Стив, стиснув челюсти, с напряженным лицом и застывшей меж бровей складкой изучал следы, пытаясь определить, что же произошло на том месте, где мы сейчас стоим.

– Эти ямки – следы шпор. На нем были шпоры, а на ней не было. Кто-то остался лежать. Опять трава! Но тело точно стащили в реку. Она? Или тот, второй? О черт! А мы в это время дрыхли в десятке миль!

Он разразился ругательствами.

– Вот две лошади, они ускакали вместе… На пегой кто-то сидел, но отпечатки второй менее глубокие, чем прежде. Значит, на ней не было седока.

– Стало быть, она уехала на своей лошади, – подытожил я. – А труп того, кто на нее напал, бросила в реку. Наверное, это был один из тех, кому Санчес посулил награду, – ведь не все жаждущие награды объединились вокруг Большого Доминго.

– Ты думаешь, она жива? – спросил Стив с надеждой.

Я хотел бы так думать. И я сказал:

– Конечно. У меня создалось впечатление, что эта Амалия – девушка, которая в обиду себя не даст…

Мой спутник опустился на колени и стал осторожно разгребать песок дрожащими пальцами.

– Смотри, патрон… Сорок пятый калибр.

– «Кольт»-«громовержец»?

– Да. Но это не гильза.

– То есть он не отстрелян?

– Нет. Чудно…

– Когда она бежала, – размышлял я, – наверное, при ней было оружие… То самое, из которого она уложила Франсиско…

– То было сорок четвертого калибра, Ридж. Она застрелила его из его же пушки, а он всегда носил с собой сорок четвертый. Я хорошо знал этого ублюдка.

– Сколько лет ты его не видел? – спросил я напрямик.

– Кого?

– Франсиско.

– Четыре года.

– За четыре года он мог пристраститься к сорок пятому калибру, Стив. Куча бандитов предпочитает именно это оружие.

– Да нет, вряд ли он мог… Хотя не знаю. Может быть.

Я не понимал, отчего его лицо вдруг так посуровело. Он наклонился и подобрал с песка несколько белокурых волосков.

– Ридж… Это ее волосы.

Они были очень светлые. Не золотистые, не пепельные – просто светлые волосы, без всякого оттенка. Я подумал, что Амалия, наверное, и впрямь была очень хорошенькой. Почему-то я думал о ней в прошедшем времени, и это было неприятно.

Гробовщик нырнул в кусты, обследуя все кругом дюйм за дюймом. Я решил, что на самом деле он не так равнодушен к Амалии, как ему хотелось показать.

– Стебли травы оборваны… Тут был тот, что со шпорами, и травинки зацепились за них. Он ходил то туда, то сюда… Еще один патрон… Какого черта!

– Тоже неотстрелянный? – спросил я.

– Да.

– 45-й?

– Да. Кажется, здесь я все оглядел… Надо бы еще…

Он избегал моего взгляда, и я понял, что он пришел к тем же выводам, что и я.

Никто и никогда больше не увидит Амалию. Следы крови и волоски на берегу доказывали это. Но Стив все еще продолжал верить, что мы, может быть, ошибаемся.

Я зажег вторую папиросу. Краем глаза я увидел, как гробовщик вошел в воду и наклонился, шаря рукой на дне.

Когда он повернулся ко мне, я оторопел.

– Зацепилось за камень на дне, – сказал он глухо.

Это был обрывок женской блузки, вероятно, когда-то чаровавшей всех окрестных модниц. По бурым пятнам, покрывавшим его, было ясно, что недавно он был насквозь пропитан кровью.

– Значит, она умерла, – сказал я.

Стив бросил на меня тяжелый невидящий взгляд, потом перевел глаза на лоскут, скомкал его и сунул в карман.

Я ждал, что он начнет проклинать судьбу и жаловаться на весь свет. Во всяком случае, именно так поступили бы на его месте девять десятых человечества. Стив же только сказал:

– Ну хорошо… – Но тон его мне не понравился.

После этого Стив извлек на свет божий свои «кольты» и проверил, как следует ли они заряжены. Между бровей гробовщика залегла глубокая складка, рот сжался в одну прямую линию.

Он спрятал свои карманные пулеметы, подошел к своей лошади и вскочил на нее так легко, словно всю жизнь работал объездчиком в ковбойском лагере, а не стругал футляры для своих ближних, переставших быть таковыми.

Я дивился все больше и больше. Стив сдвинул шляпу на лоб и, подъехав ко мне, протянул раскрытую ладонь.

– Прощай, Ридж. Приятно было познакомиться. Береги себя.

Я пожал ему руку. Она была холодной, как лед, и я забеспокоился. Так, самую малость.

– Ты куда?

– Хочу найти этого типа, – сказал гробовщик просто.

– А когда найдешь, тогда что?

– Он у меня пожалеет, что родился, – коротко ответил Стив.

Бог знает, почему, но я поверил ему. Стив Холидей определенно принадлежал к числу людей, которые всегда выполняют свои обещания.

– Одного я тебя не отпущу, – сказал я ему.

Гробовщик вздохнул и покачал головой.

– Нет, Ридж. Это личное дело.

– Я и не спорю, – согласился я. – Я просто говорю, что поеду с тобой, вот и все.

– Ты же игрок. Зачем это тебе?

– Не люблю, когда обижают женщин.

– Ладно, – согласился он без особого энтузиазма. – Но помни, что ты свободен. Если захочешь бросить это дело, я тебя не виню.

– Полно, Стив, – сказал я ему. – Если я захочу уйти, меня не удержит вся американская армия.

Тень улыбки скользнула по его хмурому лицу. Он тронул поводья, и мы двинулись на поиски счастливчика, заработавшего пятьсот долларов, которые – я был совершенно в этом уверен – ему не суждено получить. Ибо уже достаточно узнал своего спутника.

– Если я хоть что-то смыслю в этом деле, – рассуждал Стив, – он должен был поехать обратно в Ларедо, чтобы затребовать свои деньги.

Однако его ожидания не оправдались. Отпечатки подков неоспоримо указывали на то, что неизвестный едет по направлению к Сан-Антонио. Некоторое время мы ехали по следу, но вскоре неизвестный свернул с дороги, и мы потеряли его.

– Куда теперь? – спросил я.

– Вперед, – бросил Стив с непонятным ожесточением. – Человек обычно едет вперед, а не назад, ты знаешь это?

– Стив, а может… – начал я.

– Никаких «а может»! – отрезал он. – Встретим кого-нибудь, спросим у него, не видел ли он всадника на пегой лошади и с порожней в поводу.

«Кто-нибудь» оказался девушкой. Причем прехорошенькой. Я приподнял шляпу и задал вопрос. Красавица немного подумала.

– На пегой лошади? Ах да! На ней ехал американский кабальеро, только он был один, и никакой другой лошади я не заметила. А зачем он вам?

– Он конокрад, – сказал я, – увел у нас лучшего скакуна. Вы не скажете, как он выглядит?

– На нем была шляпа, – объявила красавица.

Сколько ни живу, все равно не перестаю удивляться женщинам.

– Какая шляпа? – спросил я.

– Довольно пыльное сомбреро, знаете ли. – Девушка сверкнула белыми зубами. – Честно говоря, он не походил на конокрада. Такой красивый молодой кабальеро. И волосы у него светлые-светлые… – Последнее слово она произнесла со вздохом и осуждающе покосилась на меня. Между прочим, я брюнет с проседью – то, что называется «перец с солью». Я улыбнулся как можно любезнее, показывая, что и брюнеты могут быть сносными людьми. – Да, и еще у него был платок на шее. Очень красивый платок, я никогда в жизни не видела ткани подобного цвета.

Что-то щелкнуло в моем мозгу.

– Платок?

– Да, сеньор.

– Случайно не цвета неспелой сливы? – спросил я.

Красавица с испугом уставилась на меня.

– Сеньор, вы что, ясновидящий?

– Бывает иногда, – сказал я, прощаясь с ней.

– В чем дело? – хмуро осведомился Стив, когда мы снова тронулись в путь.

Я обернулся к нему.

– Кажется, я знаю, о ком идет речь. – И я рассказал гробовщику о парне, который едва не наехал на меня в Ларедо.

– Ты уверен, что это он? – недоверчиво спросил Стив.

– Теперь, когда девушка упомянула о платке, – да.

– Ну-ка, опиши мне его подробно!

Чтобы сосредоточиться как следует, я глотнул виски из фляжки, которую предусмотрительно наполнил вчера вечером в гостинице.

– Так… Волосы светлые, телосложение худощавое. С виду – лет шестнадцати или около того. Черты лица правильные, цвет глаз я не заметил. В общем, симпатичный парень, тут сеньорита не наврала. Особых примет – шрамов или родинок – я не разглядел.