Во-вторых, если какая-либо часть твоей любви превзойдет остальные, то такая любовь окажется нездоровой. Как в любви Отелло к Дездемоне любовная ревность пересилила любовную нежность, так может произойти и в твоей любви к избранному Божеству. И столкновение с этой опасностью тем более вероятно, что в божественной любви по определению должны присутствовать все элементы. Именно в силу ее полноты никакая человеческая любовь не может сравниться с нею и способна в самом лучшем случае ощутить лишь малую ее часть.
34. О способах умерщвления плоти. В данном Методе в них нет необходимости. Даже напротив, они могут нарушить сосредоточенность, послужив своего рода раздражителями, которые будут лишь отвлекать от наивысшей аскезы — жизни в Отсутствие призываемого Божества, — и, следовательно, смягчать ее тяготы.
Но если Философ начнет испытывать отвращение к пище или получать удовольствие от вещей, обычно причиняющих боль (подобно тому как это иногда случается в смертной любви), то извращение такого рода надлежит стойко терпеть и предоставлять ему развиваться своим путем — но только не в ущерб природному телесному здоровью, дабы не повредить орудие своей души.
Что касается жертв, приносимых ради любви, то для этого Метода они естественны и правомерны. Но если служитель сознательно подвергает себя лишениям и пыткам, не приносящим никакой пользы и направленным лишь на самоистязание, то для здоровой натуры это противоестественно и вредно. Ибо такие действия эгостичны. От того, что слуга предается самобичеванию, господину нет никакого проку; но вот отказать себе в хлебе, чтобы твой ребенок получил пирожное, — это поступок настоящей матери.
35. Подробнее об умерщвлении плоти. Если твое тело — твое ездовое животное — столь непослушно, что заставить его двигаться в нужном направлении не удается никакими средствами, или же если ум твой упрям и болтлив под стать легендарной Валаамовой ослице, тогда эту практику надлежит оставить. Покрой святилище власяницею, и облачись в одежды плача, и живи один. Но обратись со всею строгостью к упражнениям из «Liber Jugorum», применяя к себе мерило более высокое, нежели прежде, и еще суровее карая себя за ошибки. И не возвращайся к служению своему до тех пор, пока не укротишь тело и ум и не обучишь их кроткому повиновению.
36. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. I. Восхождение на планы. Этот метод может подстегнуть воображение в завершающей части твоего Призывания. Действуй согласно «Книге О», руководствуясь указаниями из «Книги 777».
37. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. II. Талисманическая магия. Изготовив по Вдохновению своему талисман или пантакль, символизирующий избранное Божество, и освятив его с бесконечной любовью и тщанием, предай его церемониальному сожжению перед святилищем, тем самым как бы отказываясь от тени в пользу сущности. Впрочем, это ничего не даст, если только ты доподлинно не ценишь в сердце своем этот талисман превыше всего, чем владеешь.
38. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. III. Воспроизведение. Может оказаться небесполезным воспроизводить перед избранным Божеством его традиционную историю; пожалуй, лучше всего делать это в драматической форме. Это один из основных методов, рекомендованных в «Exercitios Espirituales»[83] святого Игнатия [Лойолы], чью практику вообще можно взять за образец. Пусть Философ подробно проработает предание о своем избранном Божестве; пусть распределит его события по дням и проживает их в воображении, по мере возможности задействуя поочередно все пять чувств.
39. О вспомогательных методах, находящих применение в церемониях. IV. Принуждение. Этот метод заключается в том, чтобы проклинать непокорное божество — к примеру, произносить церемониальные угрозы наподобие: «Я сожгу кровь Осириса и сотру в порошок его кости». Он представляет собой полную противоположность духу любви, если только избранное Божество само по себе не отличается свирепостью и неистовством (как, например, Яхве или Кали). В последнем случае стремление к связыванию и принуждению может возвещать о родственном сближении между духом служителя и духом его Божества и, таким образом, является шагом вперед на пути к Единению с Ним.
40. Об особенностях данной формы Единения, или самадхи. Любое самадхи определяется как экстатические единение между субъектом и объектом осознания, ведущее к возникновению третьего элемента, никоим образом не причастного к природе первых двух.
На первый взгляд может показаться, что не так уж важно, какой именно объект мы выберем для медитации. Например, разновидности самадхи, именуемой «атмадаршан»,[84] можно достичь путем простого сосредоточения на воображаемом треугольнике или на сердце.
Но поскольку химическая реакция соединения двух веществ может быть как эндо-, так и экзотермической (например, соединение кислорода с азотом протекает спокойно, а соединению кислорода с водородом сопутствует взрыв); и поскольку установлено, что больше всего тепла выделяется, как правило, при соединении веществ, максимально противоположных друг другу по характеру, и что наибольшей стабильностью отличаются вещества, образовавшиеся в результате именно таких реакций, то резонно будет предположить, что самое серьезное и устойчивое самадхи достигается путем созерцания такого Объекта, который по своему характеру максимально противоположен характеру служителя.
На других планах, например, высказывалась гипотеза, что самые лучшие браки — те, в которых супруги во всем противоположны друг другу, и что от таких союзов рождаются самые здоровые дети. Величайшие картины и оперы — те, в которых смешиваются самые резкие крайности; и в целом это правило применимо к любой сфере деятельности. Даже в математике из всех параллелограммов наибольшую площадь имеет тот, чьи стороны повернуты друг к другу под прямыми углами.
41. Выводы из вышесказанного. Ввиду этого можно предположить: если Философ остановит свой выбор на Божестве, как можно более далеком по характеру от собственной его натуры, то работать ему придется тяжелее, но награда будет выше. Этот метод более труден и возвышен, нежели тот, что описан в «Liber E». Ибо рекомендованный там простой объект родствен по природе самым обыденным житейским предметам, тогда как даже низшее из Божеств недоступно пониманию непосвященного. В этом же отношении Венера ближе человеку, чем Афродита, Афродита — ближе, чем Исида, Исида — ближе, чем Бабалон, а Бабалон — ближе, чем Нут.
Итак, пусть Философ самостоятельно примет решение, руководствуясь голосом благоразумия, с одной стороны, и устремлением — с другой, но только не желанием превзойти товарища.
42. Далее об особенностях этого Метода. Против него можно выдвинуть некоторые возражения. Прежде всего, человеческая любовь по природе своей иллюзорна и до некоторой степени слепа. Да и не может быть никакой истинной любви ниже Завесы Бездны. По этой причине мы вручаем данный метод Философу, ибо последний есть отражение Свободного Адепта, в котором, в свою очередь, отражены Мастер Храма и Маг. Пусть же Философ овладеет данным Методом как основой для Методов высших, которые будут вручены ему по достижении этих высших степеней.
Другое возражение сводится к тому, что этот Метод небеспристрастен. Однако этот изъян характерен для всей данной Степени в целом.
43. О великой опасности, которую таит в себе Успех. Может случиться так, что невероятно мощное самадхи пересилит все прочие воспоминания (как, впрочем, и должно происходить — и происходит на деле), в результате чего служитель впадет в одержимость и провозгласит свое избранное Божество единственным Господом Богом. На ошибке такого рода покоятся все догматические религии, и, следовательно, она влечет за собой больше несчастий, чем все остальные ошибки вместе взятые.
