Робин Гуд — а может быть, Сэмкин Эйлворд — выпустил третью стрелу, и все пушистики вместе кинулись за сотню ярдов к мишени. Просто чудо, как быстро эти малыши научились стрельбе из лука — меньше чем за месяц. Людям понадобилось бы не меньше двух лет, чтобы научиться стрелять так, как они. Пушистик с луком в лесу будет всегда сыт. Десяток-другой лучников без труда прокормят целое поселение. Они смогут устраивать себе постоянные жилища, им не придется все время кочевать с места на место. Так будет куда проще все устроить: цепочка деревень пушистиков, рассеянных по всему Пьедмонту, куда раз в пару дней заезжают патрульные машины, снабжающие их хокфусином. Может быть, даже большие деревни, и в каждой — дежурный из Сил охраны.

И дать им огнестрельное оружие и припасы! Какого черта! Пуля из 8,5-миллиметрового скорострельного пистолета может уложить зароленя. Гас Браннард настрелял уйму дичи из своего «марса». Выстрел может убить даже гарпию. Во всяком случае, пара пуль заставит даже чертову скотину держаться подальше от пушистиков. Да, им потребуются боеприпасы. Ну и что? Все равно они нуждаются в хокфусине. Лишний ящик патронов не составит большой разницы. К тому же до тех пор, пока им нужны патроны, они останутся в тех местах, где их можно снабжать хокфусином.

На следующий день по дороге в Желтые Пески завернул Виктор Грего вместе с Алмазом. Поздоровавшись со всеми знакомыми людьми и спросив разрешения у Папы Вика, Алмаз отправился гулять с Маленьким Пушистиком.

— Сколько у вас тут пушистиков? — спросил Грего, шагая вместе с Джеком к школе.

Джек ответил, что около пятисот. Грего, как и все прочие, считал, что это очень много. Черт возьми, конечно, много! А что поделаешь?

— Когда я летел сюда, — добавил Грего, — я видел пару сотен пушистиков там внизу, у Холодного ручья. Жгут костры, рядом пара грузовиков. Это тоже твои?

— Конечно! Это у нас верфь и мореходная академия. Мы учим их строить плоты и управляться с ними. Реки для пушистиков — препятствие почти неодолимое. Такая река, как Змейка в нижнем течении или Черноводье, для пушистика кажется больше, чем Амазонка на Земле или Фа-ансаре на Локи. Вот почему их здесь так много: речные системы на севере не дают им сворачивать в сторону, и они все сходятся сюда вдоль Холодного ручья.

— Ну, этим-то плоты уже не понадобятся. Они и сами дошли куда надо. Они уже нашли людей.

Да. Взять их и выгнать обратно в леса уже невозможно. Джек только теперь осознал это. Поманить живое существо обещанием чего-то чудесного, а потом отобрать — это величайшая жестокость.

— Прямо не знаю, какого Ниффльхейма я с ними буду делать, — признался он. — И вообще, все это будет зависеть от того, сохранят ли за пушистиками статус несовершеннолетних.

— Можно записать это в Конституцию, — предложил Грего. — То есть если мы сумеем заставить Конституционное собрание принять ее со всем, что мы в ней напишем.

Они были уже почти у самой школы. Джек остановился.

— То есть как? — спросил он. — Ты в этом не уверен?

— Ох, ну ты же знаешь, какое барахло все эти наши делегаты. Там всего человек шестьдесят тех, на кого можно положиться, а для принятия конституции нужно две трети голосов. А прочая свора продаст нас за-шоколадный батончик.

— Ну так дай им этот батончик! Дай им даже два батончика. И скаутский нож с восемью лезвиями и золотой рукояткой.

Он повторил слова Гаса Браннарда о том, что на планете нет единой богатой оппозиции, которая могла бы перекупить сторонников Компании и правительства.

— Это-то меня и тревожит, — сказал Грего. — Хьюго Ингерманн. Я знаю, что он задумал. Он хочет развалить Компанию и правительство Бена Рейнсфорда и использовать их крушение в своих интересах. Это только кажется, что Партия благосостояния планеты сдохла. Такие штуки живучи, как болотный змей с Нидхегг — и не менее ядовиты. Он добивается того, чтобы была принята конституция, направленная против Компании. А потом он добьется созыва Законодательного собрания, настроенного против Рейнсфорда.

— А много ли у него денег? — спросил Джек, уводя Грего от школы, к своему офису. Такие вещи лучше обсуждать наедине. — И сколько он тратит?

— Насколько нам известно, он не тратит ничего, зато занимает направо и налево. Ты знаешь Северный район Мэллори-порта?

Это была одна из немногих ошибок Грего. Лет десять назад на планете произошла короткая вспышка частного предпринимательства, и Компания продала в частные руки земли к северу от города. Теперь это был мертвый город: заброшенные фабрики и склады и полуразрушенный аэропорт. Хьюго Ингерманн-приобрел большую часть этих развалин.

— Ради этого он занимает, где сколько может. Нет, разумеется, мы выкупаем из банка закладные. Если эти земли попадут в чужие руки, владелец может устроить там космопорт, который будет конкурировать с космопортом Терра — Бальдр — Мардук на Дарии, а мы этого не хотим. Он занимает деньги наличными или в конвертируемых сертификатах Банковского картеля. В банк он все это не кладет. В банке говорят, что счет у него почти пустой. Я не знаю, зачем ему столько наличных. И это меня беспокоит. Мы не смогли выяснить, на что он их тратит.

Значит, он их не тратит. Точка. Источники у Компании надежные. Они пошли в офис, долго обсуждали эту загадку, но так и не придумали ничего толкового. Хьюго Ингерманн что-то задумал, и они не знали, что именно. Им обоим это не нравилось. Они не стали рассказывать об этом другим за коктейлем — вместо этого они говорили о пушистиках и о том, что делать с новоприбывшими.

— А почему бы вам не устроить колонии пушистиков на других континентах? — спросил Грего. — У нас много земель, подходящих для пушистиков, которые мы могли бы вернуть правительству за символическую цену. А то если программа по снабжению хокфусином сработает так, как ожидается, скоро здесь от пушистиков проходу не будет.

Идея понравилась. Вот и еще одна проблема, которую требовалось обдумать и решить после того, как будет определен статус пушистиков.

Вечером, перед тем как пушистики ложились спать, к Джеку и Грего подошли Маленький Пушистик с Алмазом.

— Папа Джек, — начал Маленький Пушистик, — Алмаз хочет, чтобы я поехал с ним в гости в дом Папы Вика, туда, где Большие копают землю. Он говорит, там интересно.

— Ты согласен, Папа Вик? — спросил Алмаз. — Маленький Пушистик поедет с нами. Потом мы будем ехать домой и п'ивезем Маленького Пушистика об'атно.

— Что скажешь, Джек? — спросил Грего. — Через пару дней привезу его обратно. А малыши будут рады. У Алмаза ведь нет друзей в Желтых Песках. Там, конечно, все время взрывы и все перекопано, но с ним ничего не случится. Я за Маленьким Пушистиком присмотрю, и Алмаз тоже. Алмаз знает, где опасно, а где нет.

Ну да. Алмаз, наверно, все время рассказывал Маленькому Пушистику о Желтых Песках, и теперь Пушистик хочет побывать там, чтобы потом рассказывать другим. Конечно. А Грего все время летает из Мэллори-порта в Желтые Пески и обратно и всегда берет Алмаза с собой. Если бы там было действительно опасно, он бы этого не делал. К тому же в здешних местах тоже немало роют, копают и строят, так что Маленький Пушистик знает, чего нужно остерегаться.

— Хорошо, — сказал Джек. — Поезжай с Алмазом, посмотри дом Папы Вика, поразвлекайся. Только будь хорошим пушистиком: делай, что скажут Папа Вик и Алмаз, и не делай, чего они скажут не делать. Слушай Алмаза — он знает то место, где копают.

— Никому не будет плохо, если быть осто'ожным, — сказал Алмаз. — Папа Вик гово'ит мне вещи, кото'ых делать нельзя, я скажу Маленькому Пушистику. Нам будет весело.

Маленький Пушистик был взволнован и счастлив. Ему всегда нравилось путешествовать, а на этот раз они ехали в новое место, где он никогда раньше не бывал, в место, которое называлось Желтые Пески. Это значит «Рохи-Насиг». Наверно, там много песку, как возле реки. Папа Вик и другие Большие копают там верхушку горы и сбрасывают в глубокое место, чтобы добыть блестящие камешки из черной твердой скалы. Все Большие любят блестящие камешки, потому что они красивые, и Папа Вик меняется ими с другими Большими, и ему дают за них разные хорошие вещи, в том числе всякие штучки, которые он дает пушистикам. Это место нашли Папа Джек и Папа Герд, и теперь оно принадлежит пьявиству; вот почему все Большие на этот раз поставили свои имена на бумагах в доме Папы Бена.