Одна из первых дам Фронды графиня де Ла Морлиер в сопровождении маркиза де Шампань, своего неизменного, но несколько полысевшего и потускневшего «чичисбея», как говорили когда-то в Италии [83], запросто, без засланного вперед для предупреждения о визите гонца, приехала к герцогу д'Ашперону.

Герцог принял ее в мрачноватом зале с узкими окнами, украшенном рыцарскими латами, оружием и портретами предков.

— Как это прелестно, ваша светлость, — щебетала графиня, — чувствовать себя в вашем замке не на скользком паркетном полу, а на прочном каменном, как бы переносясь в славное рыцарское время, когда так почитали дам!

— Позвольте, графиня, выразить вам свои рыцарские чувства, — раскланялся величественный герцог, тряхнув своей седой гривой волос.

— О, в таком случае вам предстоит выполнить желание посетившей вас дамы, которую маркиз согласился сопровождать.

— Если это даже и превысит мои силы, то все равно любое ваше желание в этом замке — закон.

— О, пустое, ваша светлость! — вмешался маркиз де Шампань, поводя, словно принюхиваясь, своим крысиным носом. — При вас в поэтах, как говорят, состоит наш старый знакомый господин Сирано де Бержерак. Графине хотелось бы увидеть его.

— Нет ничего проще угодить даме! — поклонился герцог и приказал бесшумно появившемуся слуге в ливрее пригласить в зал Сирано де Бержерака.

Сирано появился здесь, вежливо раскланявшись с гостями герцога.

— О боже! — всплеснула ручками графиня с родинкой. — Так измениться к лучшему! Возможно ли! Уверяю вас, господин де Бержерак, вы будете пользоваться необычайным успехом у дам, если согласитесь в знак нашего давнего знакомства посетить меня. Мне так хотелось бы послушать вместе со всеми, кто почтит меня своим присутствием, ваши изумительные по остроумию памфлеты и трогающие душу сонеты!

— Графиня хотела бы напомнить вам, дорогой Сирано, что вы помогли ей в свое время ввести в парижскую моду поэтические дуэли, — вставил пожухлый чичисбей.

Сирано бросил быстрый взгляд на герцога д'Ашперона, тот в ответ незаметно сделал пальцами знак доброносцев.

Сирано понял, что патрон советует ему воспользоваться предоставляемой ему трибуной для применения оружия, которое назвал более острым, чем шпага.

Сирано поклонился графине:

— Я буду счастлив, ваше сиятельство, вновь оказаться в числе ваших гостей.

— Ах, это так мило с вашей стороны! Обещаю вам припасенный мной для очередного вечера сюрприз! Я даже немного боюсь за вас!

— Я не принимаю больше вызовов на дуэли, графиня.

— О, уверяю вас, от такой дуэли уклониться невозможно! — И, кокетливо прикрывшись веером, графиня грациозно подала руку своему спутнику, чтобы тот проводил ее в карету.

Герцог сопровождал их до мраморной лестницы, заменившей былую винтовую с перилами, выкованными из одного куска железа, потом вернулся к Сирано.

— Благодарю, друг мой, что вы без слов поняли меня. Ваше поприще — разить Зло острым словом.

— Я готов, — отозвался Сирано.

— Я думаю, что вы не откажетесь от сопровождения вас вашим другом Ноде в салон графини де Ла Морлиер.

Ноде, потерявший Сирано в толпе в «день баррикад», нашел потом тайный Дом добра, надзирателем которого считался среди доброносцев герцог д'Ашперон.

Когда Сирано вместе с надушенным, утопавшим в кружевах Ноде появился в гостиной графини де Ла Морлиер, свидетельницы того, как он когда-то участвовал впервые в «поэтической дуэли» и тоже впервые был вызван на поединок, графиня с родинкой встретила вошедших радостным возгласом.

Благо былого противника Сирано здесь не оказалось. Может быть, он не примыкал к сторонникам Фронды.

Но сторонники, вернее, сторонницы Фронды ослепили Сирано, как и предупреждала графиня де Ла Морлиер.

С радушной улыбкой подводила она его поочередно к «звездам Фронды», как называла она прелестных дам, приехавших к ней в сопровождении видных, но молчаливых спутников.

— Герцогиня де Шеврез! — с придыханием возвещала она и продолжала, обращаясь к гостье: — Ваша светлость, позвольте представить вам поэта Сирано де Бержерака, о котором вы не могли не слышать!

— Я рада, что вижу первого парижского рыцаря шпаги в числе друзей Фронды, — царственно произнесла пожилая красавица, протягивая Сирано надушенную руку для поцелуя.

Ноде, почтительно переминаясь с ноги на ногу, раскланивался за спиной у Сирано.

— Надеюсь, — продолжала герцогиня, — ваши обещанные нам памфлеты окажутся более действенными, чем неучтивые комедийные стрелы покойного кардинала, которые он направлял в нашу сторону.

— Подобные стрелы могли лишь обуглиться в сиянии вашей красоты, ваша светлость, — поклонился Сирано. — Мои же стрелы направляются во мрак невежества и коварства.

— Вы находчивы, — поощрительно улыбнулась герцогиня де Шеврез.

К ним порывисто, словно вызывая ветер, подошла блестящая принцесса Монпансье.

— Не разочаровывайте меня, господин де Бержерак! — звонко воскликнула она. — Не уверяйте, что не поднимете больше шпаги, которую обнажили даже против ста человек!

— Шпагой, ваше высочество, действительно можно сдержать сто человек, но для привлечения на правую сторону миллионов людей нужно уже другое оружие.

— Но и шпага ваша может понадобиться, господин де Бержерак, если дело дойдет до осады Бастилии, где вы, надеюсь, окажетесь рядом со мной.

— Я всегда избегал Бастилии, ваше высочество, никак не допуская, что могу там встретиться с принцессой.

Принцесса Монпансье расхохоталась:

— В Бастилии внучку Генриха IV вы бы не встретили, но на стенах крепости у пушек можете найти.

— Я буду подносить ядра, начиненные памфлетами.

Графиня де Ла Морлиер увлекла Сирано и Ноде вместе с ним дальше.

— А вот и сама сестра легендарного Конде, мадам де Лонгвиль, скорее зажмурьтесь, мой Бержерак!

— Это было бы преступлением, ваше сиятельство! — воскликнул Сирано. — Конечно, людям приходится жмуриться, глядя на солнце, но они не могут обойтись без его живительных лучей!

— Вы милы, Бержерак, — сказала госпожа де Лонгвиль. — Я расскажу о вас брату, он пригласит вас в Лувр немного повеселиться.

— А теперь, — воскликнула графиня де Ла Морлиер, оглядываясь на маркиза де Шампань и делая ему какой-то знак, — мы попросим нашего поэта прочесть свои памфлеты, направленные против чудовища в рясе, который держит в плену нашу прелестную королеву Анну и ее малолетнего сына, нашего любимого короля!

Маркиз де Шампань исчез из гостиной и незаметно вернулся уже не один.

Сирано уже увлеченно читал свои памфлеты, которые так взбесили кардинала Мазарини, готовившего их автору ни с чем не сравнимую по жестокости месть.

Памфлет «У спальни королевы», болезненно уязвивший королеву Анну, произвел в гостиной графини подлинный фурор. Дамы повскакивали с кресел, рукоплеща поэту. Сопровождающие их кавалеры молча ухмылялись в усы и переговаривались между собой.

— Какая прелесть! — восклицали дамы. — Как изысканно, тонко и вместе с тем зло! Но это святая злость, равная доброте!

— Лучше об этом адюльтере не сказать и в самом язвительном дамском обществе, — заметила герцогиня де Шеврез.

— Даже в таком, где не умеют краснеть! — подтвердила принцесса Монпансье.

— Вас поблагодарят за эти памфлеты не только крестьяне, — с обворожительной улыбкой произнесла госпожа де Лонгвиль.

— Прелестные дамы! — возвестил, вмешавшись в дамские голоса, маркиз де Шампань. — В нашем кругу появилось еще одно светило, баронесса де Тассили, неся с собой знойное дуновение юга Испании. Об этом светиле, уверен, скоро заговорит весь Париж! Баронесса Лаура обращается с просьбой к нашему поэту прочесть вслед за памфлетами и свои сонеты о любви, ибо любовь — непобедимое оружие наших дам. Надеюсь, эту просьбу поддержат все.

— Конечно! — воскликнула хозяйка дома, предвкушая впечатление, которое произведет на гостей приготовленный ею для сегодняшнего вечера сюрприз.