— Люблю, — признался слон. — А что?
— Так соль, дорогой товарищ слон, у нас в любом магазине…
— Ты со мной так официален, — смутился слон. — Мы… Ты же мой ровесник, насколько я понимаю. Тебе двенадцать?
— Нет, тринадцать, — сказал Владик. — А откуда вы знаете?
— Тогда я даже моложе, — сказал слон. — Мне двенадцать исполнилось в День космонавтики, двенадцатого апреля. Зачем же «вы»? Ты меня просто смущаешь…
— Я, собственно, — пробормотал Владик. — Я чуть удивлен, что вы, то есть ты, так вот… — Он осекся.
— Я уже ходил тут не раз, — сказал слон. — Правда, все чаще ночью. На киносъемки ходил. К профессору. Как-то даже на Выставке достижений народного хозяйства нас показывали, когда там животных не хватало. В цирк и в Уголок Дурова…
— Так ты москвич? — обрадовался Владик.
— Конечно, москвич, — согласился слон. — Тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения.
— А у нас в учебнике зоологии, — сказал Владик, — говорится, что в Московском зоопарке слониха родила слоненка в сорок восьмом году, а потом в пятьдесят втором — через четыре года…
— Это мои старшие братья были, знаю, — сказал слон. — Один из них — увы! — погиб по глупости, а другой… Лучше не вспоминать о нем. Ушел в гастрольный цирк, да так и… Мне-то что, а вот мама нервничает. Все говорит: «Хоть бы письмецо написал».
— Не пишет? Неужели? — сочувственно переспросил Владик.
— Хоть бы строчку! — сказал слон и попридержал Хвостикова хоботом: — Осторожнее!
Они остановились у другого перекрестка. Милиционера и светофора здесь не было, и потому пешеходы словно специально старались попасть или под колеса машин, или хотя бы под трамвай. Водители как-то ловко выкручивались, вагоновожатые, несмотря на запрещение звуковых сигналов, вовсю звонили, но испугать отчаянных московских пешеходов им не удавалось. Пешеходы рвались вперед.
Если бы не слон, Владик, конечно, тоже бы ринулся на мостовую, но тут он понимающе согласился:
— Куда спешить?
— Мама говорит, что у нас в Индии тоже так, — заметил слон. — Никакого порядка! На улицах, конечно! — пояснил он.
Странно, что никто их не замечает, будто они — люди. А ведь они… они… они — слон и Владик, Владик и слон. Все должны завидовать сейчас ему, Хвостикову, что он вот так просто стоит на тротуаре рядом с настоящим слоном одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения и говорит с ним, а слон помахивает Владику Хвостикову хоботом и хвостиком и разговаривает с ним, как с равным, даже более старшим.
Чудеса! Но кому о них скажешь, когда милиционер и тот ничего не заметил…
— А папа говорит, — сказал Владик, — за границей пешеходы страсть как боятся светофоров. Хоть есть машины, нет машин, а все стоят на тротуарах, пока им зеленый свет не дадут…
— Так это за границей! А у нас… Теперь пошли, — предложил слон, — кажется, можно…
Они миновали мостовую, столовую, которая когда-то была столовой, потом пирожковой, потом котлетной, потом пельменной, потом «Пиво-воды», потом «Вино-автомат», еще позже кафе, а теперь называлась «Вареники».
— Здесь соли, наверно, нет, — пояснил Владик. — Вот сейчас магазин будет…
— Да мне, собственно, не к спеху, — сказал слон. — Это ведь я так. Думал, что по лотерее все, что угодно…
— Треплются они! — согласился Владик. — Ничего у них там и выиграть нельзя. Папа раз маме пятьдесят билетов купил ко дню рождения. Ну, все радовались, гадали, сколько навыигрывают. Рубль только и выиграли! Потом мы с папой на рынок бросились. Цветов купили на пять рублей… На такси еще три истратили…
Они подошли к магазину.
— Я сейчас, — сказал Владик. — Вы… то есть ты подожди…
Он нырнул в магазин. Там было пусто.
— Соль! Соль у вас есть? — спросил он продавщицу.
Продавщица не расслышала.
— Соль есть? — чуть громче спросил Владик.
Опять продавщица не расслышала.
— Соль! Можно купить соль? — еще громче поинтересовался Владик.
Продавщица почему-то повернулась и ушла за соседний прилавок.
Владик бросился за ней:
— Скажите, пожалуйста, соль…
— Ты что, спятил? — наконец услышала продавщица. — Куда пришел?
— А куда?
— «Рыба-мясо» мы… Ходют тут всякие!
— Простите, — смутился Владик и почему-то покраснел.
Слон ждал его у входа.
— Здесь нет, — пояснил Владик. — Но ты не беспокойся…
За углом, у двухзального кинотеатра «Маяк», еще магазин.
— Я сейчас, минутку, — опять сказал Владик и бросился в магазин.
В магазине стояла длинная-предлинная очередь. Все — женщины с большими сумками и авоськами.
Ждать или не ждать?
Владик встал все же в очередь.
Когда Владик подошел к продавщице, он не успел ничего сказать, как услышал:
— У несовершеннолетних посуду не принимаем. Следующий.
Владик хотел объяснить, что ему нужна соль и что на улице его ждет слон, но его подтолкнули стеклянными авоськами вперед, сказав: «Не мешай, мальчик», и он вышел на улицу.
— Здесь тоже нет… А вас… А тебя тут никто не заметил?
— Нет, а что?
— Я так… Жаль вот, что соли…
— Пожалуйста, не беспокойся! — сказал ему слон. — Вот мороку задал я тебе! А я тут стою и думаю: «Ну и кабан же я! Кабан, самый настоящий! Свин! Я ж даже не спросил, как тебя зовут…»
— Меня? Меня Владик зовут, Владик Хвостиков, — сказал Владик. — А тебя?
— А меня Ран! Ран — это имя, конечно. А фамилии у нас, Владик, не приняты.
— А я ведь за тебя сегодня тройку получил, по зоологии, — признался Владик.
— Это плохо? — спросил Ран.
— Почему? Наоборот! — удивился Владик. — У меня по всем предметам тройки.
— Трудно учиться?
— Да нет, просто неохота, — сказал Владик. — И скучно. Вот хоть по зоологии — одни паразиты, лягушки да грачи с кроликами. Скелеты, мышцы, размножение.
— А про нас? — поинтересовался Ран.
— Про вас тоже скучно! Два вида слонов, изо рта торчат два бивня, размножаются слоны медленно… А то, что ты, например, соль любишь, про это ни слова. Вот так!
— Все слоны любят соль, — поправил Владика Ран.
— Вот видишь! — признался Владик. — А мы все талдычим, талдычим это размножение! А нам бы про что-нибудь интересное или про соль. И то здорово!
— Скучно, конечно, — согласился Ран.
— Да и по другим предметам, — продолжал Владик. — Нет того, чтобы про Красноярскую ГЭС или там космические корабли, спутники! А то в одну трубу вливается, в другую выливается. Поезд вышел со станции А на станцию Б, а какой поезд, и не узнаешь…
В следующих четырех магазинах и двух палатках соли тоже не было. Только сейчас Владик начал понимать, в чем дело. Оказывается, в магазинах, на которых написано «Рыба-мясо», продают только мороженую рыбу и мороженое мясо. В магазинах, на которых написано «Фрукты-овощи», продают горчицу, хрен, картошку в пакетах, а соли не продают. В палатках, на которых ничего не написано, продают папиросы, сахар, лимоны, чулки, консервы, печенье, зажигалки, но тоже не соль. Видно, все это не сразу можно понять, а прежде Владику не приходилось ходить по магазинам, не считая булочной.
— Надо, Ран, искать другой магазин, — сказал Владик, когда они вышли на Садовое кольцо.
— Давай, Владик, искать вывеску «Соль», — предложил Ран.
— Таких вывесок, кажется, не бывает, — неуверенно сказал Владик.
— А правда, ты не горюй. Не бывает, и не надо! Я и так…
— Я и не горюю, Ран! А вообще-то я тебе скажу, — вдруг разоткровенничался Владик, — не понимают нас взрослые. Вот хоть возьми нас, троечников! А почему мы троечники? Потому, что неспособные, да? Ничего подобного! Просто скучно нам! В кино идем — весело, по телевизору что смотрим — интересно! Книжки читаем — знаешь, как интересно! Я тут «Евгения Онегина» прочитал, зачитался. А в школе даже книжки, как лягушка. Препарируют! По мышцам, по ребрам, по размножению!
— Я думаю так, — сказал Ран, — хорошо, что ты думаешь. Хорошо, что думаешь сейчас, потому что когда-то и ты станешь взрослым…
