Потом, когда полупустой вагон-экспресс выплюнул друзей на нужной станции, оказалось, что в парке посетителей еще меньше. Трое пожилых мужчин выгуливали домашних собак — непозволительная роскошь в условиях Мегаполиса! А в небольшом кафе за одним из столиков полулежали, уронив головы на руки, трое официантов — два парня и девушка. Вначале она показалась им явно не той девушкой, которая заинтересовалась бы ими.

Несколько парковых скамеек, стоявших вдоль аллей, пустовали. И Джокт поразился, каким маленьким оказался весь парк по сравнению с тем, каким он почудился ему в первый раз. Тогда это был просто лес, где толпами ходили мужчины в военной форме и девушки в коротких юбках. Насколько великим было горе, свалившееся тогда на Джокта, настолько большим и показался парк, решил он.

— Ну что? Начинаем знакомиться? Тебе блондинку или брюнетку? — принялся дурачиться Гаваец, раскидывая руки, будто старался поймать кого-то невидимого. — А, они все равно подряд все крашеные! Девушка, не проходите мимо! Это — я, а это мой друг, благодаря которому мы здесь очутились. Вы разглядели наши медали? Не все сразу, девушки, по очереди...

Его голос разбудил официантку. Она сонно посмотрела на пилотов, потом на часы. А после покрутила пальцем у виска.

«Пришли слишком рано! — осознал очевидное Джокт. — Наверное, движение тут начинается не раньше обеда. И продолжается до позднего вечера, а то и до утра. Вот официантка и не выспалась. А с утра и до обеда... Ну понятно, — вспомнил он полет с Эстелой в предгорья. — Если бы не мое состояние, точно прокувыркался бы с ней до самого утра!»

— Чего так рано? — подтвердила его мысли официантка.

— Мы... кофе попить, — брякнул Джокт.

Гаваец не потерял оптимизма и веселого настроения.

— А когда будет не рано?

— Часа через два, может быть, кто-то и подойдет.

Джокт с Гавайцем переглянулись. И задумались, потому что такой расклад их никак не устраивал.

— Так что насчет кофе? Будете заказывать? Или через два часа придете? А еще лучше — через три?

Они опять переглянулись, потому что ни Джокта, ни Гавайца не прельщала перспектива провести два часа, накачиваясь кофе, в обществе спящих официантов. Но уходить сразу только из-за того, что приехали слишком рано, тоже не хотелось.

— Будем! — решился Гаваец. — Все равно нам больше некуда идти.

— Ого, какие откровенные! — неожиданно улыбнулась официантка, и Гаваец шепотом поведал Джокту, что он, в общем-то, не против и с ней свести поближе знакомство.

— Издалека, мальчики? — еще раз улыбнулась она, поправляя передник, в чем явно не было никакой необходимости, и кидая слишком уж выразительный взгляд на Гавайца, ощупывая этим взглядом его огромный торс с изумительным мышечным рельефом, который не смог спрятать форменный комбинезон.

А потом она увидела медаль. И все поняла.

— Так значит вы издалека. — уже утвердительно, понизив голос, ответила она на собственный вопрос. — Проходите, мальчики, садитесь. Сейчас и кофе будет готов!

Пока она суетилась, демонстрируя округлый зад, едва прикрытый белым халатиком, Гаваец толкнул Джокта плечом и показал большой палец.

Да. Тяжело ему пришлось. Совсем изголодался парень, понял Джокт, вспоминая более пышные формы Эстелы. Хотя в этих воспоминаниях наверняка имелось больше фантазий.

Не будь сейчас рядом Гавайца, он сам бы начал заигрывать с миловидной и очень приветливой официанткой.

— Вы не торопитесь. Нам же два часа здесь ждать. Или три. Так вы сказали?

Девчонка вспыхнула, и ее красивое личико вдруг приняло обиженно-тоскливое выражение.

Джокт был восхищен. Ух, ты! Похоже, Гаваец очень даже знает, как обращаться с женщинами. Интересно, что было бы, если бы Балу пригласил когда-то в офицерское кафе Крепости не его, Джокта, а Гавайца? Возникла следующая, уже с ярким оттенком ревности, мысль. Устояла бы Лиин? Ведь она клялась, что полюбила Джокта с первого взгляда. А если бы за столом сидел Гаваец?

И кто-то изнутри, какой-то ангел-хранитель, нашел ответ. Если бы там оказался кто-нибудь другой, Джокт никогда не пережил бы страшного унижения и мучений, что принесло ему в конечном итоге знакомство с Лиин.

— Может быть, даже четыре... — неумело соврала официантка.

— Значит, будем ждать четыре часа. Или пять. И сколько угодно. Неужели здесь не появится ни одной девушки, пусть даже не такой красивой, как ты, которая бы скрасила единственный день на Земле, что отпущен пилотам из далекого Внеземелья? Ни за что не поверю...

Причем сказано это было как-то так, что было непонятно, чему не может поверить Гаваец — тому, что не найдется, или тому — бывают ли красивее.

Официантка тоже уловила двусмысленность. А Гаваец, словно тяжелый танк, уже попер в лобовую.

— Или нам не стоит терять здесь времени? Четыре часа! Три часа! Два... Я умру от горя и одиночества, если через десять минут передо мной не появится кто-то, кому я готов сдаться без боя!

— Неуютно тут у вас, — усаживаясь в жалобно скрипнувшее под его весом кресло, добавил Гаваец, — вот официанты еще спят. Ты-то чего проснулась?

Он вытянул руки перед собой и потянулся, зевая, отчего рукава форменки отползли до локтей, обнажая бугристые, перевитые венами мускулы. А после зевнул еще шире, прикрыв рот рукой и потянувшись сильнее. И форменка натянулась на его бицепсах, выступивших внушительными буграми.

— Они... Им на смену через час заступать, просто пришли пораньше, — лепетала, побледнев, девчонка, не в силах оторвать взгляд от великанской мощи пилота, — а я через час смену сдаю...

— Десять минут! И так это слишком много! И мы уходим. Я ухожу, — снизив голос, промурлыкал Гаваец.

«Все, редут пал!» — понял Джокт.

Официантка побледнела еще больше. Потом швырнула салфетку на землю и толкнула одного из официантов.

— Вставай, твоя смена.

Сама же она прошла в небольшую пристройку-киоск, служащий, по-видимому, и кухней, и подсобкой.

— Слушай, что это за волчицы здесь собираются? Куда ты меня привел? — удивленно спросил Гаваец. — Если бы мне рассказали, я бы ни за что не поверил, что могу НАСТОЛЬКО пользоваться спросом.

— Да я и сам толком не все знаю. Слышал, что здесь собираются девушки, мечтающие свести короткое знакомство именно с военными. Так что нашей братии здесь самое место!

— Все равно как-то не по себе становится. А деньги они берут? Ну за свои услуги...

— Нет. Наоборот, даже угостить вином готовы, только бы ты оставался рядом.

Она появилась меньше чем через десять минут, будто и впрямь поверив угрозе Гавайца. И перемена, произошедшая во всем ее облике, могла сравниться разве что с трансформацией гусеницы в бабочку.

Никаких вещей, из-за которых ее можно заподозрить в принадлежности к обслуге бара. Халат, передник, белые босоножки — все исчезло. Милое личико сменилось чарующим лицом прекрасной женщины. Ярко накрашенные губы, из-под которых выглядывает вздрагивающий язык, порождали желание немедленно прижать ее к себе, попробовать их на вкус... К тому же эти губы напоминали сейчас сочные дольки апельсина — видна была каждая складочка, они увеличились в объеме, как минимум, в два раза.

«Когда она успела все это проделать? — восторгаясь и изумляясь скорости перевоплощения официантки, вздрогнул Джокт. — Или это не она, а просто в киоске находилась другая девушка?»

Над губами, обретшими чувственность, притаилась маленькая мушка, как раз под плавными крыльями носа. Еще голодными выглядели ее глаза, неожиданно большие, с длинными пушистыми ресницами, подведенные черной тушью. Голодными казались и оттененные строгими бледными тенями скулы. Белые виски, белый лоб, прекрасная маска, на которой жили только пронзительно-зеленые глаза и алые губы. Руки — наглухо закрыты длинными черными перчатками. Между краями перчаток и блузкой в обтяжку — белые острые плечи. Блузка — черная. Такого же цвета бархатная юбка, заканчивающаяся там, где только начинались у девушки ноги. Эту юбку не нужно было даже оттягивать, чтобы стали видны шелковые подвязки ее чулков.