— Алло, алло! Ты меня слышишь, Зденек? Ты что, еще не проснулся?!. - надрываясь, трещала трубка в самое ухо.

— Я слышу тебя, Гонза. Хорошо слышу. Я не спал еще. Голова что-то болит…

— Голова? Это хорошо! Умная голова всегда должна болеть! Только пустая никогда не болит!.. Но шутки в сторону. Завтра будут испытания твоей мурашки. Мне поручено приготовить звукозапись ее передатчиков. Я тут кое-что придумал, но мне нужен техмин № 386955! Это, как тебе известно, магнитофон два на три с половиной микрона! Но вот беда: в микротеке его нет почему-то! Ты не знаешь, где он?

— Кто?!.

— Да не кто, а что! Проснись ты, ради бога! Техмин мне нужен, техмин № 386955. Ты не знаешь, где он может быть?

— Ах, ты вон о чем!.. Нет, не знаю. Понятия не имею. Я, правда, брал его месяц назад, но вернул обратно в микротеку. Он должен быть там, Гонза.

— Мало ли что должен быть! Я ведь еще не ослеп! Раз говорю нет, значит, нет!

— Ну так возьми на складе другой. Два на три и половиной микрона — таких у нас пятьсот двадцать штук на складе!

— Это я и сам знаю. Но что старик скажет? Он не любит, когда без его ведома берут со склада…

— Ничего, я ему утром объясню. Возьми на складе и спокойно продолжай работу.

— Ладно, возьму, с твоего ведома и согласия!..

— Хорошо, хорошо…

— Ну пока, Зденек! Прими снотворное и спи! Спокойной ночи!

— Будь здоров, Гонза!..

Пиштора медленно опустил трубку на рычаг и устало снял очки. Им овладело тупое безразличие.

Желание уснуть, забыться было непреодолимым, но Пиштора не двигался с места, продолжая сидеть на стуле у разгромленного письменного стола. Заниматься дальнейшими поисками не было ни малейшего желания.

Голова Пишторы опускается на грудь, руки бессильно повисают вдоль тела. Спать, надо спать…

Но тут снова раздается резкий звонок телефона. Первый, второй, третий, четвертый… Пиштора медленно поднимает голову и тупо смотрит на телефон. Тот продолжает настойчиво звонить. Ничего не поделаешь, надо взять трубку.

Поборов свинцовую сонливость, несчастный кандидат в конце концов отозвался:

— Алло! Пиштора слушает…

— Боже мой, Зденек, ну как же можно так крепко спать?!. Это опять я, Гонза Сташек!

— Что там у тебя опять?

— Беда, Зденек! Страшная, непоправимая беда! Приезжай немедленно в ПИТМ! Немедленно! Слышишь!..

— Слышу… Но что, собственно, случилось? Чего ты, Гонза, паникуешь среди ночи?

— У меня и язык-то не поворачивается сказать! Приезжай сюда, узнаешь!

Голос Гонзы Сташека в телефонной трубке пронизан серьезным волнением. Но Пиштора уже устал волноваться. Он сказал раздраженно и резко:

— Никуда я не поеду! Говори, в чем дело, или я положу трубку и пойду спать!

— Ну, хорошо, хорошо! Слушай! Да держись там за что-нибудь покрепче, чтобы не упасть! Новость просто сногсшибательная! Сегодня ночью неизвестные грабители похитили из ПИТМа техмины все до одного, не исключая и твоего кибероформика! Понимаешь?! — Решительно все техмины украдены! Склад пуст, микротека пуста, сейф твоего кибероформика тоже пуст!

Сонливость Пишторы как рукой сняло.

— Что ты мелешь?! — заорал он в трубку. — У нас на складе двадцать пять миллионов техминов да в микротеке три миллиона с лишним! Быть того не может, чтобы их все разом украли! Это дичь какая-то. Ты пьян, Гонза, или серьезно болен!

— Спокойно, Зденек, спокойно! Я не пьян и не болен. То, что случилось, невероятно, но факт. Да, все двадцать восемь миллионов техминов и твой кибероформик исчезли из ПИТМа самым загадочным образом, словно испарились. Это-то и есть самое потрясающее: испарились.

— Хорошо, Гонза, я еду! — Пиштора положил трубку и с минуту сидел неподвижно. Откуда-то изнутри в нем поднималась странная радость: ограбление ПИТМа снимет с него ответственность за сбежавшего кибероформика! Но радость была кратковременной. Он даже содрогнулся от отвращения к самому себе: «До чего дошел!» И тут же нахлынула жуткая тревога: неужели между бегством кибероформика и ограблением ПИТМа есть какая-то связь?!

Пиштора вскочил и бросился в переднюю. Подхватив плащ и шляпу, он выбежал из дому и помчался по ночным улицам Праги к институту технических миниатюр.

Пятиэтажное здание ПИТМа стояло на Петршинском холме, на том месте, где когда-то находилась небольшая обсерватория. Неподалеку от ПИТМа высилась старинная башня из железных ферм, на которую любили подниматься туристы, чтобы с ее шестидесятиметровой высоты, удесятеренной высотой самого холма, обозревать чарующую панораму Златой Праги. Вокруг башни и ПИТМа, а также по всему довольно крутому склону холма простирались густые заросли великолепного парка.

Фуникулер ночью не работал, так что Зденеку Пишторе пришлось подниматься на холм пешком. Только теперь, карабкаясь вверх по крутым аллеям парка, он сообразил, что гораздо проще было вызвать такси и добраться до ПИТМа по шоссе через Страгов. Но возвращаться уже не имело смысла.

Когда запыхавшийся и взмокший от пота кандидат достиг наконец ворот института, он убедился, что прибыл на зов Гонзы Сташека далеко не первый. Во дворе плотными рядами стояли десятки автомашин, а огромные окна пятиэтажного здания были озарены ярким светом. Пиштора торопливо направился в актовый зал. Здесь уже собралось более тысячи сотрудников ПИТМа. Ученый совет находился в президиуме в полном составе, во главе с директором института.

На трибуне стоял профессор Крачмер, бледный и мрачный более чем обычно, с опустившимися книзу усами. Он, по-видимому, только что начал говорить. В зале царила напряженная тишина.

На Пиштору никто не обратил внимания. Он пошарил глазами по залу, пытаясь разыскать Гонзу Сташека, но народу было слишком много. Тогда он, никем не замеченный, присел в заднем ряду и стал слушать. Ему крайне необходимо было отдышаться, прийти немного в себя и собраться с мыслями. Между тем по залу разносился скрипучий голос профессора Крачмера:

— Я считаю, товарищи, что кибероформик не похищен! Да, да, его не украли, потому что он не мог быть украден! Кибероформик, товарищи, сбежал от нас! Никакие замки, никакие сейфы для него не могли быть серьезным препятствием. Вспомните, товарищи, что в него была заложена способность действовать по собственному усмотрению в любых условиях! Он сбежал в первую же ночь после своего создания и полного отрегулирования и при побеге похитил все остальные техмины! Как он смог один совершить это грандиозное ограбление и один ли он совершил его, этого мы пока не знаем. Но не это сейчас главное. Главное, что кибероформик сбежал и тут же совершил первый враждебный людям акт! Мы должны теперь не искать сбежавшего кибероформика, потому что мы все равно не найдем его, а все силы бросить на борьбу с ним. Кибероформик, товарищи, оказался первым звеном страшной цепной реакции бунта машин. Бунт свершился, товарищи! Теперь все зависит от нашей оперативности и изобретательности. Сумеем мы пресечь в зародыше вспыхнувшую цепную реакцию бунта или не сумеем. Если сумеем, товарищи, то впредь это научит нас осторожнее обращаться с кибернетикой. А если не сумеем, то это будет закат человеческой цивилизации на нашей планете!

Закончив свою странную речь, профессор Крачмер сошел с трибуны и сел на свое место в президиуме. В зале поднялся невообразимый шум. Сотни человек заговорили все разом, размахивали руками, спорили, кричали, возмущались.

Наконец страсти поутихли, и директор получил возможность говорить.

— Я понимаю, товарищи, — начал он прерывающимся от волнения голосом, — что мнение, высказанное уважаемым профессором Крачмером, противоречит вашим убеждениям. Однако перед лицом совершившегося мы должны более серьезно и внимательно отнестись к его словам. Но прежде чем открывать прения, я хотел бы услышать мнение изобретателя кибероформика, товарища Пишторы!