— Я сегодня не пошла в студию на читку пьесы, а зря, — быстро объявила она. — Вот и решила по пути заехать, кое-что у тебя узнать.

— Но сначала — ужин, — сказала Оля.

— Ну, меня-то вы уже накормили.

— Так разве это ужин? Бутерброды да тортик — это перекусон, а ужин должен быть горячий. У меня все как раз согрелось. Кирюша, твои любимые фаршированные перцы!

— Спасибо, — вымученно улыбнулся Кирилл.

«А жена что, вообще не ест? — удивленно подумала Вика. — И дочки. Уже вечер, им пора быть дома».

— Вы не боитесь отпускать девочек так поздно? — вслух спросила она. — Времена сейчас опасные.

— Каких девочек? — уточнила Оля.

— Ну… дочек… то есть, племянниц, — Виктория Павловна осеклась, не понимая, как поделикатнее выразиться.

— Ну, детей-то у нас с Кирюшей нет, — махнула рукой Оля. — Сразу как-то не завели, а теперь и неохота. А племянницы Кирюшины гостят у нас редко. Так что сегодня мы с ним вдвоем. Вот хорошо, вы пришли! Люблю гостей. Но и вдвоем тоже хорошо.

Вика вздрогнула, как громом пораженная. Только тут до нее вдруг дошло, с кем она провела последний час. С парализованной женой, матерью двух дочерей! Ну и жук этот Кирилл! Значит, он все врал. Зачем? Кому есть дело да его семьи? Сам болтал направо и налево, никто его за язык не тянул! А в какое положение он поставил ее, Вику? Слава богу, обстоятельства сложились так, что она не выдала ничего жене, а если бы случайно выдала? Хоть бы предупредил, что ли!

Впрочем, она тут же вспомнила, что нагрянула в гости неожиданно. И все равно, должен был заранее подумать о подобной возможности. Маринка права, странный он человек, непонятный!

Едва ужин был съеден, Вика предложила:

— Кирилл, может, немножко прогуляемся? И ты расскажешь мне про читку.

— У меня нет времени, — холодно ответил он. — Завтра на работу.

Тут уж она разозлилась. Крутишься, как вор на ярмарке, чтобы его не подставить, а он тут дуру из тебя делает!

— Ладно, — ехидно согласилась она, — поговорим здесь.

— Впрочем, голова у меня несвежая, — пошел на попятный собеседник, — так что немного прогуляться невредно. Я ненадолго, Ольчик.

— Да иди, — весело согласилась жена, — у меня как раз сериал начинается. Заходите почаще, Вика, я всегда рада.

На улице Кирилл молчал, словно ничего не случилось, поэтому проявить инициативу была вынуждена Вика.

— Ты не хочешь мне объяснить, в чем дело?

— А в чем? — невинно осведомился он.

— Ну, знаешь ли! — вскипела Виктория Павловна. — Пел тут нам всем про парализованную жену и любимых доченек, мы уши развесили, а на самом деле! Чего ты нас за нос-то водишь?

— Да не вас, — сказал Кирилл. — Просто так получилось.

— Как это — получилось?

— Ну, понимаете, когда я перешел на свою нынешнюю работу, там одна баба вцепилась в меня мертвой хваткой. Я уж не знал, как от нее отделаться, вот и пришло в голову придумать, что есть дочки и что парализована жена. Ну, чтобы эта баба ни на что не рассчитывала. А она разболтала всему отделу. Ну, не стану же я им все объяснять? Решил, бог с ним, пускай.

— А нам зачем врал? — несколько сбавила обороты Вика.

— Так в студии же Денис, а мы вместе работаем, — пояснил собеседник. — Что мне оставалось?

Действительно, что ему оставалось? Раз Денис считал, что у Кирилла двое детей, пришлось и с остальными придерживаться той же версии. Осмыслив данный факт, Вика чуть было ни попрощалась, но вовремя вспомнила о причине своего визита и остановила уже собравшегося поворачивать обратно Кирилла.

— Погоди! У меня еще вопрос. Что там такое было между тобой и Преображенским в день премьеры?

— Виктория Павловна, — недовольно поморщился тот, — охота вам брать на себя заботы следователя? Вот он пускай и выдумывает всякую чушь, а вам зачем? Ничего у меня с Преображенским не было.

— Но я же сама видела, — удивилась Вика. — Ты выбежал из гримерки и рванул в подсобку. А до этого вы ругались.

— Ругались? Господь с вами, Виктория Павловна. Да, кажется, мы действительно немножко поболтали с Евгением Борисовичем в гримерке о том о сем.

— А по-моему, на повышенных тонах, — неуверенно возразила Вика.

— Возможно, немного и повздорили. Премьера на носу, все на взводе. Он сказал мне, что я бездарь, а я ему, что он склочник. Короче, оба немного разрядились, а потом я вспомнил, что мне нужна дискета, и побежал в подсобку, чтобы успеть ее найти. Вот и все, а вы только зря забиваете себе этим голову. Ну, мне пора!

И он удалился, а несколько сбитая с толку Вика поехала домой. Ей было неприятно, но почему, она четко осознать не могла. То ли причина в том, что она так беспардонно влезла в чужую личную жизнь и принялась выведывать чужие секреты, то ли в том, как вел себя при этом Кирилл. В общем, побродив немного в расстроенных чувствах по квартире, Виктория Павловна решила позвонить Марине. Та ведь первая стала подозревать Кирилла, вот пускай и объясняет, что к чему!

Марина выслушала с привычным вниманием, время от времени задавая наводящий вопрос. Когда повествование было закончено, мрачно поинтересовалась:

— А он не просил тебя, чтобы ты никому про это не рассказывала? То есть, про его семью. Особенно Наташе?

— Нет, не просил.

— Бедная девочка, — вздохнула Марина. — Видимо, он уже рад бы любым способом от нее избавиться. А на свидания продолжает бегать, вот мерзавец-то!

— С чего ты взяла, что у них свидания? — вступилась Вика.

— Ты что, забыла? Ты ведь сама сказала мне про его платок.

— Он был завязан в узел. Где-то я такое видела, это точно!

— Где, где! У Таши привычка, нервничая, завязывать все в узлы. Ну, вспомни премьеру! Тамара Петровна в последний момент спешно распутывала за занавесом скатерть, потому что Наташа сделала из скатерти какой-то дурацкий куль, а время поджимало.

— Да, точно. Так ты думаешь… все-таки они встречаются?

— Ну, конечно! А где он, по-твоему, пропадает вечерами? В библиотеку ходит — в глубокой тайне от жены изучает труды классиков?

— Не обязательно. Может, куда-то еще. С приятелями встречается — многие жены этого не одобряют. Или пиво пьет.

— Ну, конечно! — язвительно повторила Марина. — Судя по твоим рассказам, у его жены идеальный характер, от нее мало что потребовалось бы скрывать, она всем довольна. Однако, полагаю, что роман с другой женщиной не порадовал бы даже ее.

— Это да, — согласилась Вика. — Только что ему остается делать? Она его старше лет, может, на десять, и толстая очень. Ей, бедной, нелегко удержать мужчину. Конечно, Таша в сто раз привлекательней!

— Какая с его стороны предусмотрительность — тошно становится! Задурить девчонке голову — это запросто, это пожалуйста, но только для безопасности сразу расставить точки над и. «У меня парализованная жена и две девочки, я их никогда не брошу, поскольку до предела благороден». А она еще дурочка, на нее такие штуки действуют безотказно. «Ты должна любить меня бескорыстно, потому что при всей любви к тебе я никогда на тебе не женюсь». Тонна благородства! А, стоило ему попасть в переплет, так сразу стало не до любви, лишь бы шкуру свою уберечь. Вот и лавирует между двух огней!

— Погоди! По-моему, ни в какой переплет он не попал. Или ты по-прежнему подозреваешь его в убийстве? Так, что ли?

— По-прежнему? — разгневалась Марина. — Да в сто раз больше! Мужчина, способный так беспардонно врать близким женщинам, способен на все. Ему убить — раз плюнуть, главное, чтобы все было шито-крыто. Его волнуют в жизни две вещи — его удовольствия и его безопасность. Чего б ему не пойти по трупам?

Вика, куда спокойнее относящаяся к различного рода лжи, примирительно заметила:

— Но у него же нет мотива. Он даже и не ругался, оказывается, с Евгением Борисовичем, а так, слегка повздорил. Я же тебе рассказала!

— И ты что, действительно поверила?

— Так ему же лучше знать! — удивилась Вика. — А я, когда они ссорились, особенно не вслушивалась, у меня было своих забот полно.