— Вы? Королева Френдляндии? — расхохотался герцог.
— В моих жилах течет не меньше королевской крови, чем в ваших, герцог, найденный брат мой!
— Г-м, — проворчал лорк Стемли, исподлобья глядя на фаворитку своего «царственного брата», породниться с которой ему было так необходимо, чтобы вырваться живым из кольца осады Ремля и не попасть в камеру откровенности или прямо на эшафот.
— Осада будет немедленно снята, — словно читая его мысли, дерзко произнесла девица де Триель. — При условии, что вот в эту камеру никто не войдет.
— Допустим, — раздумчиво произнес герцог.
— Но сестра моя и ваша, герцог, нашлась. В зале пиршеств находится рамен из похитившего ее табора, который вам все объяснит.
— Какой еще рамен? — проворчал герцог.
Девица де Триель хлопнула в ладоши, и в комнату пыток смело вошел чернобородый Гневий Народный, очевидно, ждавший у дверей сигнала.
— Ну? — уставился на него герцог. — Так кого же ты похитил, любезнейший бродяга?
— Ту, которую вы зовете Надежанной, ваше всесилие, — поклонился рамен.
— И ты готов дать в том клятву?
— С той же искренностью, ваше всесилие, как и в ненависти своей ко всякому угнетению.
— Послушайте, самозваная моя сестрица! Не думайте, что я поверил хоть одному слову.
— Я вам уже сказала, что верить вовсе не требуется, — пожала плечами Лилия де Триель. — Надо рассчитывать.
— Что рассчитывать?
— Выгоду, ваше всесилие. Разве вас устроит быть вздернутым на дыбу, едва лютеры ворвутся в Ремль? Не проще ли решить все полюбовно, а главное, достоверно. Ведь достоверно то, что достаточно верно для достижения цели, а ваша цель может совпасть с моей.
— С вашей, м-м… может быть… но вот Надежанна. Боюсь, что ваши расчеты необоснованны.
— Почему же?
— Она не в моих руках, а в когтях Святой Службы увещевания. И хорошо, если слуги ее во главе с папийцем св. Двора Кашонием не приступят здесь к кровавому увещеванию.
— Ни одна капля королевской крови не может быть пролита, — твердо заявила Лилия де Триель. — Это закон святой папийской религии, твердой, как скала, веры. Сам Великопастырь всех времен и народов подтвердит это. Надо объявить ее кровь, как и мою, королевской.
— Хорошо, — решил герцог. — Пусть ваше венчание с Кардием VII послужит лютерам знаком к отмене их штурма Ремля.
— Гневий передаст это известие лютерам немедленно.
Рамен поклонился и удалился.
Герцог крикнул стража и приказал ему пригласить папийца св. Двора Кашония.
Тот появился немедленно, видимо, наблюдая за всем происходящим.
— Что сообщила вам прелестная наложница короля Кардия VII? — опустив пытливые глаза, осведомился Кашоний.
— Не наложница, ваша святость, а невеста короля и моя кровная сестра Лилия, которую вы завтра же обвенчаете с Кардием VII в соборе.
— Ваша сестра?! — удивился папиец.
— Да, моя и вашей узницы, хотя и воспитанной в раменском таборе, в жилах которой течет кровь моего отца, что вам следует хорошенько уяснить, ибо ни одна капля королевской крови по законам скалийской религии не может быть пролита.
— Мы только начали словесное увещевание, которое будет продолжено. Ее раменское воспитание выведет нас на верный путь.
— Упаси вас всевышний уронить не только рыцарское, но и королевское достоинство Девы-воительницы. Неужели вы думаете, что простая дочь земледельца могла нанести поражение таким славным бойцам, как тритцы?
— Все видит всевышний, ваше желание будет исполнено, но…
— Что еще? — нетерпеливо спросил герцог.
— Великопастырь всех времен и народов, великий папий И Скалий может лишить вас своего расположения, если побочная дочь короля, став ведьмой в раменском таборе, не заслужит небесных далей блаженства, хотя бы завершив свою жизнь в монастыре.
— С великим папием я заранее на все согласен. Только венчайте скорее Кардия VII с моей новоявленной сестрой, предотвратите штурм лютеров, от которого нам с вами не поздоровится. Сестра сейчас переодевается в подвенечное платье.
— Да будет так! — произнес папиец, опустив глаза.
И вскоре он опять посетил Надежанну в ее заточении.
— Великий папий И Скалий, наместник всевышнего на Землии, просвятил меня, Летающая Дева, в отношении вас.
— Что же стало известно И Скалию обо мне?
— Ваше королевское происхождение! И потому ваше рыцарское достоинство не будет затронуто следствием. Вам лишь следует подтвердить то, что вы действительно летали по воздуху. Это так?
— Да, это так, я летела до Орлана от Горного замка, откуда родом сам И Скалий. И поскольку И Скалий не может происходить из ада, я — также не из ада, как вы изволили в прошлый раз внушать мне.
— Суду достаточно будет вашего признания о полете, несвойственном обычным людям.
Лукавый папиец поклонился узнице и удалился.
Надя пыталась понять, что означает это свидание.
Кто и каким образом добился сохранения ее космического скафандра, который считался рыцарскими доспехами?
Что ждет ее? Неизбежная гибель?
Ледяное отчаяние, подобно воде в проруби, охватило ее, сдавив дыхание, останавливая сердце в груди. Мрак, как черный провал обрыва, ощущался впереди.
Есть от чего потерять власть над собой. Неужели здесь все будет с ней так же, как с Жанной д'Арк на родной Земле?
Однако не тот был у Нади характер, чтобы сдаваться. Ведь и во Франции распространялись настойчивые слухи, будто Жанна не крестьянская дочь, а высокородная особа королевской крови, ибо лишь этим якобы можно объяснить ее необыкновенный военный талант!
Интересно и то, что Жанна д'Арк была не единственной.
Ведь спустя пять лет после ее сожжения живая Жанна появилась во Франции, была признана своей матерью и братьями, а также королем Карлом VII, которого сама короновала. И с ним вместе новая (или прежняя) Жанна приняла участие в праздновании освобождения Орлеана руководимыми ею войсками. Более того, узнавший ее маршал Жан де Ре поспешил назначить ее на высокий военный пост, для вступления на который она отправилась в Париж. Но по дороге в столицу ее перехватили посланцы связанного с англичанами Парижского парламента (выполнявшего в ту пору судебные функции). Угрозами позорного столба и казни ее вынудили признаться, будто она самозванка. Освобожденная такой ценой, она исчезла, появившись уже под именем Жанны д'Армуаз, выйдя замуж за влиятельного сеньора Роберта (который, по уверениям его потомков, никак не мог бы взять в жены неизвестную женщину). Некоторое время она играла заметную роль в своем новом качестве на севере Франции и в Люксембурге.
Надя увлеченно изучала все, что касалось полюбившейся ей героини, прочитала около двух тысяч книг, специально изучив старофранцузский язык.
И узнала, что, помимо Жанны д'Армуаз, на роль Девы Франции претендовали еще две «девы», разоблаченные как авантюристки. Но версия о спасении Жанны продолжала существовать, пока в 1920 году, спустя почти пятьсот лет, католическая церковь не сочла возможным и выгодным погибшую на костре причислить к лику святых, поскольку еще при жизни Карла VII на контрпроцессе суда в Руане с Орлеанской девы были сняты нелепые обвинения в колдовстве. [21]
Если эти версии или легенды о Жанне д'Арк действительно имели под собой реальную почву, то можно представить себе двуличное поведение судьи Жанны епископа Кантона, который, затягивая процесс Жанны и освободив ее от пыток, завершил церковный суд, предоставив судить светскому суду, быть может, уже не Жанну, которой дал возможность бежать из заключения, предоставив новое местопребывание, откуда она была освобождена уже по новым политическим соображениям.
Если не полностью повторяется история на планете-двойнике Земли, если хоть малый шанс на спасение еще существует для Нади, допустимо ли ее отчаяние? Звездолетчица была готова на все, отправляясь на спасение неизвестных людей Вселенной, без колебания войдя в бездны Пространства и Времени.
