В Тэйретоне царила гробовая тишина. Дороги тоже были пустынны. Большинство людей еще не пришли в себя после праздников, а если кто и сидел за рулем, то путь их лежал в ближайший городок на зимнюю распродажу, которая начиналась сразу после Рождества.

В тот момент, когда показался коттедж Закари Уэста, Луиз призналась себе, что в глубине души знала, что все равно окажется тут.

Она даже придумала причину, чтобы объяснить свое появление. Но когда хозяин дома отворил дверь и предстал перед ней, слова замерли у нее на языке.

Закари иронически поднял брови, сохраняя невозмутимость.

– Ну, привет. Вы изменили ваше решение относительно поездки в Прованс?

Луиз разозлилась, почувствовав, что краснеет. Почему при встрече с ним она каждый раз теряется? Неудивительно, что он все время смеется над ней!

– На самом деле я просто хотела посмотреть, помогает ли вам кто-нибудь по дому, пока у вас повреждена рука.

– А вы, оказывается, не только медсестра, но и социальный работник.

– Конечно нет. Просто я ехала мимо… – И тут ее голос оборвался на полуслове.

Заглянув через плечо Уэста, она заметила, что в доме все перевернуто вверх дном: на полу разбросаны книги, из буфета выдвинуты ящики, везде что-нибудь валяется.

– Боже мой, – пробормотала она, оторопев. – Что это вы затеяли? Не переезжаете ли случайно?

В прошлый раз, когда Луиз навещала его перед Рождеством, в коттедже царил полный порядок. Правда, Уэст – творческая личность. Может быть, ему нравится жить посреди такого бедлама?

– Нет, – мрачно ответил Закари. – Вчера, вернувшись из больницы, я обнаружил, что меня ограбили.

– Ограбили?! – переспросила она, глядя на него широко раскрытыми синими глазами. – Не может быть! Какой кошмар! Унесли что-нибудь ценное?

– Телевизор, всякие стереоустановки… Словом, все, что можно легко продать.

– Полицию вызвали?

– Явились всего полчаса назад и надолго не задержались. Сказали, что у них некому работать, потому что сейчас праздники и не одного меня ограбили. Пожаловались, что сбились с ног, разъезжая по вызовам. Не стали даже искать отпечатки пальцев или какие-нибудь улики. Мне показалось, что они не собираются кого-нибудь ловить, просто им нужно поскорее сбагрить это дело.

Луиз обвела гостиную взглядом.

– Вы уже нашли, кто поможет вам привести все в порядок?

– У меня есть домработница, но я отпустил ее на неделю на праздники. В данный момент она нежится в отеле в Хэррогейте. Я уже было сам начал уборку, но тут появились вы.

– Можете рассчитывать на меня, – сказала Луиз, поддавшись порыву, и была несколько разочарована, когда он не стал протестовать или спорить.

– Я надеялся, что вы предложите помощь, – невозмутимо ответил Закари, пропуская девушку в дом. – Если мы закончим вовремя, я успею заказать для вас ланч в “Черном лебеде” в Тэйретоне. Там лучшая кухня в округе. Но вам самой придется вести машину, сейчас я не в состоянии сидеть за рулем, сами знаете.

В гостиной Луиз сняла жакет.

– Если в доме есть продукты, я могла бы приготовить что-нибудь. Это единственная комната, которую разгромили?

– Да. Очевидно, злоумышленники поднимались наверх, но то, что их интересовало, находилось внизу, и, возможно, они торопились убраться отсюда до моего прихода. Скорее всего, предпочли не терять время зря. Полицейские сказали, что я легко отделался. Они видели кое-что и похуже.

– Но вам от этого не легче, – подытожила Луиз, и он поморщился.

– Нет.

Предстояла нелегкая работа, а Луиз устала после нескольких дней напряженных дежурств, но она привыкла к тяжелому труду и любое дело с непоколебимым упорством доводила до конца. Так что она вряд ли успокоится, пока не приведет гостиную в первоначальное состояние. Она утомилась, но не настолько, чтобы не заметить, что Закари побледнел, и предложила ему отдохнуть.

– Я в порядке, – коротко ответил он.

– Нет, не в порядке. Сядьте, не упрямьтесь. Что хорошего в том, если вам снова станет плохо?

Рот Закари скривился, и он заявил:

– Не люблю женщин-командиров!

– А я и не прошу меня любить, – возразила она, но его слова больно задели ее. – Я просто хочу, чтобы вы послушались здравого смысла и сели прежде, чем упадете.

– Хорошо.

Закари пожал плечами и медленно побрел к стулу. Успокоившись, Луиз вернулась к работе, а он некоторое время наблюдал за ней. Потом вышел в кухню. К ее удивлению, вернулся он с кофейником и с тарелкой толсто нарезанных бутербродов.

– Кафе уже закрылось, так что нам не удастся там перекусить. У меня небогатый выбор бутербродов – с сыром или с салатом. Какой хотите?

– Да любой, – ответила Луиз, не отрываясь от дел.

Закари невозмутимо посмотрел на нее.

– Хватит возиться с этой царапиной. Идите умойтесь, и мы поедим.

Луиз с досадой показала на глубокую борозду, оставленную грабителями на столе.

– Что заставляет людей вытворять такие мерзкие штуки? Этот стол совершенно испорчен и выглядит, как старая рухлядь.

– Он относится к позднему георгианскому периоду, – сообщил Закари, нахмурившись, и его покрытое шрамами лицо стало похоже на страшную маску, при виде которой люди бегут прочь. Но голос его звучал сдержанно и спокойно:

– Стол не очень ценный, но у нас он с тысяча восемьсот двадцатого года, и мне бы не хотелось расстаться с ним. Наверное, его можно восстановить. Я знаю мастера, который реставрирует старинную мебель, и на днях позвоню ему.

– Вот и славно, – ответила Луиз и, оглядев гостиную, добавила:

– Похоже, я все сделала.

– Конечно, так что идите мыться. Ванная на втором этаже, дверь налево.

Она побежала наверх и сразу же нашла ванную. Это была чудесная комната, выдержанная в светло-желтых тонах. Луиз пощупала одно из пушистых полотенец и подумала, сам ли Закари подбирал ванные принадлежности в тон стенам? На сосновой полочке она нашла нераспечатанный кусок мыла с приятным запахом лимона.

Когда Луиз вернулась в гостиную, Закари уже поставил на столик около высокого створчатого окна кофейные чашки и тарелки.

Как только она вошла, он начал разливать кофе, и Луиз вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Ее ноздри с трепетом уловили восхитительный запах, и она сглотнула слюну.

– Садитесь и ешьте, – сказал Закари, пододвигая к ней тарелку, на которой лежал бутерброд с сыром.

Она с умилением посмотрела на толстый кусок хлеба.

– Вы часто едите на ланч бутерброды?

– Когда работаю – да. Я не могу тратить время на готовку или на поиски кафе. Я хожу туда, только если бываю свободен.

– Вы работаете каждый день? – спросила Луиз перед тем, как взять свой бутерброд, внутри которого разглядела огромный кусок чеддера, политый томатным соусом. На вкус это был соус домашнего приготовления.

Наступила пауза. Луиз озадаченно подняла голову и заметила, что лицо Закари побагровело, а губы плотно сжались. Что взволновало его? Уж очень он раним, подумала она, хотя, конечно, в последнее время ему здорово не везло. Несчастный случай, и как следствие его шрамы на лице и боль в душе, а теперь еще это ограбление. Любой на его месте станет вспыльчивым.

– Как правило, да, – наконец выдавил Закари.

Луиз остро почувствовала горечь в его словах, и ее сердце отозвалось на страдания художника.

– Вам пока не удается работать так, как раньше?

Он раздраженно посмотрел на нее.

– Я уже говорил вам, когда вы были здесь в прошлый раз, что после несчастного случая я не могу писать вообще. Нет, физически я здоров. Но у меня пропало желание. Я не знаю, что писать. Часами стою, уставившись на холст, и ничего не приходит в голову…

Закари нахмурившись замолчал, и она посмотрела на него с сочувствием.

– Я понимаю, вы расстроены…

– О Боже! – взревел он, бешено вращая глазами.

Луиз вздрогнула, уронив недоеденный бутерброд на тарелку.

– Вы расстроены… – передразнил он ее. – Ваша болтовня сводит меня с ума! Я художник. Я должен писать – и не могу, и не понимаю почему. Пытаюсь работать, но чем больше мучаюсь, тем хуже у меня получается.