– А у тебя есть другие версии?

Орлов промолчал.

– Хватит темнить, генерал, – не выдержал Гуров. – Давай начистоту. Чего ты так дергаешься?

– Заран был нашим информатором. Я сам курировал его, – признался Орлов.

Крышку гроба не поднимали, и не потому что щадили чувства родных и близких покойного, хотя каждый из присутствующих прекрасно знал, насколько обезображен находящийся под этой самой крышкой труп человека, а скорее из уважения к погибшему Илье Бутуеву. Никому не хотелось, чтобы он остался в памяти собравшихся таким. Гораздо более пристойное зрелище представляла собой большая черно-белая фотография в траурной рамке, которую несли впереди гроба, а затем поставили на землю рядом со свежевырытой могилой на Аллее Героев. Со снимка на всю траурную процессию, насчитывавшую, по самым скромным подсчетам, никак не меньше ста человек, взирал темноволосый тридцатипятилетний мужчина, облаченный в модный двубортный пиджак и светлую рубашку с туго повязанным тоненьким галстуком. Выразительные глаза, такие же темные, как и волосы, пристально смотрели куда-то вдаль, а на губах мужчины застыла слегка ироничная улыбка. Словно он знал что-то такое, о чем другие мало того что не знали, но даже и помыслить не могли. Фото было сделано года два тому назад. Впрочем, таким его и помнили те, кто пришел сегодня на кладбище проводить Зарана в последний путь.

Сова остановилась в некотором отдалении от остальных, поправила рукой разметавшиеся на ветру волосы и, прислонившись плечом к дереву, заложила руки в просторные карманы ярко-красных брюк. С такого удачно выбранного для себя наблюдательного пункта она прекрасно могла видеть большую часть территории кладбища у места захоронения Зарана. И всех, кто уже минутой спустя после того, как процессия остановилась, один за другим стал подходить к гробу для прощальных речей.

На аллее появился темно-синий «Форд Фокус» и неторопливо покатил к многочисленному людскому скоплению. Не доехав до места, «Форд» забрал вправо и остановился. Сова отошла от дерева и шагнула в направлении автомобиля. Водительская дверца распахнулась, и на мокрую от утренней росы траву ступил мужчина лет тридцати с зачесанными назад пепельно-русыми волосами и стильными усиками над слегка выступающей вперед верхней губой. Мужчина бросил окурок под ноги и примял его носком лакированного ботинка.

– Ты бы еще позже приехал. – Сова покосилась в сторону процессии. Над гробом Зарана только что склонился один из крупных столичных авторитетов Шпала. – Когда уже закопали. Попрощаться не хочешь, Князь?

Тот отрицательно покачал головой и расстегнул пуговицы пиджака. Денек выдался жарковатым, но висевший в наплечной кобуре Князя скорострельный автоматический пистолет Стечкина не позволял его владельцу облачиться во что-то более легкое.

– Это не для меня. Никогда не умел произносить речей. Ты же знаешь. Тем более когда все смотрят тебе в спину. А ты?

– Я уже попрощалась. Где ты был? Я дважды звонила тебе…

– Мобила села. – Князь достал из кармана носовой платок и осторожно протер им сначала лоб, затем шею. Облокотился на раскрытую дверцу автомобиля. – Ну и жарища сегодня.

– Я спросила, где ты был, – напомнила Сова, и в ее голосе засквозили нотки раздражения.

– Расслабься, подруга. Мне нужно было решить пару вопросов.

– Каких?

– Я должен перед тобой отчитываться?

– Желательно.

Пару минут они молча смотрели друг на друга. Казалось, что в этот момент оба забыли, где и по каким причинам находятся. Князь первым опустил глаза.

– Я нанял Енота разобраться в том, что случилось, – ответил он. – Может, всем и насрать, Сова, но Заран был моим другом. И я не оставлю в этом городе камня на камне, пока не найду тех ублюдков, которые сделали это. Просекаешь?

Сова криво усмехнулась:

– Я-то просекаю. Только непонятно, зачем искать мозги в заднице. Ты не хуже меня знаешь, кто стоит за смертью Зарана и по какой причине.

– Я не уверен. – Князь вновь промокнул платком лоб и шею, а затем аккуратно сложил его пополам. – У Битюга кишка тонка.

– Видно, не настолько тонка.

У гроба Зарана Шпалу сменил другой авторитет. Его прощальная речь была значительно короче, и со своего места Сова с Князем видели, что следующим отдать дань уважения покойному готовится сам Инжир. Князь кивнул в его сторону.

– Я разговаривал на эту тему с Инжиром. Он, кстати, тоже сомневается в причастности Битюга. Он пробьет эту тему, конечно, но сказал, что пошерстит и в других направлениях.

– Нет никаких других направлений, – жестко отрезала Сова.

Она пристроила во рту тонкую дамскую сигарету, больше напоминавшую чуть продолговатую спичку, и щелкнула зажигалкой. На пару секунд огонек отразился в ее серых невыразительных глазах, и Князь почти физически ощутил, как от этих глаз повеяло холодом и отчужденностью. Сова всегда была своеобразным человеком. Темной лошадкой. Свободно общаться с ней мог только один-единственный человек – Заран.

– У тебя никогда не бывает двух мнений? Да?

Князь опустил глаза. На Сове была белая блузка, выпущенная поверх брюк, характерно оттопыренная в районе живота. Сам Князь считал такой способ ношения оружия неудобным и непрактичным, но он прекрасно знал, что Сове потребуется вдвое меньше времени на то, чтобы выхватить из-за пояса свой неизменный шестизарядный «марголин», чем ему на то, чтобы извлечь из кобуры «стечкин».

– Я конструктивистка, Князь.

– Что это значит?

– Ты не поймешь, – она презрительно махнула рукой. – Что тебе сказал Енот?

Однако ответить на ее вопрос Князь не успел. В это время на Аллею свернул еще один автомобиль. Сова прищурилась, а уже через мгновение ее лицо исказила гневная гримаса.

– Черт! – только что прикуренная сигарета полетела в траву. – Какого хрена?..

– Что еще? – Князь тоже обернулся.

Такси остановилось, и из салона грациозно выплыла миловидная девушка невысокого роста, облаченная в джинсы и облегающую розовую маечку без рукавов. На вид ей никак не могло быть больше восемнадцати-девятнадцати лет, однако идеальные пропорции ее молодого тела не оставили бы равнодушным мужчину любого возраста. Темно-русые волосы, аккуратно обрезанные в районе плеч, слегка закруглялись снизу, словно погружая светлое круглое личико в некое подобие кокона. Зеленые глаза смотрели открыто и слегка вызывающе. Губы плотно поджаты.

– Натали! – Князь нервно одернул на себе пиджак и быстро окинул взглядом видимую территорию кладбища. – Зачем она приехала? Это же… Это же настоящее безумие! Она что, не понимает этого?

– Похоже, что нет, – мрачно откликнулась Сова. – Но именно это я и собираюсь сейчас выяснить.

Она стремительно двинулась вперед и сблизилась с девушкой, прежде чем та успела сделать больше двух-трех шагов по Аллее. Князь устремился следом. Таксист уже развернулся и укатил прочь. Натали выплюнула жвачку и опустила на переносицу очки со светло-коричневыми стеклами. Ни на Сову, ни на Князя она при этом даже не смотрела. Все внимание девушки было приковано к стоящему на двух табуретках гробу из красного дерева.

– У тебя мозги есть? – Сова толкнула ее в плечо. – Я же сказала тебе, чтобы ты не являлась сюда ни при каких обстоятельствах.

Натали не ответила. Обогнув Сову, она пошла дальше по Аллее, но та проворно перехватила ее за локоть. Даже под стеклами солнцезащитных очков Князь мог заметить проступившие под глазами девушки слезы.

– Пусти! – коротко произнесла Натали.

– Ты не должна была приезжать! – повторила Сова.

– Это невозможно. – Девушка покачала головой, и ее темно-русые волосы коротко пробежались по обнаженным еще по-детски острым плечам. – Я не могла не попрощаться с ним. Я пыталась… Но это было выше моих сил. И здравый смысл…

– Здравый смысл? – резко переспросила Сова, по-прежнему удерживая цепкими пальцами локоть девушки. Губы ее изогнулись то ли в приступе негодования, то ли презрения. – У тебя есть здравый смысл, Натали? Черт возьми, о чем ты говоришь? Если бы у тебя была хоть капля его, ты бы и на пушечный выстрел не приблизилась к могиле Зарана.