– Родился отличный парень, его глаза – точная копия отцовских, – сказал Лангфрид. Джайлз благодарно улыбнулся:

– Сегодня благословенный день, ибо в Дорни родился еще один мальчик. Он очень крепкий, и роды прошли довольно легко.

– Не так легко, как хотелось бы, – отозвалась лежащая на кровати в углу комнаты жена плотника, Сифурта.

– В следующий раз, даст Бог, все будет намного проще, – доброжелательно сказал Лангфрид.

– Даст Бог, – эхом заметила она.

Глядя, как акушерка выносит перепачканные кровью простыни, Джайлз пробормотал:

– Для начала хватит и одного раза.

За всеми этими разговорами о новорожденном Изабель почти забыла, зачем пришла сюда. Но ее собственные проблемы снова навалились на нее тяжелым грузом, заставляя мысли работать с новой силой.

– Отец, мне нужно поговорить с вами.

– Конечно, Изабель.

Он посмотрел на мех с вином, который она держала в руках. Не говоря ни слова, Изабель передала свою ношу Элзбет, и та занесла дары лорда и леди Дорни в жилище плотника. Выполнив свои обязанности, Изабель направилась обратно в замок вместе с отцом Лангфридом.

Она долго не могла подобрать слов, чтобы сказать ему то, что хотела. Как объяснить ему, что она жаждет брачной ночи – подтверждения истинности их брака, а ее муж – нет. Она всегда все ему рассказывала. Это так. Но ее нынешняя история была слишком странной. Кроме того, она выставляла Ричарда с неприглядной стороны, так что Изабель даже не знала, с чего начать разговор. К счастью, Лангфрид сделал это за нее:

– Ричард поступил очень благородно, проведя эту ночь в молитвах за души тех, кто покинул этот мир так недавно. Мало кто пойдет на столь щедрый шаг в день своей свадьбы.

Щедрый? Он назвал это щедростью, но Изабель так не сказала бы. Хотя в чем-то Лангфрид был прав: Ричард получил известия о смерти сразу двух своих братьев – Джеффри и Хьюберта. А она потеряла своего нареченного, и, несомненно, все ждали, что она будет носить траур по Хьюберту. А она может думать только о Ричарде. Может быть, он был прав, назвав ее бесчеловечной?

Но теперь она стала женой, у нее появилось много новых обязанностей. И у Ричарда тоже. Они теперь лорд и леди Дорни, и их долг – соединить свои тела и произвести наследника, а все остальное уже не так важно.

– Да, это было очень благородно с его стороны, – признала она, хотя эта правда резала ей уши. – Но, проведя ночь в молитвах, мы так и не… не вступили в брачные отношения.

– Да? – выжидающе спросил он.

Они почти дошли до замка, повсюду их окружали суетящиеся люди. Она не хотела обсуждать эту тему открыто, когда на нее обращено множество посторонних глаз и чьи-то чужие уши ловят каждое ее слово.

– Мы можем пойти в часовню? Там я буду чувствовать себя более свободно.

– И спокойно, – понимающе кивнул он.

Свет в часовню проникал лишь сквозь два маленьких окошка, и царившая в небольшом помещении полутьма подействовал на Изабель успокаивающе.

Их с Ричардом обвенчал священник, перед лицом Бога и с его благословения они дали друг другу клятвы любви и верности. Конечно, Господь хочет, чтобы их брак сложился удачно. Именно этого хочет и она сама. Что ж плохого в том, что ей нравится смотреть на широкие плечи своего мужа, заглядывать в его глубокие синие глаза? Нет греха в том, чтобы всем сердцем и душой желать человека, данного ей в мужья самим Господом. Это ее законное право и самое естественное желание в данной ситуации.

– Вы знаете, что с моей стороны этот брак был очень желанным, – начала она.

– О да. Я очень хорошо тебя понимаю, – сказал он, и глаза его лукаво заблестели. Он смеялся?

– Но я беспокоюсь из-за того, что… из-за… – Она запнулась, подыскивая нужные слова. Ее глаза лихорадочно шарили по стенам часовни, как будто ища на них подсказку. При этом Изабель старательно избегала смотреть в лицо отцу Лангфриду. – Из-за того, что… является ли брак действительным, если мы не…

– Не познали друг друга как мужчина и женщина?

– Да. – Она вздохнула, облегченно улыбнувшись.

Лангфрид пожал плечами и пошел поправить наклонившуюся свечу.

– При необычных обстоятельствах церковь не требует этого.

– Но в нашем случае необычных обстоятельств нет, – настаивала Изабель, двинувшись вслед за ним. – Мы с мужем живем под одной крышей, большой разницы в возрасте у нас нет.

– Верно, – согласился он. И не промолвил больше ни слова.

Для образованного человека он слишком ограничен. Или, может, дело в том, что он слишком долго соблюдал обет безбрачия? Изабель, для которой ее неприятности были самыми что ни на есть серьезными, выпалила:

– Тогда пойдите и скажите это Ричарду. Пожалуйста, поторопитесь. Вам нужно успеть до сумерек.

Она бы и сама сделала это, но знала, что только вызовет у своего мужа раздражение и даст почву обвинять себя в еще большей бесчеловечности. Кроме того, эти слова будут для него более весомыми, если прозвучат из уст священника.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Лангфрид, и его щеки начали приобретать ярко-розовый оттенок. Он действительно смеялся.

– Смейтесь, смейтесь, отец. – Она горько улыбнулась. – Но я знаю Ричарда. Он не окажется в супружеской кровати, если его не толкнуть как следует.

– Как скажешь, Изабель. Он твой муж.

– Да, он мой муж.

Она покинула часовню и отправилась в холл, где решила добиться того, чтобы Ричард бросил свои монашеские штучки вместе со скучными пергаментами и занялся совершенствованием своего рыцарского мастерства.

Глядя ей в спину, Лангфрид подумал, что она из тех женщин, кто не трясется от страха при мыслях о первой брачной ночи. За Ричарда он так уверен не был.

Адам подстерегал ее в узком и темном проходе между внешним двором и внутренним. Честно говоря, с тех пор, как она вышла замуж, он попадается ей на глаза чаще, чем когда бы то ни было. И когда это он успел стать таким настырным?

– Изабель, – он взял ее за руку, – я ищу вас еще с охоты. Вы были такой грустной, что я решил утешить вас.

– Я вовсе не была грустной, – ответила она, опустив глаза на его руку, которую ей до смерти захотелось отбросить. Грустной она и не была. Она была страшно зла.

– Нет? – сказал он, нежно проведя рукой по ее предплечью. – Но не хотите же вы сказать, что были счастливы?

– Именно это я и хочу сказать. – Она высвободила руку. – Я очень счастлива, что вышла замуж.

Он улыбнулся. Адам что, всегда так часто улыбается и по таким пустякам? Она слышала стук молота, которым орудовал кузнец, смех играющих детей, гудение людских голосов, но тени скрывали их от посторонних глаз, оставляя наедине. У нее в голове тихо зазвенели тревожные колокольчики, но она не знала, как на это реагировать. Ни разу в жизни она не чувствовала такого беспокойства, находясь рядом с мужчиной.

Он провел рукой по ее волосам, и она отпрянула от него, отклонив голову. Он вел себя с ней слишком смело и развязно, но ведь она сама поощряла подобные действия с его стороны всего несколько часов назад, пытаясь вызвать ревность Ричарда? Но какая польза от того, что он проявляет к ней внимание сейчас, когда Ричард не может этого видеть?

– Я могу сделать тебя еще более счастливой, – сказал он, всем своим телом прижимая ее к каменной стене.

Почувствовав, что она зажата как в тисках, Изабель воскликнула:

– Адам!

– Я просто даю тебе то, чего тебе не хватает и чего ты жаждешь всем сердцем, Изабель. Не надо сопротивляться, – произнес он и яростно впился в ее губы своим ртом.

Она увернулась, чувствуя скорее раздражение, чем страх. Он что, не понимает, что своим поведением вовсе не приближает ее к намеченной ею цели? Он сказал, что даст то, чего она хочет, но Изабель не хотела, чтобы он предпринимал что-либо, когда этого не видит Ричард. К тому же, если бы ее муж застал их в таком положении, это было бы уж слишком. Может, он неправильно ее понял?

Ей не давали покоя слова, сказанные Ричардом во время охоты. Возможно, она действительно ведет себя слишком вызывающе, и такое поведение Адама – неоспоримое тому доказательство. Как ей теперь успокоить его, не задев мужской гордости?