«Иногда внешность обманчива, – подумал Чабрецов, – бывает, что человек кажется не способным к решительным действиям, а внутри у него оказывается жесткий стержень, эдакая косточка, которая в какой-то момент проявляется и делает человека твердым, как кремень».

Почему-то ему казалось, что мама Юдина – из этой породы. Рязанцев осмотрелся. Очереди не было. Можно и поговорить.

– Добрый день, – обратился он к женщине, – вы Анна Васильевна Юдина?

– Да, – кивнула женщина, глядя растерянными глазами на двух солидных мужчин.

– Мы – юристы из бюро, занимающегося наследством, – пояснил Денис, приглушив в голосе привычные командные нотки и пытаясь говорить по возможности сердечно, – недавно скончался бизнесмен Вениамин Юдин, мы разыскиваем его родственников.

Напряженное лицо женщины расслабилось.

– Нет, – засмеялась она, – спасибо, конечно, но вы не по адресу обратились. Вениаминов среди наших родственников нет.

– А фамилия такая же, – продолжал настаивать Рязанцев. – Понимаете, – продолжил он, – шеф сказал нам найти родственников этого Вениамина, а мы уже неделю никого не можем найти. Может, вы все-таки подумаете?

Как и предполагал полковник, его псевдожалобные интонации подействовали.

– Сейчас я попрошу кого-нибудь заменить меня на кассе, – сказала Анна Васильевна, – мы поговорим, и вы поймете, что к Вениамину Юдину мы никакого отношения иметь не можем.

– Спасибо, – смиренным хором ответили Владимир Евгеньевич и Денис.

Анну после короткого разговора заменила другая кассирша, после чего все трое прошли в маленькую тесную подсобку и уселись на шаткие стулья.

– Понимаете, – пояснила Анна, – Юдины – это фамилия моих родителей. В замужестве я носила фамилию Маросейчук, но после развода поменяла ее обратно на девичью.

– А вашего мужа звали не Вениамином? – спросил Чабрецов, очень натурально изобразив легкую придурковатость.

– Ну как же вы не понимаете, – нахмурилась Анна. – Моего бывшего мужа звали Александр Маросейчук, он – не Вениамин и тем более – не Юдин.

– Ага, – кивнул Чабрецов, – а братьев и сестер у вас нет? А вдруг ваш брат, Юдин, имел внебрачного сына Вениамина Юдина, о котором вы ничего не знали, например?

– Нет, – покачала головой Анна, – у моих родителей детей, кроме меня, не было. Следовательно, внебрачных детей у несуществующего брата тоже быть не могло.

– А у вашего отца? – не отступал Чабрецов.

Лицо у Дениса было при этом столь неинтеллектуально бесхитростным, что Рязанцев просто диву давался.

«Ну дает, ну, клоун!» – подумал Владимир Евгеньевич с восхищением.

– Не было, значит, внебрачных детей, – сказал Чабрецов и так грустно вздохнул, что, казалось, еще секунда – и по его щеке потечет слеза.

– Мне жаль вас разочаровывать, но не было, – подтвердила Анна.

– Кстати, – сменил Чабрецов тему, – известный ученый Василий Юдин – не ваш, случайно, сын?

– Мой, – гордо ответила Анна Васильевна и так широко и довольно улыбнулась, что было ясно, что о нападениях на Васю его мама не имеет ни малейшего понятия.

– А он разве не Маросейчук? – спросил Денис. – Или вы после развода и сыну сменили фамилию?

Анна чуть заметно нахмурилась. Повисла пауза.

– Ой, извините, – очень натурально раскаялся Денис, – я уже лишнее, наверное, спросил. Вас, наверное, смутил?

– Да нет, ничего, – пожала плечами Анна, – просто Вася не является сыном Маросейчука, это мой личный, собственный ребенок. Мы из-за этого и развелись.

«Личный ребенок – это хорошо, но почкование пока еще не изобрели», – подумал полковник.

– Сочувствую, – брякнул Чабрецов.

– Да что вы! – рассмеялась женщина. – Из-за чего мне сочувствовать-то? Да, Василий – это результат курортного романа, последствие внезапно вспыхнувшего чувства, до этого я много лет лечилась от бесплодия, а детей все не было. Так что появление Васи было для меня огромным счастьем. Конечно, муж устроил скандал и ушел. С тех пор я одна. Но ни о чем не жалею!

– И правильно, – с чувством сказал Денис, – вот у меня есть маленькая дочка, и я тоже считаю, что ребенок – это самое главное и что это вообще самое лучшее, что я сделал за свою жизнь.

Анна улыбнулась, кивнула и мельком взглянула на часы.

– Я желаю вам найти родственников Вениамина как можно быстрее, – пожелала она, вставая.

Но Чабрецов и Рязанцев еще не были готовы расстаться с Юдиной.

– А отец ребенка… не захотел жениться на вас? – горестно спросил Рязанцев.

– Ну что вы, – вздохнула Анна, – он был женат. У нас был короткий роман на отдыхе, кто после этого женится-то? Он и не знал, что у меня родился Васенька.

– А где вы отдыхали? – заинтересовался Чабрецов. – Вот мы в прошлом году в Плес с женой ездили, на Волгу.

– Дело было в Анапе, – ответила Юдина. – В сентябре. Море, мягкое солнце, фрукты… Так и получилось.

Анна встала.

– Извините, что не смогла вам помочь с Вениамином Юдиным, – еще раз сказала она, – до свидания и всего хорошего.

Рязанцев и Чабрецов вышли на крыльцо. Воздух был приятно-свежим. Накрапывал мелкий дождик.

– Погода как в Лондоне, – сказал Владимир Евгеньевич, глядя в светло-серое небо.

– И в Анапу она, конечно, не ездила, – в тон ему добавил Денис, нажимая на кнопку на брелоке автомобильной сигнализации. – Половина из того, что рассказала нам Анна Юдина, – враки!

Фары черной «Калины» Дениса дважды мигнули.

Ева, которую Даша так технично выпроводила из отдела, двинулась по коридору в сторону того самого туалета, где ночью разыгралась драма с участием Василия и четверых преступников.

«А Даша, оказывается, жутко ревнивая, – с сожалением думала Ершова, – прямо как цербер».

В коридоре было пусто. На двери туалета красовалась большая табличка «Ремонт». Ева быстро дошла до площадки лифтов, где стояли несколько мужчин, вытянувших при виде Евы шеи. Ершова прошла мимо, не взглянув на них. Пожарная лестница располагалась в самом конце коридора, за углом. Девушка открыла скрипучую дверь и увидала лестницу. Ночью, в панике, шуме, угаре и спешке, эту лестницу никто из стражей порядка так и не осмотрел.

Ева поднялась на пятый этаж и вышла в коридор. Отсюда был виден вход в женский туалет, расположенный прямо над мужским. Там тоже висела табличка «Ремонт».

«Они вышли отсюда, – сказала себе Ершова, – и поднялись по лестнице черного хода, пока не выбрались на крышу».

Ершова прошла по узкой лестнице с бетонными ступеньками, освещенной желтыми тусклыми лампочками. Пожарной лестницей пользовались редко, и все же пыли было немного. Видимо, здесь время от времени убирали. К тому же здесь иногда кто-то курил: приглядевшись, Ева обнаружила на бетоне следы пепла. В углу лежал окурок.

На площадке восьмого этажа Ева остановилась. Лампа тут перегорела. Пыль стала плотнее, но на полу по-прежнему нельзя было различить отдельных следов. Девушка присела на корточки, вытащила из подкладки бюстгальтера миниатюрный фонарик и посветила на бетон. Ничего. Ева наклонилась, тщательно изучая каждый сантиметр. И возле самого порога увидела еще один волос, закрученный спиралькой и покрашенный до середины рыжей краской.

«Ага, – думала она, – она была здесь, Даша Гусева!»

Раньше Ева склонялась к мысли, что Дарьины волосы подбросили на место происшествия, чтобы сбить с толку правоохранительные органы, но теперь она усомнилась в истинности этой версии.

Чабрецов и Рязанцев стояли возле машин, но уезжать не спешили. Листья на кленах уже кое-где начинали желтеть и краснеть.

– Конечно, враки, – согласился полковник, – дело было не в Анапе, никакого адюльтера не случалось, развод с Маросейчуком произошел не из-за беременности Анны… ну, хотя бы потому, что в те времена генетические методы проверки на отцовство распространены не были, а среди родственников, как известно, всегда можно найти какую-нибудь двоюродную тетушку, на которую малыш якобы удивительно похож.