Родным и близким — наше самое искреннее сочувствие.

В «спи спокойно, дорогой товарищ», в «да будет тебе земля пухом» мы, бойцы АВН, по-преимуществу, верим средне — в отличие от коммунизма… Вячеслав Горбатый

Тяжело переживаем и скорбим об этой утрате. Жутко, когда нас покидают друзья, единомышленники. Желаем родственникам мужества перед лицом этой утраты. Депутаты НА от Мурманской области Е. Васильева, О. Шепелева, В. Медведев, Л. Суровцева

Смерть каждого человека умаляет и меня… (Джон Донн) Потеря нашего коллеги — наша общая потеря… Приношу соболезнования родным и близким. Г.С. Саркисян

Главное, что мы потеряли вместе с утратой товарища Шейнина — это одного из немногих коммунистов, с которыми можно вести разумный диалог. Скорблю вместе с Вами, депутат НА Елена Гурова

Как жаль, что так часто уходят наши и так редко… Неправильно это как-то, несправедливо…

Настоящий был человек, с большой буквы! Как говорится, теперь таких «не делают».

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ! Михаил Шаулин

9 июля 2001 г. в редакции газеты «Патриот» состоялась пресс-конференция для российских и иностранных журналистов, посвященная 10-летию выступления ГКЧП. Вчитайтесь в слова О.С. Шенина, которые и спустя 8 лет звучат с набатной остротой.

— Я горжусь тем, что остался верен Коммунистической партии Советского Союза, Советской власти, советскому народу, социализму. Я горжусь тем, что размежевался со всей этой мразью, во главе которой стояли и стоят Горбачев, Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе и прочая компания. Я горжусь тем, что, несмотря на трудности, которые нам удалось пережить, я остался со своими товарищами и продолжаю то великое дело, которому всегда служила Коммунистическая партия.

Глубоко сожалею, что мы не достигли той цели и не решили задач, которые ставили перед собой, идя на создание Государственного комитета по чрезвычайному положению. Счет шел на часы, мы действовали в условиях крайней необходимости, а наши взаимоотношения были еще далеко не до конца спаянными и отработанными. Не хватало последовательных и решительных действий по наведению законности и порядка. Если бы сегодня меня позвали на баррикады драться за Советскую власть и Советский Союз, я бы без всяких сомнений пошел.

Мы постоянно говорим, что против СССР, а теперь против России действует хорошо организованная сила. Говорим отвлеченно, не обозначая и не называя главного врага. Так кому было надо, чтобы не стало Советского Союза? Кому-то надо, чтобы не стало и России как независимого государства. Нам возражают: «Это выдумки, никто в мировом масштабе такой задачи не ставит». Но ведь очевидно, что Россия потеряла значительную часть своего суверенитета, экономической и политической независимости, и здесь уже говорилось о том, что Америка рассматривает ее не иначе, как свой сырьевой придаток. И, если не сопротивляться, то задача полного закабаления и превращения русского человека в раба будет обязательно реализована и в очень недалеком будущем.

Мы на своей шкуре испытали, что такое фашизм, знаем, как выглядят религиозный фанатизм и исламский фундаментализм. Если мы не перейдем на путь социализации нашего общества, если от красивых заявлений в поддержку пока еще слабенького Союза Белоруссии и России не перейдем к сплочению всего того, что расположено вокруг России, то, в конце концов, мы потеряем и саму Россию. И я буду, чего бы мне это ни стоило, бороться против этого.

«Ежедневный журнал» и Agentura.Ru начинают исследовать государственную кампанию по борьбе с экстремизмом, которая, по нашему мнению, разворачивается сегодня для получения контроля над гражданским обществом и усиления полицейских функций государства.

В последние годы силовики часто, прикрываясь борьбой с экстремизмом, оказывали давление на политических активистов и общественных деятелей, однако это всегда касалось людей, которые мешали властям. Но именно сейчас государство вкладывает в противодействие экстремизму такие средства и силы, что это неизбежно коснется и людей, далеких от политики.

«Черные» списки предполагаемых экстремистов, в которых пока числится 10 тысяч россиян, вырастут до сотен тысяч, а свобода помещать критические высказывания в Сети останется в прошлом. Огромные вложения в системы электронного слежения за гражданами сделают любые групповые передвижения по российским городам невозможными, а, следовательно, исключат не только несанкционированные митинги, но и флеш-мобы. В качестве одной из мишеней для тотального наблюдения намечена «неформальная молодежь». Впервые за 18 лет, ссылаясь на необходимость борьбы с «дестабилизацией обстановки» в условиях мирового кризиса, власть открыто поставила перед спецслужбами задачу выявлять неблагонадежных граждан, от футбольных фанатов до сектантов. Главную роль в этой кампании получила не ФСБ, которая в принципе должна защищать конституционный строй в России, а МВД.

Стартовой точкой масштабной кампании по контролю над неблагонадежными можно считать создание Департамента МВД по противодействию экстремизму, который был образован в сентябре 2008 года на базе Департамента по борьбе с оргпреступностью и терроризмом (ДБОПиТ). 23 апреля 2009 года его руководитель генерал Юрий Коков заявил о полной готовности новой структуры к работе.

Утверждается, что оргпреступность в России сократилась настолько, что с ней вполне могут справиться угрозыск и отделы по борьбе с экономической преступностью. А вот экстремизм представляет угрозу конституционному строю в России, особенно в условиях финансового кризиса, когда могут активизироваться все социальные группы.

Такое объяснение не выдерживает никакой критики. Во-первых, потому что экстремистские преступления не считаются тяжкими, в отличие от деятельности преступных сообществ. В России под экстремизм подпадают публичные высказывания, возбуждающие расовую, социальную и др. ненависть, то есть слова, а не действия. Во-вторых, показатели оргпреступности в нашей стране в десятки раз превышают количество экстремистских преступлений. По данным Главного информационно-аналитического центра МВД, число расследованных в 2008 году преступлений, совершенных участниками организованных сообществ, составило 36 601. А преступлений «экстремистской направленности» за то же время зарегистрировано всего 460. Вряд ли можно считать, что они представляют серьезную угрозу для государства, даже если их количество увеличится в несколько раз.

Получается, что на борьбу с незначительным количеством нетяжких преступлений власть мобилизует структуры бывшего Департамента по борьбе с оргпреступностью и терроризмом, куда раньше входили ОРБ при ГУ по федеральным округам, центры «Т», а также региональные УБОПы. Центры по противодействию экстремизму (т. н. Центры «Э») созданы по всей стране при ГУВД и УВД на базе бывших УБОП. В масштабах России это тысячи опытных и деятельных оперативников, в прошлом имевших дело с реальными бандитами и террористами и выработавших вполне определенные методы в ходе этой борьбы.

Под борьбу с экстремизмом выстраивается правовая вертикаль: создаются экстремистские отделы в прокуратурах и в Следственном комитете. Конечно же, всех этих людей необходимо будет чем-то занимать — по крайней мере, отчетность в МВД никто не отменял. И очевидно, что для созданного аппарата полтысячи преступлений в год будет явно недостаточно, не говоря уже о том, что почти половина экстремистских дел «умирает» в судах.