– Что ж, привозите с собой документы, и мы поговорим. Я вам расскажу все, что вас интересует.

– Вы уверены, что мне нужно для этого к вам приезжать? – растерянно уточнила Лена.

– А какие проблемы? Сейчас с этим просто. Сели на самолет и прилетели, – успокоила Лену неумолимая баронесса Виллард фон Гогенау. – Если, конечно, дело того стоит. А если нет, то и разговаривать нечего.

– Да, конечно, – совсем растерялась Лена. Поездка в Германию в ее планы не входила.

– Что, требует приехать? – догадался Розум.

– Ага, представляешь, ехать в Германию!

– Ну а что? Почему бы не поехать? Дамочка, по всему видно, серьезная. Может, что-то и найдем.

– У меня заказ новый из Красноярска. Я только начала с ним работать, – расстроилась Лена.

– Ну так это же ненадолго. Туда и обратно. Слетаем на выходные, – успокоил Розум Лену. – А я о визах и билетах позабочусь.

– Ты никак со мной собрался?

– А куда же я тебя одну отпущу?

– Ну, все понятно, кагэбэшник в тургруппе, – съязвила Лена. – Ладно, если с тобой, можно слетать на выходные.

– А ты как думала? За тобой глаз да глаз нужен. А то ты там немецкого пива обопьешься и начнешь к бюргерам приставать.

Элинген, осень, 2005 г.

Несмотря на оптимизм Розума, слетать в Германию удалось лишь через два месяца. Сабина фон Гогенау принимала гостей в скромной квартире на окраине города, где она жила одна с двумя собаками, старым грустным лабрадором Баддом и веселым йоркширским терьером Мишей, который, оказавшись у Лены на руках, сразу же облизал ей все лицо.

– Осторожно, он помаду любит, – предупредила, усмехаясь, хозяйка.

«Да, не похоже, что она нашла сокровища Каратаевых», – подумал Розум, оглядывая жилище баронессы.

– Ну, садитесь, молодые люди. Я вам сейчас семейный альбом покажу, – пригласила Сабина. – Там много каратаевских снимков. – Она поставила на стол, покрытый белой скатертью, кофе с печеньем для гостей и пошла за альбомом.

– Вот как надо гостей принимать, – подмигнул Розум Лене. – А ты вечно комплексуешь, неделю готовишься.

Баронесса открыла альбом:

– Вот мой дед Людвиг Виллард фон Гогенау. Это опять он, с бабкой, в Царском Селе, на приеме у Александры Федоровны.

– Кто это? – чуть было не спросил Розум, но вовремя осекся под ледяным взглядом Усольцевой.

– Вот опять Людвиг. Здесь неинтересно. А вот и ваш прадед Архип Каратаев. Это они на Рижском механическом заводе.

– Представительный у тебя прадед был, Лена, – одобрил предка Розум.

– Да, красавец-мужчина, – удовлетворенно подтвердила хозяйка. – Они оба хороши. Одни усы чего стоят.

– А кто слева от Архипа? Красивая девушка.

– О, это же молодая баронесса фон Аугстрозе. Я с ней встречалась в Стокгольме в конце пятидесятых. Она еще была жива. А это красносельские скачки. Смотрите, одних генералов сколько! Весь высший свет империи.

– Да, недостатка генералов в России никогда не ощущалось, – философски заметил Розум.

– Баронесса, а можно будет сделать дубликаты каратаевских фотографий?

– Конечно, я закажу, а вы мне оставьте ваш адрес, и я вам их вышлю.

– Спасибо вам огромное, мы все оплатим, – заверила Лена.

– Да не за что. А, собственно, какова цель вашего приезда, не фотографии же?

– Видите ли, Сабина, дело в том, что летом 1918 года Архип Каратаев передал в Швецию семейные вещи через одного из своих хороших друзей. Мы знаем только, что его звали Станислав. Этот Станислав приходился родственником шведскому посланнику генералу Брандстрему.

– Да-да. Брандстремы – наши шведские родственники, – подтвердила баронесса.

– Архип оставил письмо, – продолжила Лена, – в котором он сообщает, что передал в Швецию какие-то вещи бригадира. Вот мы их, собственно, и ищем.

– Ну, в общем-то фон Гогенау действительно передавал в Швецию ценности и бумаги через посланника. Свои и, вполне возможно, чужие, но только мой отец Станислав этого сделать никак не мог.

– Почему? – в один голос воскликнули Лена с Розумом.

– Потому что он получил тяжелое отравление газами на фронте и с осени 1916 года находился в Швейцарии на излечении. И ни разу в Россию, тем более в восемнадцатом году, не возвращался. У него были поражены легкие. Практически остался инвалидом. Он лечился в Швейцарии с 1916-го по 1920 год. Там в то время были лучшие пульмонологи в мире. Они его поставили на ноги.

Лена и Розум переглянулись.

– А вы никакого другого Станислава не знаете в вашей семье или среди друзей?

– Нет, сожалею, но никого припомнить не могу.

– Архип в письме называет его «наш милый Стасик».

– Ну, это точно не мой отец. Они, конечно, были в хороших отношениях, но «наш милый Стасик» – это уж слишком. Так он называть его не мог.

– Ты знаешь, Лешка, – призналась Лена Розуму в самолете на обратном пути в Москву, – что-то я уже устала от этих каратаевских тайн. Чувствую себя, будто меня всю выжали.

– Ничего, у тебя болезненная реакция на неудачи. Это естественно.

– Нет, Розум, больше тебе в эти исторические поиски меня втянуть не удастся. Я этим высшим светом сыта по горло, – продолжала сердиться Лена.

Розум погладил ее по голове и поцеловал в розовое ушко, аппетитно торчащее из густых каштановых волос.

Москва, осень, 2005 г.

В Москве их ждал сюрприз. Позвонила Эмилия и сообщила, что прилетает в конце сентября. Спросила, можно ли ей у них остановиться вместе с Аркадием. Жить в московских гостиницах она панически боялась.

– Это что же, она медовый месяц у нас решила справить? – недоуменно посмотрела Лена на Розума.

– Да ладно тебе. Ну боится человек. Ты бы тоже боялась на ее месте.

– Что-то ты ее слишком рьяно защищаешь, Розум.

– Ну, не ревнуй, Ленка. Я же сухопутный офицер, а Аркадий морской. Моряки в дамских делах всегда верх у пехоты берут.

В пятницу утром Аркадий Половцев позвонил с вокзала.

– Доброе утро, Лена, – извиняющимся голосом поздоровался кавторанг. – Лена, я буду ужасно себя чувствовать, если я как-то вас стесню. Вы уж меня пожалейте, скажите правду. Я знаю, что Эмилии с ее напором отказать невозможно. Она не очень представляет себе наши реалии. Вбила себе в голову, что мы будем жить только у Розума. Прямо молится на него и хочет жить только под его личной охраной.

– Ну, вообще-то Алексей ее родственник, и она вправе надеяться на его помощь и защиту. Что же касается наших реалий, капитан, то они вполне позволяют нам принять вас у себя. Тем более что мы сейчас в основном на даче живем.

– Ну вот, я так и знал, – продолжал комплексовать Половцев. – Это мы вас выселили.

– Послушайте, капитан, я сейчас на вас рассержусь. А вам разъяренную родственницу иметь ни к чему. С вас одной Эмилии за глаза хватит.

– Да уж, Эмилии хватит, это точно.

– Ну вот, так что приезжайте немедленно. Мы из-за вас сегодня в Москве остались ночевать, а вы капризничаете. Давайте быстрей, а то мы без вас обедать не садимся.

За столом Розум достал запотевшую бутылку «Русского стандарта», и после нескольких рюмок гость начал оттаивать, хотя и продолжал извиняться за беспокойство.

Розум подшучивал над стеснительным капитаном.

– Ты мне скажи лучше, Аркадий, как ты баронессу заарканил? Там же в Крыму столько баб на пляже, глаза разбегаются, а ты – раз и безошибочно, с первой попытки склеил баронессу.

– Да ладно вам, – отбивался кавторанг, – тоже мне, нашли донжуана. Да я если бы знал, что она баронесса, я б и близко к ней не подошел. А тут продавщица, я и решил познакомиться.

– Ну а с продавщицами ты запросто, – засмеялся Розум. – По всем правилам военно-морского искусства. Атакой с ходу. Молодец, капитан.

– Ну что ты, Лешка, пристал к человеку? Аркадий, вы ешьте, не обращайте на него внимания.

– Нет, Лена, ну мне же действительно интересно, как он в продавщице баронессу распознал.