Во-первых, значимым событием он считал разговор, произошедший с полковником Бар Аароном. На самом деле это была всего лишь первая попытка, разведка боем, как назвал произошедшее Джокт, но ведь должен он был хотя бы попробовать!

Психиатр долго и размеренно кивал в такт словам Джокта, пока тот вел свою речь, а потом огорошил довольно неприятной репликой:

– То есть ты хочешь склонить меня к совершению преступления?

Джокт заморгал, услышав такие слова.

– П-почему – к преступлению?

– Потому что Каталина – пилот Вирт-команды и, следовательно, является полноценным солдатом своего подразделения. А ты просишь, чтобы я превратил ее в неполноценного Вирт-пилота. Понимаешь?

Попросив помощи в выведении Лины, Великой Мамбы, из-под патологической зависимости от Игры, Джокт даже не предполагал о наличии иных аспектов. Теперь же он видел, что ответ полковника вполне логичен. Более того, является единственно правильным ответом.

Ведь действительно, как только Каталина (Лина, продолжал он называть ее про себя) поймет, что существует другая реальность, и, более того, соприкоснется с этой реальностью, научится ее ощущать и отличать от Игры, она перестанет быть Великой Мамбой.

– Ощущение ответственности за свои действия не позволит ей дальше продолжать участвовать в сражениях. И вполне может привести к гибели действительных пилотов. К твоей, например, гибели. Неужели ты не задумывался над этим?

– Я… я думал, она сможет продолжать свою работу и в то же время станет полноценным человеком, перестанет быть сомнамбулой, которую нужно водить в туалет и кормить из трубки…

– Не сможет, Джокт. Она не сможет продолжить… Дело ведь не в том, что всем этим юношам и девушкам удалось наловчиться быстрее всех орудовать джойстиком. Речь идет о серьезных изменениях структуры мыслительного процесса. Знаешь, психологи часто приводят пример такого самовнушения, когда у человека получается вызвать волдыри на коже простым прикосновением карандаша. Этот человек просто внушил себе, что карандаш на самом деле является зажженной сигаретой. Или вот тебе пример попроще: люди с неуравновешенной психикой способны блокировать работу внутренних органов. Для них эмоциональное напряжение оказывается настолько велико, что желчный пузырь, например, начинает работать не в такт, сбивается дыхание, изменяется сердечный ритм, скачет давление… Но это все – частные случаи. Инфонаркомания – не просто страсть к играм и синдром «ленивого человека». Тут все сложнее… Можно сказать, они сами умудрились произвести начальную модификацию сознания. То, что с вами проделывали путем медицинских вмешательств… Цена за такие изменения – полное выпадение из реальности.

– Так что же получается? Каталине уже никогда не стать нормальным человеком?

– Я этого не утверждал, – смягчил только что сказанное полковник, – я говорю о том, что сейчас ей не нужно становиться нормальным человеком. Как ни странно, но для той работы, которой она занимается, ее состояние ненормальности и есть единственно нормальное. Ничего загнул, а?

Увидев, насколько оказался огорчен его отказом Джокт, Бар Аарон попытался его отвлечь.

– Да не печалься ты так! Рано или поздно проблема информационной наркомании все равно будет решена. Просто сейчас не время… К тому же после оснащения флота дистанционно управляемыми истребителями твоей девушке почти не грозят никакие опасности…

– Она не моя девушка! – живо отреагировал Джокт.

– Это ты кому хочешь рассказывай, только не мне. Зачем тогда именно ее ты хочешь увидеть нормальным, полноценным человеком? Вернее, чтобы не получилось, будто я сам себе противоречу, – хочешь увидеть ее неполноценным пилотом Вирт-команды? Насколько я знаю, Каталина не единственная девчонка, есть и другие…

Крыть было нечем, Джокт из-за этого только разозлился.

– Хорошо! Вы правы! Я бы очень хотел завести знакомство с Каталиной. Но невозможно встречаться с сумасшедшей куклой, для которой значение имеет только ее Игра, и ничего больше!

– Гхм-м, – протянул медик, – то ты пытаешься сблизиться с певицей, то тебе нужна инфонаркоманка… Какая-то плохая у тебя карма, Джокт.

– Чего-чего?

– Ничего, это я так, о своем… Зачем оно тебе нужно, ты можешь мне объяснить?

Джокт поморщился, с силой потерев щеку. Как всегда, полковнику удалось попасть, что называется, не в бровь, а в глаз. И никакого вразумительного объяснения у Джокта не имелось. Ну в самом деле, смешно рассказывать человеку, который намного старше тебя, о каких-то странных фантазиях, о стыде, что вгоняет в краску, о неожиданном желании – когда он увидел ее длинные ноги. Смешно и неправильно. Неправильно и глупо. Глупо и…

Полковник, заметив, что заставил Джокта испытать смущение, прервал его мысли.

– Давай представь себе на минуту, что каким-то чудесным образом Каталина излечилась. Не будем сейчас думать о последствиях для службы… Стала нормальной, забыла, что была пилотом… Уверен ли ты, что она сама захочет с тобой знакомиться? Вполне возможно, ее привлекают совсем другие мужчины. Коренастые, широкоплечие, рыжеволосые… Тут недавно заходил ко мне один сержант – как раз такой… Рыжий, квадратный, с голубыми глазами…

Джокт вздрогнул как от удара. Потому что знал этого сержанта. Тогда пришлось вызвать Балу, так как сам Джокт не был уверен, что сможет справиться с сержантом в одиночку. Вернее – он был полностью уверен, что справиться не сможет… А сержант как раз заканчивал вскрывать замок на двери Каталины…

Случись Джокту отсутствовать в это время – он даже ничего не узнал бы. И штурмовик, наплевав на возможность нормального общения, чего так недоставало Джокту, и беззащитное состояние девочки-пилота, свел бы с ней знакомство, что называется, вплотную.

К счастью, группа истребителей только-только вернулась из рейда, и Джокт услышал мелодичные переливы электронного раскодировщика, которым рыжеволосый сержант пытался открыть замок. Еще к счастью – Балу вовремя прибежал на палубу, откликнувшись на вызов. Иначе Джокту пришлось бы вступить в безнадежную схватку со штурмовиком. Навряд ли, как он признался потом Балу, ему хватило бы смелости использовать оружие и стрелять на поражение. Потому что любой предупредительный выстрел из «Клинча», и даже выстрел в руку или в ногу, не остановил бы сержанта.

Балу вырубил любителя клубнички только с третьего удара.

– Силен, бык! – изумился майор, потирая отбитую ладонь, – Наверное, из кинематической артиллерии. Там все такие…

– Почему? – Джокт поинтересовался больше для того, чтобы Балу не обратил внимания на его дрожащие руки, – Я думал, участники штурмовых групп – самые-самые…

– После нескольких залпов автоматика часто отказывает. И тогда приходится подавать заряды вручную, – пояснил Балу, – каждая болванка – сто двадцать килограммов…

Похоже, он все-таки заметил, как дрожат руки у Джокта, но вида не подал…

Теперь Джокту пришлось еще сильнее тереть щеки, чтобы отогнать неприятное воспоминание. А Бар Аарон продолжил:

– Еще, вполне может случиться, после излечения у нее появится антипатия к играм. И, естественно, ко всякому антуражу этих игр. Во что там они играют? Ах, в «Зигзаг-52», конечно же! Замечательно! Да ей будет противно даже смотреть на форму пилота, не говоря уже о большем. А ты ведь большего хочешь, не так ли, мой друг?

Джокт хотел большего. Для него стало пыткой даже просто смотреть, как несколько раз в день мимо его каюты проходят «медики-няньки». Ведь он отлично знал, что происходит потом в каюте Каталины… Рывком стянутые брюки, движения марионетки и кукловод – вот он, рядом! Упаковка чипсов и бокал питательной дряни…

Самое страшное, как казалось Джокту, это то, что медики перестали краснеть, исполняя обязанности нянек. Перестали краснеть и перестали видеть в инфонаркоманах своих пациентов. Чем могли закончиться такие обходы? И чем тот же Хенс, молодой второй лейтенант медицинской службы, который когда-то и познакомил Джокта с Каталиной, лучше рыжего сержанта?