Я возбудил ходатайство о переименовании темы. Заместитель начальника академии тов. Котов отнесся к этому ходатайству с большим вниманием. Он подробно расспросил о том, как я собираюсь разрабатывать эту тему, какими источниками пользоваться и как буду доказывать свою правоту.
Моим ходатайством заинтересовался и начальник академии Р. П. Эйдеман, он тоже захотел услышать мои доводы. Беседа с ним была короткой. Я сформулировал свою тему так: "Влияние развития артиллерии на оперативное искусство и тактику в первую мировую войну".
Вскоре мое ходатайство было утверждено Народным комиссаром обороны в связи с тем, что весь перечень тем был утвержден им же.
После многих дней и ночей упорной работы состоялась защита диплома.
Кое-кто из слушателей-артиллеристов мечтал после окончания учебы перейти в мотомеханизированные войска или в авиацию. В то время много говорили о том, что артиллерия - отживающий род войск, что в будущих сражениях ее полностью заменят танки и авиация. Меня коробило от таких слов. Я все больше убеждался, что без артиллерии в современном бою не обойтись.
Твердо решил вернуться в артиллерию. Поэтому особо старательно изучал артиллерийские дисциплины.
С сердечной благодарностью вспоминаю я годы. учебы в академии, ее прекрасный профессорско-преподавательский коллектив, сплоченную партийную организацию.
В академии мы получили не только знания и методические навыки, здесь развивали инициативу, смелость, упорство. Академия воспитывала в своих слушателях беспредельную преданность Коммунистической партии, народу. Она дала нам путевку в большую армейскую жизнь.
После окончания академии я мечтал вернуться в Белорусский округ. Но меня ожидало разочарование: дали назначение в Москву. Я не представлял себе, как можно служить артиллеристу в столице, вдали от учебных полей, полигонов, степей и лесов.
Московская Пролетарская
Московская Пролетарская стрелковая дивизия, куда я после академии прибыл командиром артиллерийского полка, была хорошо укомплектована и отличалась высокой выучкой личного состава. Дивизия гордилась славными традициями. Служить здесь считалось большой честью.
Стояла весна 1930 года. Дивизия отправлялась в свой летний лагерь под Москвой, а артиллерийский полк - на Гороховецкий артиллерийский полигон. Предстояли батарейные стрельбы. К ним готовились серьезно, и мне, молодому командиру полка, пришлось немало потрудиться.
Поначалу меня встретили настороженно. Иные сомневались, хорошо ли знает артиллерию выпускник общевойсковой академии? Поэтому руководство первыми стрельбами и их разборы превращались в своего рода экзамен, который я должен был держать уже не перед академической комиссией, а перед командным составом полка и дивизии. Из штаба Московского военного округа на наши батарейные стрельбы прибыл заместитель начальника артиллерии округа А. В. Кологривов, превосходный знаток артиллерии.
Он проверял, как мы готовимся к учению, а во время стрельб досконально вникал в их результаты, присутствовал на каждом разборе.
После отбоя учений старый артиллерист чистосердечно признался: он не верил, что командир, окончивший общевойсковую академию, может успешно командовать артиллерийским полком.
- Но у вас получается неплохо.
Первый экзамен в прославленной дивизии был выдержан.
За батарейными стрельбами начались стрельбы дивизионов и артиллерийских групп. Обширный полигон открывал возможности для широкого размаха учений.
Лагерной традицией были конноспортивные соревнования. Лидерами их издавна считались Московская артиллерийская школа и 108-й артполк. Среди наших артиллеристов было немало любителей конного спорта. Они дружно поддержали мое предложение всерьез заняться подготовкой к состязаниям. Для тренировок использовалась каждая удобная минута. Готовились мы без огласки, и лидеры не обращали на нас внимания. Они настолько были уверены в своем успехе, что еще до начала соревнований поделили между собой первые и вторые места. Но, к их удивлению, в этот день результаты получились совсем не такие, как обычно. Конники нашего полка завоевали первенство по всем видам соревнований. Лагерный спортивный комитет присудил нам общее первое место, и почти все призы оказались нашими.
Ликование в полку было небывалое. Конный спорт у нас сразу приобрел широчайшую популярность. Мы стали ежемесячно проводить свои полковые конноспортивные соревнования. Особенно полюбились бойцам парная езда и езда шестерочных артиллерийских запряжек. Состязание по этому виду спорта значительно улучшило маршевую подготовку батарей.
Осенью полк принимал участие в окружных маневрах, которые проходили в Московской области. Полк в целом и его дивизионы получили хорошую оценку.
Но неожиданно навалились неприятности. Сменилось руководство дивизии. Говорят, новая метла чисто метет. Комиссия, которая во время смены начальства проверяла дивизию, перестаралась и "наскребла" множество больших и малых недостатков. Все было занесено в акт. Когда председатель комиссии доложил Народному комиссару обороны результаты проверки, тот решил созвать специальное совещание. Были вызваны командующий округом А. И. Корк и командиры всех полков нашей дивизии. Председатель комиссии начал зачитывать свой доклад. Нам стало не по себе - все было преувеличено, извращено. В защиту дивизии выступил командующий войсками округа. Нарком предоставил слово и главным "обвиняемым" командирам частей дивизии. Убедительно защищались командиры стрелковых полков Р. П. Хмельницкий, И. Д. Россман и Е. П. Дикалов. Я тоже отверг некоторые домыслы проверяющих.
Народный комиссар обороны откровенно признался, что он решил было отстранить нас от занимаемых должностей и направить в разные округа с понижением, но теперь, когда он внимательно нас выслушал, у него изменилось мнение. Комиссия, по его мнению, составила явно неправильный акт.
Вернувшись в полк, я собрал командиров, рассказал им о выводах комиссии. Пусть в этих выводах многое преувеличено, но недостатки у нас есть, и нужно мобилизовать весь личный состав на их устранение. Мы стали еще больше внимания уделять повышению качества учебы.
Наш полк был, в сущности, опытно-испытательной базой для инспекции артиллерии и Главного артиллерийского управления Красной Армии. Все время поступали поручения о проверке боевых качеств новых и модернизируемых образцов орудий, приборов и боеприпасов о проведении различных опытных учений. Инспектор артиллерии Красной Армии В. Д. Грендаль и начальник ГАУ Н. А. Ефимов давали множество заданий и, в свою очередь, оказывали полку помощь всем, чем только могли. Бывало, поручали нам проверить снаряды долговременного хранения. Их отпускалось по нескольку тысяч. Стрельбы проводились по планам и программам ГАУ со строжайшими мерами предосторожности. Испытания приносили большую пользу и нам: бойцы получали хорошую практику, а командиры совершенствовали навыки в стрельбе и управлении огнем.
В 1931 году полку пришлось построить и оборудовать новый лагерь в районе станции Алабино. Здесь был создан артиллерийский полигон, дивизионные стрельбища, а также зимние помещения и. конюшни на один дивизион. С этого времени артиллерийские подразделения полка по очереди стали в зимнее время выходить в лагерь. Тактические учения, боевые стрельбы шли теперь круглый год.
В лагере построили несколько миниатюр-полигонов на местности и небольшой винт-полигон. Шли постоянные тренировки и на других имитационных средствах.
Инспекция артиллерии Красной Армии поручила нам практически отработать и проверить новые методы подготовки к стрельбе дивизиона-группы, предложенные Зайковским. Наши командиры и бойцы быстро усвоили новые приемы. 3-й дивизион полка в продолжение двух месяцев проводил тренировки при активном участии самого Зайковского. Не раз впоследствии дивизиону приходилось демонстрировать этот метод во время различных сборов и инспекций.
Подошла пора зачетных дивизионных стрельб. В это время командиром дивизии был Р. П. Хмельницкий, любитель всяких новшеств в боевой подготовке. Я предложил провести стрельбы не на нашем полигоне, который артиллеристы излазили вдоль и поперек, а использовать соседнее пехотное стрельбище, где разместить боевые порядки дивизиона так, чтобы основное направление стрельбы было на 180 градусов к обычному.
