– Неправда! – задыхаясь, выкрикнула она. – Я лишь хотела…

– Пофлиртовать со мною, да, Лилли? О, да бросьте, вы же знаете, что это не так. Вы получили то, чего вам хотелось, получил и я то, чего в тот момент захотелось мне. Только и всего. Завтра вы отправитесь домой, и мы больше никогда не увидимся.

Лилли недоставало жизненного опыта, но она хорошо понимала, что тем, что произошло, занимаются женатые люди, и теперь единственным выходом для нее, единственным спасением был брак.

– Но вы должны жениться на мне! – воскликнула она.

Его рука снова взлетела к ее лицу, но на этот раз он схватил ее за горло. Лицо его побагровело от ярости.

– Если это была ваша игра, дорогая Лилли, то вы очень сильно просчитались! Если вы намерены вернуться домой с криком о том, что вас изнасиловали, то позвольте сообщить вам, что если вы скажете об этом кому-нибудь хоть полслова кому бы то ни было, – я убью вас, Лилли Молино.

Схватив Лилли за руку, он подвел девушку к двери и выглянул в коридор. Он был пуст. Почувствовав головокружение, Лилли стала падать. Он подхватил ее, отнес в ее комнату и в раздражении швырнул на кровать.

– Я распоряжусь, чтобы все подготовили к вашему завтрашнему отъезду, – сказал он, холодно глядя на Лилли. – Вы можете передать мои извинения родителям и сказать им, что погода была для охоты слишком плохая, и вы простудились.

Роберт ушел. Потрясенная Лилли лежала на кровати, она не могла даже плакать.

Через некоторое время Лилли поднялась и стала раздеваться. Она в ужасе смотрела на испачканное белье. Никто ничего не должен знать. Она уничтожит все улики. Ей придется солгать, уверить всех и даже себя в том, что ничего не произошло и что все будет хорошо. Да, так она и сделает. Так надо. Надо.

Она чувствовала боль во всем теле и не могла унять дрожь, вызванную потрясением. Накинув теплый шерстяной халат, она позвонила, чтобы принесли горячей воды. Когда служанка наполнила поставленную перед камином ванну, Лилли погрузилась в воду, надеясь смыть мучительные воспоминания о Роберте Хатауэе и вернуть себе прежнюю чистоту. Но как бы Лилли этого не желала, она понимала, что это было невозможно. Она уже никогда не будет такой, как прежде.

Ей не доводилось даже слышать слова «изнасилование», но она понимала, что с ней произошло самое худшее, что только может случиться с женщиной. Это было немыслимо. Это было нечто такое, о чем не говорят ни в приличном обществе, ни даже в семье.

Она в отчаянии подумала, что никогда не сможет сказать об этом матери, тем более отцу. А Роберт Хатауэй не сделает ничего для того, чтобы она осталась честной женщиной. Как бы то ни было, теперь она ненавидела его так же, как раньше восхищалась. Кроме того, она боялась его, содрогаясь при воспоминании об его угрозе убить ее. Чего она хотела, так это поскорее уехать домой, в Арднаварнху, где она будет в безопасности.

На следующий день она неожиданно для всех вернулась домой, даже не переждав прекращения сильной грозы. Мать горестно запричитала, увидев, каким бледным было ее лицо. Она положила руку на лоб Лилли, почувствовала жар и приказала ей немедленно лечь в постель. Она хотела было послать за доктором, но охваченная ужасом Лилли сказала, что не хочет никакого доктора, топнула ногой и, рыдая, убежала в свою комнату.

Лилли сидела в постели в теплой хлопчатобумажной ночной рубашке. Глаза ее потемнели от переживаний, а лицо оставалось все таким же бледным. Леди Хэлен озабоченно вздохнула.

– Если завтра тебе не станет лучше, я пошлю за доктором О'Мэлли, – не допускавшим возражений тоном сказала она, поднося ложку микстуры к ее рту. – Я издавна помню этот Хатауэйский замок. Во время бури его древние стены насквозь пронизывает ветер. Тебе не следовало туда ехать.

– О, мамми! – простонала Лилли, и слезы снова хлынули из ее и без того распухших глаз.

– Лилли, дорогая, что с тобой? Скажи своей мамми, что с тобой?

Леди Хэлен обвила ее руками, и Лилли свернулась в ее объятиях калачиком. Никогда больше она не оставит свою мамми.

У окна сидела Сил и с тревогой смотрела на Лилли. Когда мать вышла, она подбежала к сестре и села на край ее кровати. Встретившись с нею взглядом, Лилли внезапно разразилась новым потоком слез. Она бросилась на постель, заколотила руками по подушкам и попыталась остановить рыдания, затыкая себе рот скомканной простыней. Сил в ужасе смотрела на сестру. К ее глазам подступили слезы сострадания.

– Лилли, о, Лилли! Что с тобой? Что случилось?

Лилли перестала терзать подушки. Она села в постели и посмотрела на свою любимую сестренку. Сил была единственным человеком, которому она всегда доверяла. Не считая Финна, но то было уже другое. И она, несомненно, могла бы рассказать ей обо всем. Но Сил была еще так мала и так невинна… Но если она кому-то не откроется, сердце ее разорвется от страдания.

Лилли крепко сжала руки сестры и сбивчивым шепотом поведала ей о случившемся. Сил с трудом осознала смысл ее слов. Она знала, что половой акт обычен среди животных, но никогда в своих мыслях не переносила его на людей. Воспоминание о том, как жеребец кроет кобылу на конном дворе, было для нее несопоставимо с тем, что произошло с Лилли.

– О, я никому не скажу, Лилли, ничего не скажу, – насмерть перепуганная, пробормотала Сил. – Но ведь теперь будет все хорошо? Ведь все позади, и если никто из нас никогда ничего об этом не скажет, никто ничего не узнает. Тебя все так любят, Лилли. Абсолютно все. И я, разумеется, тоже.

Сил поцеловала сестру, и Лилли несколько успокоилась. Может быть, все действительно обойдется? И может быть, она снова станет прежней Лилли. Только на этот раз будет относиться более серьезно к молодым людям, добивающимся ее благосклонности. Она быстро выберет кого-нибудь из них и сделает отличную партию, как все и ожидают. Ее свадьба будет свадьбой года, а потом для нее настанет счастливая жизнь. Она будет жить со своим молодым мужем в одном из своих громадных домов, устраивать приемы и танцевальные вечера. У них будут дети, и она станет превосходной матерью, такой же, как ее собственная, дорогая мамми.

Но как бы убедительно ни рисовала она себе свое будущее, в глубине души она понимала, что никогда уже не будет прежней Лилли. И снова зарыдала, оплакивая ту простую, невинную девушку, которой она так недавно была.

Прошел месяц. Лилли провела его в основном в постели и редко спускалась вниз. Ее навестил отец. Она встретила его болезненной улыбкой, жаловалась на то, что ее утомила бурная светская жизнь, и говорила, что чувствует себя опустошенной.

– Ты должна отдохнуть, дорогая дочка, – заботливо проговорил он, поглаживая ее худую руку и целуя в бледную щеку. Он распорядился привезти из Лондона книги и игры, чтобы она могла развлечься. Он посылал к ней в комнату букеты цветов и требовал, чтобы жена вкусно кормила потерявшую аппетит Лилли.

Спустившись наконец на первый этаж, Лилли уныло слонялась по дому, лежала на большом библиотечном диване перед камином и подолгу смотрела на тлевшие в нем красноватые уголья. Побывала она и на конюшне. При виде ее глаза у Финна О'Киффи засветились. По его лицу расплылась широкая улыбка.

– Я беспокоился о вас, – сказал он. – Говорили, что вы заболели, но никто не знал чем. Теперь вам лучше?

– Давайте прогуляемся верхом, – предложила она, словно желала повернуть время вспять и забыть о случившемся.

Они придержали лошадей в конце длинной песчаной полосы пляжа и, запыхавшись после стремительного галопа, смотрели друг на друга и смеялись, как дети.

– О, Лилли, я так вас люблю! – порывисто воскликнул Финн. – Я люблю вас и буду любить всегда.

Он смело посмотрел ей в глаза.

– Ну вот… Теперь я сказал вам об этом, – облегченно вздохнул он.

Улыбка в глазах Лилли быстро погасла. Она знала, что он ее любил, но не так, не такой любовью, какой мужчины любят женщин.

– Я думала, ты будешь моим другом! – сердито воскликнула она. – А теперь ты все испортил.