— Это ответ на мое донесение о происшедших здесь событиях. Штаб поручил мне проводить расследование до прибытия представителей следственных властей. «Буревестник» пока остается на рейде Лебединого.

— Но что же расследовать, если фактически нет никаких следов, никаких намеков, способных объяснить, что тут произошло! — взволнованно промолвил профессор.

В это время в дверь постучали и чей-то голос попросил разрешения войти.

— Прошу, товарищ комиссар, — пригласил Трофимов.

В каюту вошел комиссар эсминца — молодой моряк Драган.

Командир попросил его сесть и протянул ему полученные из штаба радиограммы.

Комиссар внимательно перечитал их и, возвращая, сказал:

— Я хотел показать вам одну вещь. — Он вытащил из кармана и положил на стол перед командиром черную металлическую пуговицу.

Семен Иванович взял ее и стал разглядывать. На пуговице был вытиснен какой-то рисунок, с тыльной стороны в ушке торчал маленький обрывок сукна. Пуговица, как говорится, была вырвана с мясом.

— Так, так… — протянул командир. — Где вы ее взяли?

— А вы узнали рисунок, Семен Иванович?

— Узнал, узнал! Но откуда она у вас?

— Краснофлотец, отливая воду из «Альбатроса», нашел эту пуговицу на дне лодки. Он ее спрятал в карман и забыл. А потом, вспомнив, хотел передать на «Колумб», но шхуна уже ушла. Заинтересовавшись рисунком, краснофлотец стал расспрашивать товарищей, а тут как раз боцман Лапир посмотрел и узнал пуговицу. Они тотчас же передали ее мне.

Профессор слушал этот разговор, не понимая, в чем дело. Командир передал ему пуговицу:

— Скажите, будьте добры, вам приходилось видеть такие пуговицы?

Профессор развел руками. Он не помнит, но этот рисунок — герб известной агрессивной державы.

— Вот именно. Но могла ли эта пуговица принадлежать кому-нибудь из рыбаков на «Колумбе»?

— Я думаю, пока «Колумба» здесь нет, может быть об этом скажет кто-нибудь из жителей острова, — сказал профессор.

— Вы правы, — промолвил капитан-лейтенант, отодвигая от себя пепельницу. — Придется съездить сейчас на берег и расспросить соколинцев. Мы проверим, проверим… Поехали, товарищи!

В пять часов дня командирская шлюпка подошла к причалу, и Трофимов с Драганом и профессором поднялись в выселок. Они вошли в хату покойного Бойчука, туда же пригласили нескольких соседей.

Капитан-лейтенант показывал каждому найденную на «Альбатросе» пуговицу и спрашивал, не видел ли кто-нибудь такой пуговицы у колумбовцев. Несколько человек ответили отрицательно, но одна из женщин вспомнила, что такую пуговицу нашли в кулаке умершего Тимофия Бойчука, и назвала молодого рыбака, который взял ее себе. Оказалось, что рыбак дома. Его немедленно позвали.

— Скажите, пожалуйста, — спросил его комиссар, — где пуговица, которую вы вынули из руки Тимофия Бойчука?

— У меня ее взяла Зоря Находка.

— Зачем?

— Она увидела пуговицу и очень просила дать ей на память о Тимофие. Я сперва хотел было себе оставить, а потом отдал.

— Это она? — спросил капитан-лейтенант, показывая пуговицу.

— Она, — уверенно ответил рыбак.

— Значит, на «Альбатросе» ее оставила Зоря, — задумчиво произнес Ананьев.

Рыбак взял пуговицу и стал внимательно разглядывать ее, очевидно заинтересовавшись ушком. Брови у него то поднимались, то опускались — он был чем-то удивлен.

— Та самая пуговица? — повторил свой вопрос командир эсминца, наблюдая за лицом рыбака.

— Та самая, только она уже была пришита.

— То есть?..

— Я хорошо помню, что тогда на пуговице сукна не было.

— Не было?

Глаза всех устремились на молодого рыбака.

— Тогда ушко было чистое, я хорошо помню.

Все молчали. Трофимов взял у рыбака пуговицу и принялся внимательно разглядывать ушко.

— Эту пуговицу пришивали крепко, — наконец задумчиво произнес он.

Дальнейшие расспросы ничего не дали. Командир хмурился — он не мог разгадать эту тайну.

— Пора на корабль! — обратился Трофимов к комиссару.

Все, кто был в доме, пошли за ними во двор. В воздухе раздавалось металлическое жужжанье — с моря шел гидросамолет. Он снизился, сделал над бухтой круг и пошел на посадку. Сев посредине бухты, самолет двинулся по воде к выселку и остановился метрах в ста от причала. На борту самолета алела надпись «Разведчик рыбы».

В самолете хлопотали два человека. Закрепив машину на якоре, они поплыли к берегу на резиновой надувной лодке. Она напоминала не то испорченный мяч, не то калошу, не то пробковый спасательный круг. Рыбаки с удивлением смотрели на лодку, но когда она пристала к причалу, удивились и военные моряки. Из лодки вышел человек в кожаном шлеме. Безусловно, это был летчик, но вместо левой ноги у него была деревяшка.

Это случилось за несколько лет до того, как произошли описываемые нами события. Весенней ночью, когда в глубокой бездне безоблачного неба ярко замерцали звезды, из ангаров бесшумно выкатились самолеты. Нежные вздохи ветра доносили с аэродрома пряный запах черемухи, аромат сирени и каких-то еще неведомых цветов. И вот на небе появились движущиеся звезды. Они мерцали то красным, то белым, то зеленым светом и так быстро передвигались по прямой, что смутили бы всякого астронома. Но на аэродроме не удивлялись. Там знали: это светили бортовыми и хвостовыми огнями самолеты, вылетавшие в ночной тренировочный полет.

Боевые корабли взлетали в глубокой тьме. Они отправлялись на учебное бомбометание. Ориентируясь по приборам, летчики должны были найти полигон, разглядеть мишени и сбросить на них запас бомб.

Вот корабли уже в воздухе, вот они скрылись во тьме. С аэродрома еще видны огни, но проходят минуты, и глаз аэродромного наблюдателя уже потерял их след. Пилоты взяли курс на полигон. Летчик-наблюдатель нажимает рычаг, стальные гостинцы падают прямо в цель и освещают землю огненными вспышками.

Сброшены все бомбы. Осталась последняя. И вдруг прогремел взрыв. Под одной из машин разорвалась бомба. Воздушный корабль содрогнулся от страшного удара. Летчики с других машин мысленно прощались с боевыми товарищами.

В ту же ночь поврежденный самолет спустился на своем аэродроме. Осколками бомбы у него были пробиты фюзеляж, крылья, оба руля, но рулевые приспособления остались целы, и это дало возможность пилоту удержать самолет в воздухе. Экипаж был спасен. Получил ранение только пилот. Его вынесли из кабины окровавленного, с перебитыми ногами и тяжелым ранением головы.

Летчика звали Петр Петрович Бариль. За исключительную выдержку его наградили орденом Красной Звезды.

В своей бригаде Бариль считался лучшим пилотом.

После взрыва летчик долго лежал в госпитале, а когда вышел оттуда, у его товарищей и командиров болезненно сжалось сердце: вместо левой ноги из-под штанины выглядывала круглая деревяшка.

Петр Петрович Бариль был уволен с военной службы на пенсию по инвалидности. Ему еще довелось съездить в столицу, где он получил благодарность и орден. Но Бариль не представлял себе жизни вне авиации и уверял своих знакомых, что еще будет летать.

В конце концов Бариль добился своего. Пройдя множество комиссий, он получил разрешение летать на легких, не пассажирских самолетах.

В конце лета лузановская база Рыбтреста приобрела самолет для разведки рыбы в открытом море. Опыт рыболовецкой авиации доказал, что с самолетов можно легко обнаружить большие косяки рыбы и стаи дельфинов. Самолеты быстро находят их в море и немедленно вызывают на место рыбаков и зверобоев.

В тот день, когда в бухте Лебединого острова водолазы обыскивали дно, в Лузанах летчик Бариль принял самолет Рыбтреста «Разведчик рыбы» и вылетел в первую разведку. Вместе с ним летел штурман-наблюдатель Петимко.

Летчиков пришли провожать почти все сотрудники конторы Рыбтреста и половина рыбаков, находившихся в то время в Лузанах. Руководитель конторы перед стартом произнес речь и пожелал успеха воздушным разведчикам рыбы. Маленький гидроплан, подняв шум, пробежал почти километр по воде и поднялся в воздух. Бариль мысленно похвалил механика: бензиновые баки полны до краев, точно пилот собирался устанавливать рекорд на дальность.