Он удрученно молчал. Что он мог ей ответить? Он весь был погружен в свои думы, в свои сомнения и думал: что поделаешь, раз смеется над ним, издевается? Пусть! Старая пословица гласит: смеется тот, кто смеется последним. Уж он ей докажет, что человек слова, что не лыком шит.

^ Прошло еще несколько дней, и наш новоиспеченный фермер купил себе лопату, грабли, мотыгу, кирку, топор и еще что-то необходимое и отправился на свой злосчастный участок.

Засучив рукава, он принялся за работу.

Лиха беда – начало, – говорят мудрецы, а там уже само собой образуется.

Каждый день после смены он отправлялся на свой участок. Хоть гром, хоть молния, хоть дождь и град, но он спешил за Днепр. Ни жара, ни холод его не останавливали.

Он настойчиво долбил неподатливую землю, выкорчевывал пни, засыпал ямы и воронки, тащил издалека ведрами землю, разбивал камни и вытаскивал их на обочину дороги, топором рубил пересохшие бурьяны, которые были ему по плечо, выравнивал бугры и из ближайшего озера без конца носил воду, поливая только что посаженные деревья и кусты.

Постепенно доставлял сюда столбы, доски, тесал, пилил, готовя материал, чтобы сколотить себе небольшую избушку, которую дозволено строить согласно инструкции – нечто вроде небольших хибарок, напоминающих чем-то сторожевые будки.

Так шло время в трудах и заботах.

Человек окончательно позабыл о доме, о жене и детях, которые над ним подтрунивали.

Он весь был поглощен своим клочком земли. И чем труднее ему все давалось, тем больше он радовался успехам. С каждым днем эта пядь земли преображалась до неузнаваемости и приносила новоявленному фермеру невыразимую радость и удовлетворение.

Уму непостижимо, каким образом он один за короткие летние месяцы столько успел сделать!

Как только выпадало несколько свободных часов от работы на фабрике, как только наступали выходные дни, позабыв обо всем на свете, спешил он на свой участок. Здесь коротал дни и ночи. Здесь провел весь отпуск, отказавшись в фабкоме от предложенной путевки в дом отдыха. Зато труд его и окупился сторицей.

Как радовалась душа, когда он наблюдал за ростом посаженных растений! Как они украшали этот обновленный кусочек земли, недавно еще дикий и заброшенный! Да, было чему радоваться…

И все шло хорошо, если бы не Злата. Она не переставала над ним издеваться, ела его поедом, высмеивала, как умеют делать эти вредные жены!

– Подумать только, – не переставала она его пилить, – не иначе как человек с ума спятил на старости лет. До чего прав был этот мудрец, который говорил: как волка ни корми, он все в лес смотрит. Столько лет трудился у отца на виноградной плантации, копался в земле, потом, наконец, стал знатным ударником коммунистического труда на мебельной фабрике, а его опять к земле тянет.

«Конечно, не иначе, как человек рехнулся, – никак не могла смириться жена. – Занимается всякими глупостями, позабыл о доме и печется там на солнце день и ночь, не муж, а цыган черный!»

Не менее терзала его теща. Она не переставала ворчать. Будь он, Лазарь, не дай бог, ее мужем, она давно бы показала ему на дверь, потребовала бы развода. Подумать только, чтобы муж позабыл о доме, детях, жене и влюбился в лопату. Что же это такое, – возмущалась она, – другие мужья не ленятся сбегать на рынок за мясом, в магазин, принести то да се в дом, взять пылесос, полотер и помочь жене по хозяйству. Кое-кто из детей тоже поддакивал бабушке, и подчас он, бедняга, не знал, куда деваться!

Однако все это не производило на него особого впечатления. Он настойчиво и упорно занимался своим делом, садил деревья, кусты, поливал, ухаживал за ними, трудился в поте лица, стараясь ни на что не обращать внимания.

Но если вы думаете, что только жена и теща грызли его, то глубоко ошибаетесь.

Добрые соседи тоже смотрели на него, как на законченного чудака. Не иначе, говорили они, как сам себе решил укоротить век. Разве нормальный человек в состоянии выдержать такую нагрузку на фабрике и на огороде?! Мало ему фабрики, так он вбил себе дурь в голову, и нельзя его остановить! Отличный мебельщик! Его серванты, шкафы и другие изделия красуются на городских выставках, у него золотые руки, зачем же попусту тратить силы и время на глупости?

Начинали о его затее поговаривать и в цехе. Преобразился с тех пор, как стал садоводом. Редко бывает на собраниях и заседаниях, а к нагрузкам совсем охладел.

Он выслушивал укоры и пожимал плечами – мол, что же делать, когда так загруз в своей работе на участке? Что б ни говорили, он делал свое.

Жена и теща, убедившись, что на него не действуют их смешки, зубоскальство, приумолкли, надеясь, что скоро пыл с него сам спадет и он успокоится. Участок надоест ему, как многое надоедает со временем.

Неожиданно для всех, только не для нашего Лазаря, нагрянула дождливая осень с ее неумолимыми ветрами и ненастьем. Все надеялись, что отныне он оставит свои дела на даче, не будет бегать туда. Но где там!

Он еще чаще прежнего спешил туда, ведь осенью начинаются на участке, как известно, самые трудные работы. Необходимо прикрыть землей виноградные лозы, чтоб за зиму не померзли, подвязать молоденькие стволы деревьев – вдруг выпадет глубокий снег, а зайцы, оставшись без подножного корма, начнут обгрызать кору с деревьев и от них останутся рожки да ножки, и пропадет вся работа. Кроме всего, если хочешь, чтобы все хорошо уродило, необходимо удобрить землю и подложить под деревья кое-какие химикалии. Нужно каждое деревцо окопать. Короче говоря – работы хватает. Хороший хозяин всегда найдет работу у себя в саду.

Жена все еще смотрела на него косо. Ей казалось, что, когда наступит зима с ее морозами, снегами и вьюгами, Лазарь оставит свою затею, успокоится и все бросит. Но этого не случилось.

Пришла холодная, вьюжная зима с сильными снегопадами и ветрами. Остановился Днепр, закованный в ледяной панцирь. Прекратилась навигация. Пароходы не ходили. Может, теперь садоиод остепенится? Кто же в такую стужу будет добираться пешком такую даль к участку? В такую погоду ведь добрый хозяин и собаку не выгонит. Но нашего настойчивого садовода все это не останавливало. Не успеет прийти выходной день, человек закидывает рюкзак за плечи и – в путь-дорогу, через днепровский лед к своему саду проверять, не покалечили ли зайцы деревья, не натворила ли ночная буря какой беды.

Каждый раз он приносил с собой несколько досок, немного дранки для домишка, который стал воздвигать. О, если бы скорее выросли сад и желанная дачка! Тогда небось жинка не смеялась бы над ним, не зубоскалила. Она и теща, безусловно, запели бы совсем иную песню!

С такими вот мыслями и дождался весны.

Теперь начиналась настоящая работа. Надо во что бы то ни стало построить и чем скорее домик, вернее, дачу, дабы было где укрыться от неумолимых ветров и дождей. И на этот раз он отказался от путевки в дом отдыха и трудился день и ночь, воздвигая свое жилище. Вырыл небольшой котлован, притащил песок, камень, заложил фундамент.

Но при всем его старании работа шла медленно. Как-никак – один работник, никто не помогает. Попробовал было попросить товарищей, соседей помочь ему, но все, как сговорились, оставались глухи к его просьбам.

Он попробовал было заикнуться жене, теще, детям, что, мол, дело пошло бы на лад куда быстрее, если б они подсобили, подставили и свои плечи, но – тщетно. Его мольбы всякий раз повисали в воздухе. Это был глас вопиющего в пустыне. Никто не откликался. Он написал родичам в разные города – помогите, мол, потрудитесь приехать на подмогу, подышать свежим воздухом и между делом помочь ему, но результат – тот же!

И наш неудачливый садовод, осознав, что ждать помощи неоткуда, продолжал сам настойчиво трудиться. И работа медленно, но верно шла, продвигалась. Он уже кое-как приладил стропила и приготовил толь для крыши.

Но весной, когда он уже собирался было взобраться на стропила, покрыть дом толем и поселиться, Днепр широко разлился и вышел из берегов, натворив немало бед.