Через некоторое время из леса появилось около двухсот воинов. Увидев наш частокол, они остановились. Но потом двинулись вперед, а когда подошли на ружейный выстрел, мы открыли огонь по команде Багхилы. Каннибалы сразу же скрылись за деревьями и в густой траве, посылая в нашу сторону тучи стрел. Один из них, высокий, безобразный воин, встал и стал стрелять из ружья. В то же самое мгновение раздался выстрел, но не из лагеря, а откуда-то из зарослей, и каннибал упал ничком. Тогда мы вновь открыли огонь, стараясь не тратить патроны зря, но стреляя, заметив любое движение в лесу. Мы знали, что не раним ни Гордона, ни его людей, поскольку они были далеко. Каннибалы отвечали на нашу пальбу стрелами, копьями и ружейными выстрелами. Они окружили нас и подбирались лесом все ближе и ближе. Но до лагеря оставалось еще более ста ярдов свободного места. Стрелки на деревьях имели большое преимущество, ведь они видели негров, которые не спрятались как следует. Зулусы хотели напасть на каннибалов, но у них не было ружей, и Уналанга им запретил. Скоро из леса раздался крик леопарда, дважды повторившийся, и Багхила приказал прекратить огонь и не стрелять, пока мы не удостоверимся, что это каннибал.
Потом донесся дикий и торжествующий волчий вой, и мы поняли, что это Эль Борак кого-то убил. Каннибалы на миг перестали стрелять, но тотчас же начали снова. Вдруг высокая трава стала шевелиться, как будто в ней боролись два человека. На секунду над травой показалось оскаленное лицо Гхур Шана, и он выкинул наружу голову негра. В следующий момент это место стало мишенью для двух сотен стрел и ружейных пуль, но мы знали, что Гхур Шан уже скрылся в лесу.
Такая быстрота и безнаказанные убийства соплеменников начали действовать на каннибалов раздражающе, о чем свидетельствовали яростные крики и беспорядочная пальба. Я не сомневался, что Яр Али и Лал Сингх еще кого-нибудь убили, так же как и зулусы. Потому что трава зашевелилась и на открытое место вышли, покачиваясь, два чернокожих, сжимая друг друга в жестокой схватке. Мгновение они качались, затем один оторвался от другого, устремился на своего врага и пригвоздил его к земле копьем. Потом выдернул его, взмахнул оружием и с победным кличем снова нырнул в заросли. А зулусы за частоколом издали торжествующий крик, так как победителем был Умбелази.
Какое-то время каннибалы поддерживали огонь. Затем вдруг выскочили из укрытий и бросились на частокол, испуская дьявольские крики. Это были высокие, худые люди, большинство из них отвратительные на вид, с остро заточенными зубами, совершенно голые, вооруженные луками, длинными копьями и щитами. Они пробежали, атакуя нас, почти до самого частокола, затем дрогнули под огнем наших ружей и бросились обратно в лес. Они оказались не такими сильными воинами, как матабеле. Ни один из нас не получил ранения, кроме Лал Сингха, легко раненного в руку копьем каннибала, которого он зарубил саблей в лесу. Мы посчитали убитых, включая тех, кого убил Гордон со своими людьми, – их насчитывалось сорок. Все зулусы, кроме Умбелази и Сакатры, выказали недовольство, потому что Уналанга не разрешил им преследовать убегающих каннибалов. Ведь у зулусов не было винтовок.
Гордон сказал, что каннибалы, очевидно, принадлежали к народу, живущему вдоль реки Замбези, и были в походе, а может быть, их племя изгнали более сильные соседи. Он сказал, что они не часто вторгаются так далеко на юг.
Мы не увидели поблизости никаких поселений и не стали разыскивать, хотя зулусы хотели найти деревню туземцев и сжечь. В дальнейшем каннибалы не беспокоили нас, хотя, продолжив путь, мы слышали их тамтамы, звучащие далеко в зарослях джунглей.
Отряд наш продвигался и через джунгли, и через равнину. Однажды, когда мы поставили частокол, которым каждый раз окружали лагерь, к нам подошел какой-то человек. Это был тот самый воин, которого Гордон послал к царю матабеле. Было видно, что он долго скитался. Негр прошел такое большое расстояние, что-то немногое из одежды, что было на нем разодралось в клочья и запылилось. У него не было иного оружия, кроме дубинки и щита. И то и другое он положил перед Гордоном.
– Ты передал мои слова инкози? – спросил Эль Борак.
– Да, – ответил матабеле. – Царь впал в ярость и заточил меня в тюрьму, с тем чтобы убить, ведь я принес ему дурную весть. Но я бежал и с тех пор следую за твоим сафари, инкози. Однако вы идете так быстро, что мне тяжело за вами угнаться.
– И что теперь? – спросил Эль Борак.
– Я хочу следовать за тобой, инкози, – сказал кафр. – Я мог бы остаться в своей стране, но если царь схватит, то убьет. Ты великий воин, инкози, и мудрый предводитель. Я хочу идти за тобой.
– Я всегда приглашал храбрых мужчин, – сказал Эль Борак, – но мое сафари идет в Конго и дальше.
– Не имеет значения, – сказал матабеле. – Когда воин матабеле идет за своим вождем, он следует за ним всюду и ни о чем не спрашивает.
– Ты мужественный человек, – сказал Эль Борак. – Ты будешь на равных с воинами Уналанги и станешь под его командование.
– Хорошо, – сказал матабеле. – Зулусы – храбрые воины, и Уналанга такой вождь, под чьим командованием даже воин матабеле может сражаться с гордостью.
– Отлично, – сказал Эль Борак. – Когда мы вернемся из похода, ты получишь звание младшего вождя. А теперь ты можешь идти.
Афганцы смотрели на матабеле, которого звали Умгази, с подозрением. Яр Али особенно не доверял ему. Вообще-то он всегда недоброжелательно относился к любому, к кому Эль Борак проявлял расположение. Удивительно, как он до сих пор не нашел повод и не убил Лал Сингха.
– Этот черный шайтан обманет Эль Борака, – ворчал Яр Али. – Он присоединился к нашему сафари только для того, чтобы его убить. Но хотя ему и удалось одурачить Эль Борака, он не одурачит меня, клянусь бородой Пророка. Пусть только попробует сделать какое-нибудь подозрительное движение – я растерзаю его на сотню кусков и разбросаю их по джунглям.
Над этим мы очень смеялись, ведь Яр Али намекал, что он превосходит Эль Борака в хитрости, но все хорошо знали, что если бы кто-то другой осмелился заявить такое при Яре Али, то имел бы большие неприятности.
Что касается зулусов, они приняли Умгази без всяких возражений. Как я сказал, и зулусы и матабеле – кафры и говорят на очень схожих языках, хотя наши зулусы были родом из Трансвааля, а матабеле пришел из Северной Родезии.
Мы подошли к деревням, в большинстве из которых жили мелкие племена, но встречались и те, что принадлежали маколала, населявшим, кажется, всю эту часть Африки. Жители этих деревень были гостеприимны и проявляли к нам большое любопытство. Туземцы добровольно снабжали нас продовольствием. В каждой деревне наши маколала смешивались с местными, вместе танцевали и пировали. Иногда случались там ссоры и драки, но всегда дело заканчивалось смехом, криками и разговорами, так что, без сомнения, маколала самый шумный народ во всей Африке. Сераль в Пешаваре не сравнится ни с одной из этих деревень.
Гордон опять отдал приказ относительно местных женщин, но его не так хорошо выполняли, как следовало бы. Зулусов этот приказ мало волновал, ведь они презирали маколала и не обращали внимания на их женщин. Некоторые из афганцев тайком обходили запрет Гордона, но строго держали содеянное в тайне, причем от Яра Али и Лал Сингха так же, как от Гордона и Багхилы Хана. Яр Али не обращал внимания на женщин, тем более на девушек маколала, но всегда приходил в ярость, когда нарушался приказ Гордона. Лал Сингх говорил, что нарушение приказов подрывает власть предводителя и он никому не позволит бесчестить Эль Борака. Когда он заявлял это, положив руку на рукоятку револьвера, никто не смел с ним не согласиться.
Но были носильщики маколала, которые, главным образом, и нарушали приказ Гордона, тем более что в деревнях племен такого запрещения не было.
Далее мы пошли по очень густым джунглям, где было много диких животных и змей. Деревья там стояли очень тесно друг к другу, поэтому стояла невыносимая жара. В этих джунглях жили многочисленные племена, в большинстве своем очень воинственные. Эль Борак достал из багажа двадцать винтовок марки Мартини и отдал их зулусам, за что те были ему очень благодарны. Он дал также тридцать полных патронташей, и каждый воин получил по одному.
