Но не успел он сделать первый виток, как женщина с никак не ожидаемой от нее прытью буквально выбросилась с катера на пирс, вскочила на ободранные о бетон ноги и кинулась по направлению к берегу. Рулевой с напарником, скорее по инерции, чем осознанно, рванулись за ней в погоню.

В среду утром на еще сонной ото сна ялтинской набережной редкие ранние прохожие могли наблюдать довольно живописное зрелище. Вдоль чугунной решетки ограждения неслась стройная босая женщина в купальнике и в пляжной юбке. Метрах в ста пятидесяти от нее бежали двое молодых мужчин. Мужчины были в одних плавках. На ногах одного из них были сандалии со свободным задником, а другой был в резиновых вьетнамках. Босые ноги женщины давали ей несомненное спортивное преимущество.

Но вместо того чтобы сбросить неудобную обувь и уравнять шансы на победу в утреннем забеге, мужчины поминутно поправляли свою обувку, прыгая на одной ноге и безнадежно отставая от бегуньи. Женщина уже начала уставать, и скорость ее стала заметно падать, когда из боковой улицы выскочила серая «девятка». Машина повернула и поехала вперед по практически пустой в это раннее время проезжей части. Однако вид живописной погони, по-видимому, привлек внимание водителя, машина сдала к обочине, правая передняя дверца открылась, и из машины в сторону бегущей женщины закричали:

– Давай сюда! Сюда, быстро!

Надежда на спасение придала дополнительных сил беглянке, и она в последнем броске пролетела через клумбы бульвара и буквально рухнула внутрь спасительной дверцы. «Девятка» сорвалась с места и понеслась в город. Запыхавшиеся преследователи в недоумении смотрели вслед быстро удаляющейся машине.

– А чего мы за ней погнались-то? – удивленно спросил сухощавый преследователь своего более плотного товарища. Его напарник стоял в согнутой позе, тяжело отдуваясь и уперев руки в колени.

– Ты меня спрашиваешь, хрен моржовый? Это же ты за ней понесся.

– Ну да, я думал, ее надо Беку сдать, а она как рванет, сучка.

– Ты что, Беку нанялся телок отлавливать?

– Да нет, в гробу я видал его телок, пусть сам их ловит. Пошли, нам девок еще отвозить от Тариэла.

Между тем машина повернула в сторону автовокзала, и ее водитель, миловидная блондинка средних лет, обратилась к пассажирке:

– Тебе, собственно, куда?

– Не знаю, – честно призналась Эмилия. – А мы где? То есть в каком городе?

– Ну ты даешь, подруга. Тебя где держали-то?

– На яхте.

– А на яхту где садилась?

– Я не помню ничего. Меня чем-то опоили.

– Чего это они на тебя польстились? – с сомнением посмотрела на пассажирку водительша. – Что тут, молодых девок мало?

– Меня похитили не с целью сексуального насилия.

Женщина-водитель уважительно посмотрела на Эмилию.

– А ты из интеллигенток, – скорее утвердительно, чем вопросительно заключила она. – Ну, давай знакомиться. Я Катя, а тебя как кличут?

– Меня зовут Эмилия.

– Эмилия? – удивилась Катя. – А фамилия как?

– Фамилия? Ройбах. Баронесса фон Ройбах, – представилась Эмилия.

– Баронесса! – присвистнула Катя. – А мы простые труженики торговли. Ну ладно, с этим разберемся. Ты, баронесса, в Ялте. Слыхала про такой город?

– В Ялте? Это в Тавриде? – догадалась пассажирка.

Катя удивленно посмотрела на попутчицу:

– В Тавриде, в Тавриде. Тебя, видать, крепко по голове шарахнули, баронесса. Ну ничего, подлечим, очухаешься. Сейчас съездим в пару мест, мне надо проверить, как там идут дела, а потом поедем ко мне домой. Покормлю тебя, найду что-нибудь из одежки, и решим, что с тобой делать.

– Я боюсь, Катя, вдруг они номер машины заметили?

Катерина снова удивленно посмотрела на пассажирку:

– Что, так серьезно? Ничего, не дрейфь. У меня в Крыму связи железные. Что у бандюков, что у ментов. Так что не боись, подруга баронесса, прорвемся. – И Катерина заразительно засмеялась.

«Так это, значит, Крым», – подумала Эмилия. От Катиного смеха ей сразу стало спокойнее, и она доверилась новой подруге и судьбе.

Катя Сидоренко – так звали спасительницу Эмилии – жила со своими родителями в городе-герое Севастополе с раннего детства. Катиного отца, флотского специалиста по ремонту и обслуживанию военных кораблей, перевели в Севастополь, когда Кате было четыре года. Катя училась хорошо. После школы поступила на биофак Симферопольского университета. Окончив университет, получила престижное распределение в Институт биологии южных морей.

В это время перестройка уже набирала обороты, и Катина одноклассница Таня Сухарева, окончившая торговый институт, предложила открыть кооператив, кофейню на Южном берегу. У Тани отец работал в управлении общепита и совсем не собирался менять налаженный советский бизнес на призрачные капиталистические дали. Татьяну ждало хорошее место в его управлении с вполне прогнозируемым, а главное, надежным доходом. Он отговаривал девочек как мог, но их уже захлестнула романтика свободного рынка, и отговорить упрямых подружек никак не получалось.

Поддавшись на слезные просьбы новорусских капиталисток, он позвонил своему старому товарищу в Ялте в городское управление торговли и попросил помочь оформить бумаги. Бумаги были готовы за неделю. Осталось найти помещение и завизировать бумаги в горкоме партии. За горком товарищ отца не брался.

– Здесь ничем помочь не могу. Здесь давайте сами. На личном обаянии. – И двусмысленно подмигнул подружкам.

Они присмотрели пустующее помещение на окраине Ялты и пошли в горком. Лицо начальника отдела торговли горкома лоснилось от преданности партии. Девочки приуныли. Но после просмотра бумаг лик идеолога торговли просветлел, он стал приветливым и даже веселым. У партийного торговца были неприятности с выдачей лицензий. Кто-то упорно распространял о начальнике партийной торговли грязные сплетни. Как будто он за взятки раздает разрешения представителям местной кавказской колонии. И чуть ли не сросся с их мафией. Даже его непосредственные начальники из Симферопольского обкома, с которыми он регулярно делился чем бог послал, начали его слегка журить:

– Ну ты, Анатольич, того, поскромнее. А то жалуются на тебя. Только о тебе и слышно. Знаешь же, какое время сейчас. Ты, кстати, там ничего не привез, а то у моей младшенькой свадьба на носу? Расходы просто кошмарные.

Партийно-торговому начальнику для отчетности как раз до зарезу нужны были кооператоры со славянским разрезом глаз и фамилией.

– Так папа у нас на флоте служит? – уточнял Анатольич у Кати. – Офицер?

– Да, капитан второго ранга.

– Очень хорошо. Наш, севастопольский.

Офицер для отчетности подходил идеально. Никому в голову не придет, что дочь советского офицера может дать взятку. При офицерском-то жалованье.

Партторговец представил, как председатель партийной комиссии, адмирал в отставке, находит в списке кооператоров дочку своего сослуживца, и решительно подписал бумаги.

– Вот что. Мы вас, девчата, поддержим. Нам нужны честные кооператоры, а не эти усатые спекулянты. Вот вам разрешение. Если будут проблемы, приходите прямо ко мне без стеснений.

Девчонки покинули горком окрыленные. Уже через месяц кофейня принимала первых посетителей.

А еще через несколько дней в кофейню явилась живописная группа из трех небритых, неприветливых брюнетов. Мужчины подошли к девочкам.

– Кто хазаын? – с сильным акцентом спросил мужчина, по-видимому, старший в группе.

– Мы хозяйки, я и вот Татьяна.

Старшой хмуро посмотрел на румяную Таню и пояснил вопрос:

– Хозяин, на кого работаете?

– А мы работаем на себя, – радостно сообщила Таня.

Мужчина подумал и сделал свои выводы:

– Нэ сказал, говорит, себя. Хорошо, ми сами найдем. – Группа развернулась и вышла из кофейни.

Девчонки весело прыснули. Полные энтузиазма хозяйки сами пекли вкусные пирожные, для которых сами же находили рецепты. Маленькая уютная кофейня с симпатичными, приветливыми кондитершами быстро приобрела популярность. Кофейня никогда не пустовала, даже если они оставались работать за полночь.