«Ты ведь уже не ребенок». Ребенок. Тина пыталась проглотить комок в горле. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она была ребенком. Закрыв глаза, она попыталась представить себя ребенком, тем ребенком, которого Дирк баловал больше, чем свою собственную младшую сестру.

Тина не помнила времени, когда Дирка не было рядом с ней. Однако она знала, что он впервые появился в ее жизни, когда ей было пять, а ему четырнадцать лет. В то лето она создала себе кумира. Ее кумиром стал Дирк; честно говоря, ей так и не удалось до конца развенчать его.

Печально улыбаясь, она предалась воспоминаниям. Она тогда прыгала вокруг кухонного стола, а мать готовила обед. Вошел отец в сопровождении светловолосого подростка, высокого и угловатого.

– Вот и Дирк… наконец-то, Пам. – Джордж Холден подвел паренька к своей жене.

Широко раскрытыми от благоговения глазами Тина смотрела на юношу, который, по крайней мере ей, казался настоящим принцем из сказки.

– Как поживаете, миссис Холден? – Дирк вежливо пожал протянутую ему руку.

Губы матери тронула слабая улыбка.

– Очень хорошо, спасибо, – мягко сказала она. – И, как правильно сказал Джордж, рада наконец-то с тобой познакомиться. Я слышала много хорошего о тебе, Дирк.

– А вы действительно такая красивая, как говорил мистер Холден, – выпалил Дирк и покраснел. – То есть я хотел сказать…

– Не смущайся, – Пам тихонько рассмеялась. – Очень приятно, что после стольких лет Джордж все еще считает меня красивой.

– Я думаю, вы будете красивой всегда, – с достоинством ответил Дирк.

– Ну не говорил ли я тебе, что в этом мальчике что-то есть? – расхохотался Джордж. – А этот маленький постреленок, – сказал он, притягивая к себе Тину, – наша Тина.

В его голосе звучала отцовская гордость.

– Привет, Тина, – степенно проговорил Дирк и пожал ей ручку.

Именно в этот момент Тина влюбилась в него.

Дирка пригласили пообедать, и он с готовностью согласился. Выдвинув стул рядом со стулом Тины, он пошутил:

– Я сяду рядом с худышкой.

Заметив ее огорчение, Пам успокоила дочь:

– Не расстраивайся, малышка, ты просто растешь быстрее своего веса. Я уверена, что Дирк просто пошутил. – Пам погладила Тину по ее длинной косичке. – Со временем ты станешь настоящей красавицей.

– И тогда я женюсь на тебе, – ухмыльнувшись, он дернул ее за косичку.

И самое ужасное было то, что Тина поверила ему.

С этого дня Дирк стал постоянно бывать у них, по крайней мере в летние месяцы. Он проводил в доме Холденов больше времени, чем в доме своих родителей. Для Тины Дирк стал другом, братом, защитником – и рыцарем в блестящих доспехах.

В то первое лето Дирк научил ее держаться, а затем и ездить на двухколесном велосипеде. А в последующие годы – плавать, качаться на волнах, управлять лодкой, запускать змея и рыбачить с пирса и с лодки.

В остальное время, кроме Рождества, когда она регулярно находила под елкой подарок от него, Тина не получала никаких известий от Дирка – ни открытки, ни письма, ни телефонного звонка. Когда в первую зиму Тина стала сильно переживать из-за этого, отец однажды посадил ее на колени, погладил по голове и объяснил обстоятельства жизни Дирка.

– Ты, возможно, не поймешь всего, – начал Джордж. – Видишь ли, милая, Дирк очень занят в зимние месяцы, гораздо больше, чем все другие мальчики его возраста.

Будучи обычной девочкой пяти с половиной лет, Тина смотрела на отца с недоумением.

– Почему? – нахмурясь, спросила она.

– Ну, прежде всего, он учится в частной, а не в государственной школе, как большинство детей. – Джордж пощекотал ее за подбородок, пытаясь вывести из мрачного состояния. – Понимаешь, он очень способный мальчик.

Ну, конечно. Тина знала это. Ее герой был самым умным на свете, по крайней мере, она так полагала. Тина серьезно кивнула.

– Его папа – владелец банка в Уиллингтоне, и Дирка готовят к тому, чтобы он когда-нибудь занял место своего отца.

При этом Джордж улыбнулся, но Тина не поняла значения этой улыбки; более опытный человек уловил бы в ней сочувствие.

– Только летом он может жить сообразно своему возрасту, – вздохнув, продолжал отец. – И я знаю, что он очень хотел бы играть в футбол, – добавил он тихо. – Ну, думаю, отец Дирка знает, что делает.

– Сомневаюсь.

Необычно резкая нота в голосе Пам заставила Тину взглянуть на мать, а вовсе не значение этого единственного произнесенного ею слова. Пройдет много лет после того январского вечера, прежде чем Тина поймет суть дальнейшего краткого разговора между ее родителями.

– Послушай, Пам, – осторожно предостерег Джордж. – Говард Тэнджер – прекрасный человек, он был мне очень хорошим другом, как ты сама прекрасно знаешь. Кем бы я был сейчас, если бы не Говард?

– Право, Джордж, – мягко возразила Пам, – я знаю и одобряю уважение, которое ты испытываешь к Говарду. Твоя лояльность достойна похвалы, но…

– Но, если бы не Говард, я бы все еще работал на кого-то другого, – тоже мягко прервал ее Джордж.

Пам вздохнула.

– Ну, хорошо, он был единственным банкиром, поверившим в твою затею и давшим тебе ссуду, чтобы ты начал свое собственное дело; но я никогда не соглашусь, что ты не добился бы успеха, если бы не он! – Подняв руку, она удержала его от возражения. – Нет, дорогой, позволь мне закончить. Возможно, ты потратил бы на это больше времени без Говарда, но ты бы нашел способ начать дело. Что касается Дирка, – Пам глубоко вздохнула, – в нем есть все, что ты хотел бы видеть в сыне. – Ее голос перешел в шепот. – В сыне, которого я не смогла тебе дать.

– Дорогая, не надо. – Если бы он не держал Тину, он бы вскочил, чтобы подойти к жене. – Ты же знаешь, что я не променял бы тебя на дюжину сыновей.

– Да, я знаю. – Пам широко улыбнулась. – А сейчас у тебя есть Дирк, по крайней мере, с июня до начала сентября. И меня очень огорчает, что только три коротких месяца в году он может быть мальчиком. Детство – и так слишком короткий период жизни, а он лишен его!

Так как беседа родителей представлялась Тине лишенной какого-либо смысла, она в этот момент заснула на коленях отца, по-прежнему тоскуя о своем новом друге Дирке.

Прошла зима, снова наступило лето, а с ним появился Дирк, немного выросший, но такой же угловатый. И так потекли годы их детства – для Дирка быстрее, чем для Тины. И в каждое последующее лето в них обоих происходили перемены, более заметные в Дирке, чем в Тине.

Свои летние воспоминания Тина берегла старательнее, чем скряга свое золото, – они и были для нее чистейшим золотом.

Золото! В горле Тины застряло не то рыдание, не то насмешливое фырканье. «При ближайшем рассмотрении это золото оказалось дешевой краской, заметно облупившейся за последние четыре года», – устало подумала Тина.

Дрожа от озноба, вызванного скорее ее внутренним состоянием, чем ветром, шумевшим за окном, Тина резко поднялась и застыла на месте. Шаги, прозвучавшие в холле, не были тяжелыми, но это и не были шаги Бет Харкнес. Шаги замерли у ее двери. Тина затаила дыхание. Когда шаги возобновились, она вздохнула с облегчением – но и с сожалением. Дверь напротив закрылась с легким щелчком, и Тина подошла к кровати и включила лампу на тумбочке. Теперь она была в безопасности: Дирк отправился спать. Взяв ночную сорочку с кровати и халат из шкафа, Тина приоткрыла дверь и прокралась через холл в ванную. Через пять минут она вернулась в комнату, заперла дверь, юркнула в постель под теплый пуховик и выключила свет.

Когда через несколько часов Тина наконец забылась беспокойным сном, одеяло и простыни были уже перекручены и смяты, а под ее опущенными ресницами залегли темные круги.

Под утро ее разбудил звонок телефона. Какое-то время после этого она находилась на грани сна и пробуждения. Она уже почти задремала снова, когда ей почудилось, будто нежные пальцы отвели пряди спутанных волос от ее виска и брови, и она услышала тихий знакомый голос.