— А при чем тут Дашенька? — Талызин был явно ошарашен.

— Как при чем? Она получает наследство.

— Судя по всему, она не собирается его получать. Да и вообще, она о нем и не подозревала.

— Вы настолько ей верите?

Игорь Витальевич, улыбнувшись, пожал плечами.

— А какие у меня причины не верить? Марина Олеговна, если честно… За что вы так не любите бедную девочку?

— А за то, что с трудом верю в бедных наивных девочек двадцати с лишним лет, особенно в наше бурное время. А может, за то, что ей все вы верите на слово, а меня считаете нужным перепроверять. Так вы, значит, имели в виду Галину Николаевну? Я вас правильно поняла?

— Да. Она явно узнала о завещании только сегодня, и в то же время не могла не видеть, что дело идет именно к этому.

«Вот так-то! — с удовлетворением констатировала Вика. — Галина Николаевна, а вовсе не Тамара Петровна».

— Вы подразумеваете, что она боялась, как бы муж не написал завещание на Дашеньку, и поэтому его убила? Но вы забываете, что она любила его. К тому же ничто не мешало ему быстро разочароваться в Дашеньке и аннулировать завещание. Скорее всего, так оно бы и произошло.

— Весьма сомнительно.

— Наоборот, совершенно точно! Ручаюсь, его увлечение семимильными шагами шло к концу, — фыркнула Марина.

— Мое мнение прямо противоположное, — сердито возразил Талызин.

Вика поняла, что они вот-вот разругаются, и, как ни странно, почувствовала смутное удовлетворение. Вот они двое, оба такие умные и даже чем-то друг на друга похожие, так подходящие друг другу, но пяти минут не могут пробыть вместе, чтобы не поцапаться.

— Ругаться собрались? — весело осведомилась она.

— Да нет, — опомнилась Марина. — Это я так, демонстрирую дурной характер. Боюсь, особых сомнений нет — убил Кирилл. Как отвратительно звучит! «Убил Кирилл». Он живет на средства брата жены, да и вообще его боится, поскольку тот — криминальный авторитет. А жена немолодая и не слишком красивая, а Кирилл бабник. Раньше гулял на сторону с опытными женщинами, и все обходилось тихо, а теперь нарвался на непонятливую Наташу, которая влюбилась всерьез. А всерьез ему не надо, да тут еще Евгений Борисович обо всем догадался. Не знаю, каким образом догадался, но интуиция у Евгения Борисовича была развита фантастически. Короче, Кирилл принял за чистую монету его обещание рассказать все жене и, испугавшись, подстроил ловушку в подсобке. Недаром его там видели.

— Ну, еще бы не видели! — вставила Вика. — Он ведь там встречался с Наташей, ты что, забыла?

— Вот пока встречался, и придумал этот финт с блоком. Не удалось с люком, вот он и решил с блоком. Кстати, с люком теперь все замечательно сходится. Кирилл не случайно вышел не из той кулисы. Он сам открыл люк и, разумеется, не собирался в него падать.

— Зачем? — тихо поинтересовался следователь.

— Что — зачем?

— Зачем открыл люк? Ведь ссора с Преображенским случилась лишь на следующий день, правильно? Нестыковка.

Марина кивнула:

— Вы правы. Или люк я приплела сюда зря? Его оставили открытым совершенно случайно? Господи, ну и трудная у милиции работа! Я бы с ума сошла. Откуда вы черпаете уверенность в своей правоте? Ведь может быть и так, и этак.

— Из улик, — пояснил Талызин. — Ни мотив преступления, ни возможность его совершить еще ничего не гарантируют. Улики — единственный объективный фактор.

— И какие могут быть в данном случае улики? Человек, лично видевший, как Кирилл портил блок? Отпечатки пальцев Кирилла на… даже и придумать не могу, на чем. В подсобке их, конечно, тьма, но ведь это естественно, раз они там с Наташей встречались. Что именно вы пытаетесь найти?

Игорь Витальевич не ответил, предпочтя хмуро попрощаться и удалиться. Вика с Мариной тоже разъехались по домам. А утром Вику разбудил телефонный звонок.

Она глянула на часы. Еще десяти нет, рань-то какая! Все знакомые в курсе, что до одиннадцати ее трогать нельзя. Кто же это такой вредный? А, Сосновцев! И чего этому типу надо? Строит новые каверзы? Бубнит что-то, со сна сразу и не разберешь. Про мертвое тело, про Талызина. Господи, почти неделя прошла со дня убийства, а директор все никак не успокоится! Так орет, словно тело Евгения Борисовича сей момент лежит у него перед глазами. И чего это вдруг ему потребовался Талызин? А потребовался — пускай сам с ним и связывается, при чем здесь Вика?

И она, зевая, спросила:

— А разве Игорь Витальевич не оставил вам номер своего телефона? Вот и позвоните ему, если нужно.

— Но я же объясняю! — нервно выкрикнул директор. — Меня он может не послушаться! Возьмет и пришлет кого-нибудь другого, совершенно постороннюю бригаду. А вам он не откажет и приедет сам. Это будет гораздо лучше! Чем меньше посторонних, тем лучше, Виктория Павловна, уж я-то знаю!

— Но зачем ему приезжать, да еще прямо сейчас? — удивилась Вика. — Что за спешка?

— Ну, — сбавил тон Сосновцев, — я точно не знаю… Я считал, что в подобной ситуации мы обязаны как можно скорее вызвать милицию. Я и так вот сперва звоню вам, а это, наверное, противозаконно. А вы думаете, что спешить не надо? Вам-то что, а мне потом могут предъявить претензии. Нет, дольше я тянуть не могу.

Смутная тревога прогнала сон, и Вика осторожно уточнила:

— Так что произошло?

— Я же вам сказал! Нашли тело.

— Какое тело, кто нашел, когда, где?

— Тело Левинсона. Нашла уборщица, в подполе. Нет, не в подполе, а в этом… короче, он провалился в люк. Когда провалился, не знаю, а она увидела утром, когда убирала.

Вика молча положила трубку и стала накручивать телефонный диск.

Виктория Павловна не только вызвала Талызина, но и, разумеется, примчалась в Дом Культуры сама. Она успела буквально за пару минут до приезда опергруппы.

Директор нервно бегал у входа.

— Я всегда говорил, что ваш кружок надо закрыть, поскольку он является опасным, — вместо приветствия сообщил он. — Не будете же вы утверждать, что я не собирался делать вместо него биллиард? Но вы, вы настояли на своем, и что теперь? Новый несчастный случай. Но ответственность за технику безопасности несете вы, а вовсе не я, и я не собираюсь вас покрывать! Эти ваши люки, эти ваши блоки! Разрушу все к чертовой матери!

— Игорь Витальевич будет страшно огорчен, — с наивным видом заметила Вика, в душе жутко обозлившись. — Он так любит наш кружок и обещал следить за его судьбой!

— Это да, — тут же сбавил обороты Сосновцев, — это правда. Да вы меня не слушайте, я говорю в сердцах, сгоряча. Вот, идемте сюда. Видите?

Вика осторожно заглянула в открытый люк. Слава богу, внизу было темно, лишь смутно виднелись некие очертания. Люк был тот самый, куда в свое время чуть не свалился бедный Евгений Борисович. Кстати, можно утверждать, что туда же неделю назад чуть не свалился Кирилл — ведь именно он должен был первым оказаться в опасном месте, но по случайности вышел с другой стороны. Видимо, от судьбы не скроешься!

Додумать мысль Вика не успела — помешала суета, вызванная появлением милиции. Знакомые лица, те же, что и в прошлый раз, и снова возглавляет группу Талызин, только сейчас он на редкость мрачен.

— Я мыла пол, — не без гордости доложила старушка-уборщица, — гляжу — люк-то открыт. Ну, думаю, недоглядел кто-то, а так в наши времена нельзя. Я-то в тот день, как мужчина угробился, была выходная, но все про это знаю, а как же! Короче, хотела люк закрыть, гляжу — чего-то лежит, странное такое. Хотела у ней фонарик взять, — она кивнула в сторону Вики, — а фонарика-то нет.

— Вроде, я оставляла его на гвоздике, — неуверенно заметила Вика. — Но точно не помню.

Она не отличалась педантичностью и вечно бросала вещи, куда попало, а бедный Сашка с военной скрупулезностью перекладывал их на свои места. Вот и фонарик, иной раз крайне необходимый в работе студии, часто терялся, забредая в самые неожиданные углы.

— В общем, я спустилась чуток по лесенке, — продолжила бойкая старушка, — а там мертвяк. И кровищи-то, кровищи! Ну, я сразу ему позвонила, — она ткнула пальцем в Сосновцева, — он и приехал.