– Нет, Злата, милая, бери еще выше! Никогда не догадаешься!

Он опустился на табуретку и высыпал все подробности, как из рога изобилия.

Злата слушала его внимательно, смотрела на него с каким-то удивлением, а возможно, даже со страхом. По выражению ее глаз можно было судить, что от этой затеи она отнюдь не в восторге.

Отложив в сторону черпак, отойдя на пару шагов от пылающей плиты, она пробуравила его суровым взглядом, подбоченилась, долго смотрела на него молча, мотая головой, что ничего хорошего не сулило, и наконец отозвалась:

– Понимаешь, мой драгоценный муженек, я давно знала, что ты большой мудрец. А теперь окончательно убедилась, что ты просто-таки гений! Нужно всех сумасшедших выписать из списка, а тебя записать!

– Да что ты, – попробовал было он смягчить ее, – нашему садику и даче все будут завидовать, вот увидишь!

– Ну конечно, только дачи мне не хватало! Мало у меня мороки без твоих дач! Болячка на голову всех моих и твоих врагов. Дача ему нужна до зарезу! Ну, а кто ж там будет работать?

– Как это кто? Я, и ты, и наши дети, внуки. А может, кто-нибудь из наших родственников, друзей…

– Конечно, они наработают! От них пользы – как с козла молока. А я? Ты думаешь, что я из железа? Когда я у конвейера постою смену, а иногда и полторы, то этого для меня, думаю, вполне достаточно… Зато ты приходишь с работы, вытягиваешься, как помещик, на мягком диване, нос в газету – и хоть гром греми, град бей, тебя это не касается! А я прихожу с работы и тут же бросаюсь как угорелая к плите… Я ведь должна вас кормить, обшивать, стирать, гладить. Бегать в гастроном и на базар… Или, может, ты за меня это делаешь? Так мне еще не хватает ко всем моим заботам твоей дачи. Выбей из головы эту дурь! Люди над тобой смеяться станут, пойми!

Наш добрый сосед, выслушав эту тираду, опешил. Подумать только! Ему казалось, что эту весть она воспримет с восторгом, возликует, услышав, что ему выделили участок под садик и дачу. А тут… Вот тебе и на!

Однако всего несколько считанных минут он стоял перед ней посрамленный, в полной растерянности. Вскоре взял себя в руки и, правда, уже не таким восторженным голосом, как прежде, заявил:

– Что ж, родная моя, значит, не танцевали с медведем. Не захочешь работать вместе со мной – значит, я уж как-нибудь сам, без посторонней помощи обойдусь. Один буду работать в поте лица, раз такое дело. Ни ты, ни наши Дети, ни родичи мне там не нужны. Справлюсь сам, и все! По правде говоря, Лазарь Сокол не думал, что встретит такой бурный протест, что жена его так немилосердно огорчит. Не нужны ей, мол, никакие сады и дачи. Ее отец прожил свои годы без дач и садов и, слава богу, дотянул до восьмидесяти с гаком лет, и она тоже проживет остаток своих лет без дач и особняков.

Да, нечего сказать. Положение хуже губернаторского. Когда жена заупрямится, это он знал неукоснительно, ее не переубедишь. Кремень, а не женщина!

Ну, а вам как кажется, смог бы он, Лазарь, обойтись без этого добра? Что он, мальчик, что не в состоянии обойтись без забав? Но все было не так. Не о себе ведь печется! О ней, женушке, о детях и внуках! Им ведь нужен чистый воздух, тихий уголок в летние месяцы, лоно природы и все прочее.

Но как бы там ни было, он не отречется от своего заветного плана. Он упрямец. Уж если он себе что-то вбил в голову, что-то задумал, то кровь из носу, а будет выполнено.

Спустя несколько дней, после работы небольшая группа рабочих – новоявленных огородников-садоводов фабрики отправилась к Днепру. Речным пароходом переправились на другую сторону, словно Колумб со своей командой, выбрались на широкий песчаный берег, дабы открыть там новую Америку, найти местечко для своих садов и дач.

Шумный десант высадился с лопатами и топорами – на песчаном берегу.

Жаль только, что ни у кого из этих первооткрывателей не нашлось оружия, чтобы салютовать по случаю достижения своей заветной цели.

Пройдя два-три километра, землепроходцы наконец-то достигли своей земли и оказались на выделенном им участке.

Сказать, что этот участок вызвал у людей большой энтузиазм, – трудно, ибо места тут изрядно заболочены, искорежены бульдозерами и старыми окопами. На каждом шагу – кочки, прогнившие корни, пески.

Люди переглянулись многозначительно, словно этим сказали друг другу: «И на этой земле будет какой-то толк?» И действительно: до воды далековато, вокруг ни деревца, ни кустика. Только бурьяны выше головы, хоть волков сгоняй сюда. А кое-где торчат гранитные глыбы, которых голыми руками не вырвешь, будь ты хоть самим Ильей Муромцем.

Короче говоря, люди поняли, что придется, хорошенько попотеть, пока приведут этот дикий участок в нормальный вид, пока из него что-либо можно будет получить. Пожалуй, со времен Адама эта земля не помнит лопаты, не говоря уже о сохе, о граблях.

Некоторые из «экспедиции», окинув внимательным взглядом окружающее, сразу пришли к выводу, что это не для них. Не нужны им ни сады, ни дачи. Обойдутся без этого добра. Калачом их сюда не заманишь, и тут же повернули обратно.

Но не все.

Среди оставшегося десанта было немало упрямцев, настойчивых людей, энтузиастов, не испугавшихся трудностей. И среди них – наш Лазарь Сокол.

– Без труда, – заявил он во всеуслышание, – не сваришь и борща! Не надо только лениться. Надо подставить плечо. Каждое новое дело требует усилий, терпения, труда, тогда оно пойдет на лад. Никто вам готовенькое не поднесет на тарелочке. По мановению волшебной палочки дач и садов не бывает. Вот его прадед лет сто пятьдесят тому назад пришел с целой оравой детишек на такое же дикое поле где-то на заброшенном берегу Ингульца, обосновал селение, или, как тогда это называли, колонию Бобровый Кут. Он там застал еще и не такое поле. На сотни километров ни живой души, в густых бурьянах подвывали голодные волки. Поставили курени, и все гуртом взялись за работу. Намучились крепко и не один год! Несколько лет спустя это дикое поле дало людям хлеб, фрукты, виноград. А как же вы думали, – продолжал Сокол, – что придете сюда на готовенькое? Трудиться надо, если хотим, чтобы толк был. Еще прадед – Даниилом его звали, – царство ему небесное, – утверждал: що легко робиться – кривим родиться.

Короче говоря, долгих споров и ссор это не вызвало. Деле ведь шло не о жизни и смерти. В конце концов, это была затея сугубо добровольная; никто никому не навязывал земляных садовых участков. Не нравится, не желаешь вложить свой труд – скатертью дорожка!

Оставшиеся, недолго думая, разбили участок на равные части, вернее, по шесть соток, но чтобы не было никому обидно, кому какой достался участок, решили тянуть жребий, как всегда поступают в таких случаях.

Наступил самый волнующий момент.

Тянули жребий – кому повезет, а кому нет.

Когда Лазарь Сокол, один из самых заядлых садоводов-энтузиастов, вытянул свой номер и окинул взглядом участок, выпавший на. его долю, он обомлел. В эту минуту бедняга так скривился, будто кто-то наступил ему на любимую мозоль. Иной на его месте тут же отказался бы от своего счастья и подался бы куда угодно, чтобы его не видеть. Самый худший, изрытый ямами, утыканный корчами, песчаный и вместе с тем болотистый участок пришелся на его долю.

Но что поделаешь? Влип, брат, – так держись. Отказаться совестно. И он вспомнил: кроме того, что он большой упрямец, он еще солдат, прошел всю войну с первого до последнего дня. И на всем пути пехотинца, ему приходилось рыть столько окопов и траншей, что даже у него столько волос нет на голове. Он не из пугливого десятка, о нет! Настойчив и упрям до предела. Трудолюбив ко всему. Так неужели же он испугается своих шести соток и откажется от своей заветной мечты? Да никогда!

Ничего! Уж как-нибудь даст себе толк! Главное в новом деле, что бы ни было – не падать духом. Взялся, говорят, за гуж, не говори, что не дюж!

Усталый и измученный возвратился домой.

Жена встретила его с едкой улыбочкой, которая больно ужалила:

– Ну, мой фермер, посадил уже сад, построил себе палац, куда собак будешь загонять?