– Ты в гости пришел?
– Нет.
– Значит, по делу?
– Да.
– По школьному вопросу?
– Да. Хотел немного поговорить.
– Угу. Так о чем? Говори же.
Но Буэмон-кун молчал, опустив очи долу. Вообще-то Буэмон-кун был весьма болтлив, хотя и учился во втором классе. Его мозг, не в пример голове, был недоразвит, и по болтливости этот ученик занимал в группе «Б» первое место. Именно он поставил хозяина в тупик, потребовав перевода на японский язык слова «Колумб». Да, видимо, была какая-то серьезная причина тому, что сей разговорчивый господин молчал и только ерзал на месте, как принцесса-заика. И причина эта заключалась не только в стеснении. Хозяину это тоже начало казаться странным.
– Если у тебя есть что сказать, говори скорее.
– Мне как-то неловко говорить…
– Неловко говорить? – хозяин заглянул в лицо Буэмон-куна, но тот продолжал смотреть вниз, и определить выражение его лица было трудно. Тогда хозяин попробовал изменить тон и сказал ласково: – Говори, не стесняясь. Нас никто не слышит, а я никому не скажу.
– Можно рассказывать? – Буэмон-кун все еще колебался.
– Можно, наверное, – решил хозяин.
– Ну, тогда я расскажу, – вздохнул Тыквоголовый и, подняв голову, тупо посмотрел на хозяина. Глаза у него совершенно треугольные. Хозяин надул щеки и выпустил в сторону дым «Асахи».
– Знаете… Такое дело получилось, не знаю, как теперь быть.
– А что случилось?
– Как что случилось? Я в большом затруднении и пришел к вам…
– Так что же тебя затрудняет?
– Я не хотел этого делать, но Хамада пристал – одолжи, говорит, да одолжи…
– Хамада – это Хамада Хэйскэ?
– Да.
– Так что, ты одолжил этому Хамада деньги в уплату за пансион?
– Нет, я одолжил ему не деньги.
– А что же?
– Свое имя одолжил.
– А для чего Хамада понадобилось твое имя?
– Он отправил любовное письмо.
– Что отправил?
– Я ему говорю, чем одалживать свое имя, я лучше опущу письмо в почтовый ящик…
– Ничего не понимаю. Кто и что сделал?
– Было отправлено любовное письмо.
– Любовное письмо? Кому?
– Да я же говорю, что неловко рассказывать об этом.
– Ну ладно, значит, ты отправил какой-то женщине любовное письмо.
– Нет, не я.
– Хамада?
– И не Хамада.
– Так кто же отправил?
– Этого я не знаю.
– Ничего не пойму. Что же, никто ничего не отправлял?
– Там только мое имя.
– Что значит «там только мое имя»? Ничего не понимаю.
О чем ты говоришь? Рассказывай все по порядку. Кому было адресовано письмо?
– Барышне Канэда.
– Это дочь коммерсанта Канэда?
– Да.
– А что значит «имя одолжил»?
– Видите ли, эта девица модничает и нос задирает, вот ей и отправили любовное письмо… Хамада сказал, что без подписи нельзя. Я ему говорю: подпишись своим именем. А он говорит: это неинтересно. Лучше, говорит, пусть будет подписано Фуруи Буэмон. Вот так я и одолжил свое имя.
– Ты что, знаешь эту девушку?
– Нет, не знаю. Даже не видел никогда.
– Какая наглость! Посылать любовное письмо человеку, которого не знаешь! Зачем же вы это сделали?
– Все говорили, что она хвастает и нос задирает, вот и решили подшутить над нею.
– Натворили вы дел. Значит, отправили за твоей подписью?
– Да. Письмо написал Хамада, я одолжил имя, а Эндо ночью отправил.
– Значит, вы втроем сговорились?
– Да. Но потом я испугался. Вдруг все раскроется и меня исключат? Я так беспокоюсь, что уже несколько ночей не сплю. В голове словно туман стоит.
– Черт знает, какую глупость вы выдумали. Что же, так прямо и подписали – «ученик второго класса гимназии "Буммэй" фуруи Буэмон»?
– Нет, про гимназию не писали.
– Хорошо хоть, что догадались. Этого бы только не хватало!
Тогда бы речь шла о чести гимназии «Буммэй».
– Как вы думаете, меня исключат?
– Как тебе сказать…
– Сэнсэй, у меня очень строгий отец. Да еще у меня мачеха.
Если меня исключат, мне плохо придется. Неужели исключат?
– Вот я и говорю, что нельзя делать такие штуки.
– Я и не хотел, да вот так получилось… Нельзя ли постараться, чтобы меня не исключили?
Буэмон говорил слезливым голосом. Давно уже за фусума фыркают хозяйка и Юкиэ-сан, а хозяин все тянет с важным видом: «Не знаю… Вот уж не знаю, как с тобой быть…» Страшно интересно.
Я сказал – «интересно». Возможно, вы спросите: почему? Вопрос резонный. Величайшая цель жизни как человека, так и животного – это познание самого себя. Если бы люди оказались способными познать самих себя, они были бы достойны большего уважения, чем кот. И тогда я немедленно прекратил бы писать всю эту ерунду. Но человек никогда не познает свое «Я», как никогда не увидит собственных ушей. Вот почему за разъяснениями по поводу своего «Я» люди обращаются к обычно презираемым котам. Конечно, человек делает вид, что ему все известно, и просто чего-то не хватает. Он расхаживает по земле с величественным видом, называя себя венцом творения. Меня разбирает смех, когда я гляжу на него. Вот он и таскается по свету, сгибаясь под тяжестью этого самого венца творения, и спрашивает у всех встречных, где его уши. И не думайте, что он когда-нибудь откажется от этого венца. Будет таскать его до самой смерти. Впрочем, при всем этом он может считаться даже симпатичным, если только довольствуется тем, что он дурак.
Рассказывая о Буэмон-куне, о хозяине, о хозяйке и о Юкиэ-сан, я сказал «страшно интересно» не потому, что получилось такое совпадение, и не потому, что это совпадение касается столь пикантного предмета. Нет, меня заинтересовала реакция всех этих людей на описываемые события. Начнем с хозяина. Он относится к происшествию довольно прохладно. Его не особенно волнует строгость напаши Буэмон-куна и отношения между Буэмон-куном и его мачехой. Да он и не должен волноваться. Ведь между исключением Буэмон-куна и увольнением хозяина громадная разница. Вот если бы исключили всех учеников из всех гимназий, тогда другое дело. Тогда преподавателю не на что было бы жить. Но изменения в судьбе одного только Буэмон-куна, как бы велики они ни были, на судьбе хозяина не отразятся. А раз так, то с какой стати хозяин будет волноваться из-за Буэмон-куна? Хмуриться, сморкаться, вздыхать по поводу неприятностей постороннего человека совсем не в характере хозяина. Никто не поверит, что человек такое добросердечное существо. Только в качестве налога за свое появление на свет он иногда ради приличия пускает слезу и строит сочувственную мину. Это сплошной обман. Хотя, по правде говоря, для того, чтобы корчить сочувственные мины, требуется определенное искусство. Тех, кто обладает искусством такого обмана в наибольшей степени, называют «совестью человечества» и очень ценят. Поэтому самые подозрительные люди – это те, кого ценят другие. Присмотритесь к такому типу, и вы сразу все поймете. В этом смысле хозяин относится к неискусным. Поэтому его не ценят. И он, естественно, не прячет свое равнодушие, а выставляет его напоказ. Стоит поглядеть, как он повторяет Буэмон-куну: «Не знаю, не знаю, как с тобой быть…» Но было бы непростительной несправедливостью презирать такого праведника, как мой хозяин, из-за его равнодушия. Равнодушие – природное качество человека, и тот, кто не прячет свое равнодушие, честный человек. Не следует переоценивать людей и ожидать от хозяина в данном случае сочувствия к Буэмон-куну. Ожидать в этом взбаламученном мире от честности большего, чем равнодушие, все равно что ждать, когда верные рыцари старинных фантастических романов начнут гарцевать на улицах под вашими окнами.
Теперь о женщинах, что хихикают в столовой. Их привлекает главным образом смехотворность всей истории. Происшествие с любовным письмом, которое не дает спать по ночам Буэмон-куну, представляется им исполненным радостной благодати, словно голос Будды. Попробуем разобраться в этом, и мы увидим, что их веселит скверное положение, в которое попал Буэмон-кун. Спросите этих женщин: «Почему у вас вызывает смех человек в скверном положении?» И они вам ответят, что вы дурак. Или скажут, что вы задали этот вопрос с целью оскорбить их женское достоинство. Возможно, они и в самом деле будут считать себя оскорбленными. Но правда и то, что они рады посмеяться над человеком, попавшим в беду. Нечего ожидать, что женщина предупредит вас: «Сейчас я буду оскорблять свое женское достоинство, но вы помалкивайте и не задавайте дурацких вопросов». Это все равно как если бы вор заявил: «Я сейчас буду грабить, но не смейте говорить мне, что это безнравственно. Этим вы опозорите и оскорбите меня». Женщины умны. Их рассуждения не лишены логики. Так что если тебе пришлось родиться человеком, будь любезен оставаться спокойным, когда тебя будут топтать ногами, пинать и всячески поносить. Более того, оплевав и обгадив тебя, над тобой еще будут посмеиваться. А если ты не способен оставаться спокойным в таком положении, держись подальше от существ, именуемых умными женщинами. Возможно, Буэмон-кун, совершивший без всякой задней мысли непристойный поступок и теперь совершенно подавленный, скажет, что нехорошо смеяться, когда ему так плохо. Но такие слова исторгнет у него лишь юношеская наивность. Тот, кто не терпит, чтобы его оскорбляли, именуется человеком, лишенным выдержки. Если он не желает, чтобы его оскорбляли, пусть ведет себя скромно.
