«Тебя следует подвесить за шею, но не насмерть. Снять с виселицы и, пока ты еще жив, сжечь перед глазами твои внутренности, затем отрубить голову, а тело четвертовать. И пусть Всемогущий простит твою душу».
Через месяц после осуждения Уолкера, в ноябре 1985 года, у министра ВМС появилось еще одно тело для его воображаемой виселицы, а Хейвер поймал своего второго призрака. На этот раз Америке помог Юрченко, который выдал военно-морским силам США второго шпиона.
Еще в январе 1980 года, когда Юрченко работал в советском посольстве в Вашингтоне, ему позвонил человек и сказал всего одну фразу: «Я обладаю информацией, которую мог бы передать вам».
Звонивший посетил посольство, но Юрченко так и не узнал ни его имени, ни его предложения. Этим делом занялись другие советские сотрудники. Поначалу казалось, что данных недостаточно. Но ФБР начала просматривать старые записи телефонных разговоров Юрченко. Следователи обнаружили, что звонившим был один из служащих агентства национальной безопасности. Они опознали его по голосу.
Таинственный телефонный абонент Юрченко оказался Рональдом Пелтоном, бывшим шифровальщиком агентства национальной безопасности, которого арестовали 25 ноября 1985 года. Частью «информации», которую он передавал Советскому Союзу, оказались сведения о совершенно секретной операции ВМС США по подслушиванию подводного кабеля связи в Охотском море. Пелтон продал записи перехвата в Охотском море за 35 тысяч долларов. Он выдал самые важные шпионские подводные операции и подверг угрозе жизни экипажи подводных лодок «Сивулф» и «Парч». Обе подлодки совершали походы в Охотское море в течение двух лет до того, как советские ВМС обнаружили подслушивающие устройства. Осталось неясным, почему СССР потребовалось так много времени, чтобы отреагировать на сообщение Пелтона.
После ареста Пелтона ВМС, наконец, передали в сенатский комитет по разведке доклад Хейвера, написанный им в январе 1982 года, в котором высказывались подозрения, что какой-то шпион выдал Советскому Союзу информацию об американском подслушивающим устройстве в Охотском море. Сенаторы были в ярости. На закрытом слушании они устроили настоящую выволочку представителю ВМС за то, что подозрения Хейвера три года оставались без внимания. Их особенно возмутило, что, несмотря на подозрения о шпионе, подлодка «Парч» снова направлялась в Охотское море с риском для жизни 140 членов экипажа.
Республиканец Уильям Коэн (от штата Мэн), впоследствии ставший министром обороны в администрации Клинтона, рассердился больше всех и потребовал назвать, кто писал доклад о подозрениях. Поднялся Хейвер: «Я писал этот доклад, сэр». Когда один из сенаторов поинтересовался у Хейвера, как он может это доказать, Хейвер назвал точную дату доклада, добавив, что эта дата – день его рождения, который не забывается.
Коэн поинтересовался, почему ВМС не реагировали на то, что Советскому Союзу уже известно о подслушивании кабеля. Он также поставил вопрос о том, почему никто не занялся поисками шпиона?
«Мне не поверили», – ответил Хейвер.
Коэн продолжал свои рассуждения. Благоразумно ли было продолжать программу подслушивания в том же объеме, если возникли подозрения о наличии шпиона?
Хейвер мог только повторить свой ответ о том, что никто в военно-морской разведке не хотел ему верить.
Наконец, в порядке примирения, Хейвер предположил, что могло быть и недопонимание. Он никогда не говорил, что «совершенно уверен», а считал разумным собирать дополнительные факты. Но для ВМС и агентства национальной безопасности были и хорошие новости в факте ареста Пелтона. Теперь они уже знали, что шпион действительно существовал, и, кроме того, удалось выяснить, что подслушивающее устройство в Баренцевом море не провалено. Работа Пелтона и его допуск к секретным документам не давали ему доступа к операции в Баренцевом море. Поскольку Пелтон был в неведении об этой операции, то он и не мог сообщить информацию о ней Советскому Союзу.
Пелтон не признал себя виновным, и суд был назначен на май 1986 года. Но это создало дополнительную проблему. ВМС и агентство национальной безопасности вынуждены были скрывать от экипажа лодки «Парч» подробности суда над шпионом и стремились не допустить упоминания об операции в Баренцевом море, чтобы получить разрешение на проведение еще одного похода.
Судья без особых колебаний согласился изъять из судебных протоколов детали, действительно имевшие место. Но несколько репортеров из газеты «Вашингтон пост» уже начали свое журналистское расследование. У них была подготовлена статья о подслушивании кабеля для опубликования на первой странице газеты. Секретные службы были в отчаянии.
А в это время подводная лодка «Сивулф» находилась в Средиземном море, пытаясь наладить подслушивание кабеля, идущего из Западной Африки в Европу, чтобы помочь США раскрыть планы ливийского лидера М. Каддафи. «Сивулф» действовала в Средиземном море совместно с мини-подлодкой NR-1 (хотя их усилия еще не дали какой-либо существенной информации).
Подлодку «Парч» планировали снова направить в Баренцево море в конце 1985 года. К тому времени Советский Союз проявлял небывалую активность в Атлантике. Советские ВМС отправили группу из пяти многоцелевых подводных лодок типа «Виктор» и три недели удерживали ее так близко от восточного побережья, что за ней наблюдали практически все гидролокаторы атлантического флота США.
Появление статьи в газете «Вашингтон пост» могло иметь катастрофические последствия. Директор ЦРУ У. Кейси пригрозил газете судебным преследованием за раскрытие секретов разведки. Президент Рейган лично позвонил издателю газеты, Катрин Грэм, и слезно умолял ее не выпускать статью, поскольку речь идет о высших секретах государства.
В конечном счете, за день до суда над Пелтоном, газета «Вашингтон пост» опубликовала лишь небольшую заметку. В этой заметке говорилось только о том, что Пелтон выдал сведения о высокотехнологичной, долгосрочной подводной операции по перехвату советской связи в Охотском море. В ней не было упоминания о подлодках «Халибат», «Сивулф» или «Парч». Ни слова не было сказано о Баренцевом море или Ливии. На судебном процессе не было раскрыто никаких дополнительных подробностей, и в начале июня Пелтон был осужден – он получил ни много ни мало три пожизненных срока (!) и плюс к этому еще десять лет заключения.
Секреты ВМС сохранились в неприкосновенности, и в начале сентября экипаж подводной лодки «Парч» проводили в поход под командованием Баканана. Для лодки это был седьмой поход в Баренцево море и шестой поход арктическим маршрутом. Для самого Баканана это был второй поход на «Парч». Но этот поход оказался из ряда вон выходящим.
Судебный процесс над Пелтоном вызвал определенную нервозность у экипажа. Необходимо было внушить экипажу, что они вовсе не собираются повторять операцию, подобную той, которую выдал Пелтон Советскому Союзу. Кодового наименования «Вьющиеся колокольчики» больше не существовало. Его заменила целая серия новых наименований, включая «Манта», означавшая всю операцию в целом, а само подслушивание – «Ацетон». И даже эти кодовые наименования постоянно менялись. Тем не менее экипаж знал, что какое бы название ни придумывали для операции, Советскому Союзу кое-что о ней известно.
Среди членов экипажа шли разговоры о Пелтоне и о человеке, которого называли «Дж. Уолкер Ред», потому что он зачастую поздно ложился спать. Размышляли о том, к какому количеству секретной информации допущен каждый человек на «Парч». И сколько пачек шифроматериалов легко могут оказаться на фотокопировальном аппарате, если хотя бы у одного из них появится желание заняться шпионажем. Задумывались и над тем, как усиленно ВМС пытались держать в секрете от моряков детали их собственных походов. Это оставляло неприятный осадок. Секреты нельзя сохранить драконовскими мерами безопасности. Нельзя предохранить утечку, пытаясь держать людей в неведении. Секрет можно сохранить только тогда, когда человек сам считает немыслимой саму идею продажи секретов противоположной стороне. И секретность легко может быть утрачена, если хотя бы один из них посчитает возможным передачу секретов врагу, продаст душу дьяволу.
