крепости, эти традиции неискоренимы. Даже осознавая, что если кто-то и решит потревожить тебя в твоем же жилище, то только по необходимости, пилоты предпочитали спать, слушать музыку, смотреть видео, диктовать сообщения родным и друзьям, находящимся вдали от Крепости, за прикрытыми дверями, пусть даже не запертыми на замок. Обычное дело. Поэтому дверь нараспашку обращала на себя внимание. Достаточно сказать, что на всем видимом изгибе коридора она была такая одна. Прочие — закрыты.

Заинтересовавшись, Джокт заглянул внутрь каюты, ожидая увидеть там или небольшую компанию, занятую разговорами, а потому попросту не обратившую внимания, что дверь открылась, или же наоборот — никого не увидеть. Пилот мог оказаться участником второй дежурной группы и, выбегая, сосредотачиваясь на ходу перед боем, забыть про такой пустяк. Тогда Джокт непременно сделал бы то, что второпях не успел сделать неведомый собрат по оружию.