— Расскажите, расскажите, Надя! Ведь это одна из лучших картинных галерей мира, — не подозревая злого умысла Софи, подхватывают присутствующие. Даже взрослая Нона принимает участие в общей просьбе. Она так много слышала о музее Цвингера вообще и знаменитой Сикстинской Мадонне в частности, и ей хочется послушать про этот редкий по красоте памятник искусства.

Теперь Надя готова провалиться сквозь землю. Все смотрят на нее в ожидании ее рассказа. Все ждут. И колючая игла раскаяния уже сверлит ее душу. Сердце екает ежесекундно. Зачем она солгала, зачем? Вся малиновая от стыда, с пылающими щеками, с растерянно-мечущимся взглядом, она достойна всяческого сожаления сейчас.

Инстинктом доброй, отзывчивой души Наточка Ртищева догадывается, в чем дело. К тому же она помнит великолепно, что Надя никогда не выезжала из Петрограда, а следовательно, никогда не была в Дрездене, и, стало быть, надо ее выручить во что бы то ни стало, сейчас же, сию минуту. Бедная Надя! Глупенькая! Зачем она выдумывает и лжет?

— Господа, тому, кто желает узнать подробности о редкостях Дрездена, я попрошу papa передать одну очень интересную книгу путевых впечатлений, благо она у него есть. А Надю оставьте в покое. Она, очевидно, совсем еще маленькой девочкой посещала Дрезден и, таким образом, не может помнить Сикстинскую Мадонну, а вы пристали к ней, точно экзаменаторы! — авторитетным тоном заявляет Надина спасительница.

— И правда пристали, — со смехом соглашается с кузиною Никс.

— Как экзаменаторы! — хохочет смешливая Лоло.

— Я предлагаю сыграть партию в крокет! — поднимает голос Маня Стеблинская.

— Отличная идея! — подхватывает Митя Карташевский, — бегу расставлять воротца.

Но Софи не так приятно выпустить из рук свою жертву, раз она имеет возможность еще помучить Надю. Ее глазки, как два жала, впиваются в глаза Нади, а язвительная улыбка снова скользит по губам, когда она говорит громко и раздельно, на всю беседку:

— Не беда еще, Надин, что ты не бывала в Дрездене, потому что, насколько мне помнится, ты там никогда не была, действительно, но зачем ты солгала теперь, вот что скверно!

Надя вспыхивает, как от удара бича, при этих словах Софи. И Нона и Наточка Ртищевы смущены не меньше.

Какая она злая и черствая, эта Софи! Какая безжалостная!

Добренькой Наточке до слез жаль Надю, которая близка к тому, чтобы разрыдаться от стыда и отчаяния. Единственное спасение заключается теперь в том, чтобы занять воображение молодежи чем-нибудь отвлеченным, заставить их забыть поскорее неприятный инцидент с Надей. И, схватившись за крокет, как за последний якорь спасения, Наточка увлекает с преувеличенной суетливостью все юное общество в сад.

К семи часам вечера съехались взрослые гости. Обед сервировали на огромной террасе с цветными стеклами, сплошь уставленной кадками с цветами.

Наде никогда не приходилось видеть такого пышного убранства. Блестящее, словно только что вынутое из витрин магазина, серебро, тонкий хрусталь, изящный дорогой фарфор, и все это было перемешано с гирляндами цветов, обвивавших стол. Вазы с фруктами, конфетами, ягодами и букетами роз находились посередине. Широко раскрытыми от удивления и восторга глазами Надя смотрела на всю эту роскошь. Она почти забыла, под влиянием новых впечатлений, пережитый ею за шоколадом неприятный инцидент, и только при взгляде на Софи девочка вздрагивает от ненависти и злобы и дает себе мысленно слово отплатить так или иначе этой «противной Голубихе», как она называет про себя Софи.

Приятным сюрпризом является для гостей оркестр военной музыки, спрятанный в соседнем помещении за верандой.

Ровно в семь часов оркестр грянул туш, и все разместились вокруг роскошно убранного стола. Дети заняли места на дальнем конце своею группою, под ближайшим начальством леди Пудлей. Ванечка сел по одну сторону Нади, Ната по другую. Против них поместилась ненавистная Наде Голубева, между старшею княжною и Митей Карташевским, которому Наточка строго-настрого приказала неустанно следить за обеими «враждующими сторонами» и предупреждать во что бы то ни стало возможные произойти инциденты.

В начале обеда Надя чувствовала себя не совсем удобно. История с дрезденской поездкой не выходила у нее из головы. Да и к тому же из самолюбия она отказывалась от некоторых блюд, которых она совсем не умела есть, и искренно боялась признаться в этом окружающим. И настроение ее заставляло желать лучшего. Однако веселый, жизнерадостный Ванечка, ее сосед, сумел-таки снова возвратить Наде ее прежнее оживление. И к десерту Надя разошлась совсем. Пришлось выпить бокал искрящегося шампанского, которого, ради торжественного случая, предложили и детям, и вино с первого же глотка с непривычки ударило Наде в голову.

— Не пейте, не пейте больше, — голова заболит, — предупредила Надю по-французски леди Пудлей, незаметно, но зорко следившая со своего места за молодым поколением.

Но остановить Надю было уже не так легко. Ванечка поминутно чокался с нею до тех пор, пока девочка не осушила всего бокала до дна.

— Вот это по-нашему, по-молодецки! — похвалил девочку пажик.

Теперь Наде стало весело-весело, как никогда. Неудержимо хотелось болтать и смеяться безо всякой причины.

Оркестр снова заиграл туш. Кто-то из взрослых гостей поднялся с места и провозгласил здоровье молоденькой новорожденной. Смущенная и пылающая румянцем удовольствия, Наточка стала обходить стол и чокаться со всеми. Вслед за тем пили за здоровье генерала и Елены Дмитриевны.

С разрешения леди Пудлей дети тоже поднялись со своих мест и пошли чокаться с хозяевами дома.

— Боже мой! Какая непростительная оплошность! — вскричал Ванечка, бросая взгляд на пустой бокал в руке Нади. — У вас нет больше шампанского, чем же вы будете чокаться с Петром Васильевичем и Еленой Дмитриевной, а? — и, подозвав лакея, Ванечка незаметно для взрослых попросил его наполнить снова Надин бокал.

— Не надо, Ванечка, не надо! — слабо протестовала Надя и вдруг увидела устремленный на нее презрительный взгляд Софи. Этот презрительный взгляд и насмешливая улыбка снова напомнили Наде происшедший нынче неприятный инцидент за шоколадом, и в душе ее закипела буря по адресу виновницы, доставившей ей эту неприятность.

И Надя храбро подставила свой бокал лакею, который и наполнил его до краев. Теперь девочка, высоко держа полный до краев бокал в руке, стала осторожно пробираться, лавируя между присутствующими, к противоположному концу стола, где находились хозяева.

— Вот вы где, наконец, маленькая фея! Наконец-то я добралась до вас! Но вы очаровательны нынче, моя крошка, совсем настоящая маленькая волшебница, соткавшая себе наряд из розовой зари! — слышит позади себя Надя уже знакомый ей голос.

Она быстро останавливается и оборачивается назад.

Анна Ивановна Поярцева, в нарядном шелковом светло-лиловом платье, обшитом настоящими старинными кружевами, которым нет цены, с огромными бриллиантами в ушах и на груди, смотрит на девочку с ласковой улыбкой. Ее полные, рыхлые щеки раскраснелись от жары и обеда, а толстые, белые, все унизанные драгоценными кольцами руки протягиваются навстречу Наде.

— Очень, очень рада вас снова повидать, милушка, — своим певучим голосом говорит Поярцева и, наклонившись к Наде, целует ее просиявшее лицо. — А вот что вы пренебрегаете мной — старухой, так это нехорошо. Чтобы заглянуть ко мне, поглядеть на мое житье-бытье, авось не соскучитесь.

— Мерси, я приду непременно… — сконфуженная и польщенная, говорит Надя и, отвесив традиционный реверанс старой даме, направляется к своему месту.

Ее путь лежит мимо Софи Голубевой. Вот она, эта ненавистная Софья с ее всегда язвительной улыбкой и насмешливыми глазами. Она, кажется, и сейчас все так же насмешливо смотрит на приближающуюся к ней Надю, и маленькие ее глазки презрительно щурятся на нее. Ага, если так, хорошо же, будешь помнить меня! — неожиданно решает Надя и, поравнявшись со стулом Софи, роняет как бы нечаянно полный доверху бокал с вином на колени последней, на ее белое, все в нарядных воланах шелковое платье.