Хусаам продолжал наблюдать за парочкой, потому что Паолетти тотчас последовал за Келли прямо в туалетную комнату.

Хусаам и сам прошел мимо туалета, по возможности поближе к запертой двери. Звуки, доносившиеся изнутри, вовсе не свидетельствовали о том, что влюбленные ссорятся. Скорее наоборот…

После этого Хусаам провел собственное расследование и выяснил, что свадьбу откладывала сама Келли. Она не спешила связывать себя узами брака, относительно этого события в груди ее лежала, как говорится, холодная лягушка. Но это, пожалуй, было единственным ледяным местом на ее теле. Все стальное кипело и бурлило.

Хусаам с сожалением вычеркнул Келли из списка возможных кандидатов и стал пристальней приглядываться к Мэри-Лу Старретт.

Та продолжала жить своей жизнью, скучной и до боли предсказуемой. На что он сам, правда, вовсе не мог пожаловаться, поскольку ежедневное расписание Мэри-Лу значительно облегчало его задачу. А если еще принять во внимание сломанный замок багажника ее автомобиля.

Но именно сейчас его внимание привлекло нечто совсем необычное.

Часы показывали один час и тридцать семь минут. До конца смены оставалось целых двадцать три минуты, а Мэри-Лу уже сидела в машине, готовая выехать с базы.

Здесь, возле кафе, Хусаам оказался так рано по чистой случайности. Обычно он появлялся у «Макдоналдса» ровно в два.

Мэри-Лу, разумеется, выберет длинный путь до материка, чтобы не платить дорожные сборы. Хусаам давно выяснил для себя эту привычку миссис Старретт.

Сам он отправится другим путем, а потому прибудет в Сан-Диего раньше нее.

Потому что именно сегодня, после долгой подготовки, он должен был наконец-то вступить в контакт со своей жертвой.

Винсент ДаКоста испытывал жуткую ревность к человеку, который умер более шестидесяти лет назад.

Его звали Джеймс Флетчер.

Винс в уме называл его «Джим» или «Джимми», хотя Чарли, когда вспоминала его, говорила только «Джеймс». Правда, чаще Винс, думая о нем, употреблял более крепкое выражение, а именно «сукин сын». Как, например, сейчас. Хотя, разумеется, при этом он понимал, что по отношению к Джеймсу такой эпитет был по меньшей мере нечестным.

«Сукин сын» погиб 7 декабря 1941 года. Этот день, как известно, пользовался дурной славой в течение последних шестидесяти с небольшим лет. А тот знаменитый «сукин сын» после своей смерти оставил красавицу жену, которая сильно любила его.

Прожив на этом свете почти восемьдесят лет, Винс понимал, что абсолютно уверенным может быть только в некоторых вещах. Но одно он знал наверняка. Если бы он сам очутился в тот роковой день в Перл-Харборе и его смертельно ранило шрапнелью от японской бомбы, он бы бился до последней капли крови, но сделал бы невозможное и ни за что не покинул бы мир, в котором жила очаровательная Чарли Флетчер.

Сейчас она сидела на простеньком стуле в телестудии, декорированной под обычную гостиную. Пожилая женщина сдвинула колени, при этом ее спина оставалась исключительно прямой все время съемок. Примерно также она сидела на своем рабочем месте секретаря в приемной сенатора в Вашингтоне в тот самый день, когда ее впервые увидел Винс.

И еще Винс твердо знал все эти годы (пятьдесят из которых прожил в браке с очаровательной Чарли), что, по правде говоря, он – черт возьми! – не имел никакого права ревновать ее к Джиму Флетчеру.

Флетчеру она принадлежала всего один год.

Винсу же – всю жизнь.

– Он был и вправду замечательным человеком, – объясняла Чарли молодому телеведущему Тиму Брэдли. Съемки на историческом телеканале шли полным ходом.

Приближался декабрь, а значит, и очередная годовщина нападения Японии на американский тихоокеанский флот. А так как настоящие герои Перл-Харбора с каждым годом испытывали все больше трудностей с тем, чтобы самостоятельно приезжать в студию и рассказывать о своих впечатлениях, Брэдли посчитал, что можно будет пригласить и тех людей, кто лично знал героев того рокового дня.

А уж лейтенант Джеймс Т. Флетчер, получивший медаль за доблесть, разумеется, был одним из таких героев. И оспаривать этот факт никто не собирался.

Джеймс бесстрашно бросился на адмирала и закрыл его своим телом, спасая таким образом жизнь офицера. Джеймс принял на себя всю шрапнель, которая могла бы запросто разорвать командира. И когда подоспевшие медики хотели оказать Джеймсу помощь, он гордо отказался отправиться в госпиталь и сам лично повел этих людей – неопытных и нетренированных – к зенитному орудию. Под руководством Флетчера они смогли воспользоваться пушкой и довольно удачно вели из нее стрельбу. Им даже удалось уничтожить несколько вражеских самолетов. Во всяком случае, достаточное их количество, чтобы тем самым спасти множество жизней американцев.

Правда, за это пришлось заплатить дорогой ценой.

Винс наблюдал за мониторами и за Чарли, пока она серьезно, как и полагается при рассказе о таких событиях, вела беседу с Тимом Брэдли.

– Он пожертвовал собой, и это вдохновило других на подвиги. Такие жертвы были нередки среди молодых людей, которые в те годы сражались и умирали за нашу страну. – Чарли улыбнулась так же печально, как она улыбалась в первые дни их знакомства, и у Винса защемило сердце. – Конечно, сама я в те дни никакого вдохновения не ощущала. Я пребывала в отчаянии. Ведь я любила его, а он погиб.

– Что вы подумали и почувствовали в тот момент, когда узнали, что ваш муж был посмертно награжден медалью за доблесть? – поинтересовался Брэдли.

– Первый муж, – недовольно пробормотал Винс себе под нос, невольно поправляя телеведущего. Что он, совсем обалдел, что ли? Да и дико как-то было слушать Чарли, вспоминающую Флетчера. За все время их долгой совместной жизни никто из них о нем не заговаривал.

Но, возможно, они были не правы. Наверное, этот парень все же был достоин того, чтобы о нем вспоминали.

Во всяком случае, когда им позвонил продюсер и предложил поучаствовать в передаче, Чарли тут же согласилась, и притом с большой радостью.

Она сказала, что любила его, а он погиб.

На видеомониторе было видно, как она скрестила ноги. В восемьдесят три года у Чарли все еще были удивительно красивые ноги. Да и выглядела она сейчас просто замечательно, словно каждый день снималась для телевидения. Настоящая кинозвезда, не иначе. Впрочем Винсент всегда считал свою жену потрясающе эффект ной женщиной. Такой она оставалась и по сей день.

– Что я подумала? Какое ужасное слово – посмертно!

– А когда вы услышали о его геройском поступке в Перл-Харборе?..

– Я подумала: «Ну зачем ты это сделал? Джеймс, задница ты этакая!!»

Брэдли нервно рассмеялся, а Чарли недовольно поморщилась:

– Простите, – тут же извинилась она. – Наверное, на телевидении такие слова произносить нельзя, да? Но вы же сами меня спросили.

– Все в порядке, – кивнул Брэдли. – Все хорошо.

– Когда он погиб, мне было всего двадцать два года, – продолжала Чарли. – Я не читала никаких статей и не слушала передач о подвигах наших бойцов. Все это произошло потом, через много лет. Я тогда была бы не в состоянии слушать подробности его гибели. Моя свекровь – его мать – как-то сумела прочитать статью о том дне. Это она рассказала мне о подвиге Джеймса.

Пожилая женщина грустно усмехнулась, и ее глаза затуманились, словно она снова вспомнила те далекие дни.

Винс тоже погрузился в воспоминания. Он снова представил себе ту измученную печальную девушку, какой в то время была Чарли, когда он буквально ворвался к ее жизнь и жизнь Эдны Флетчер. Со дня смерти Джима прошло почти два года, а Чарли никак не могла прийти в себя.

– Когда впервые сообщили о событиях в Перл-Харборе, я сразу же предложила Эдне приехать ко мне в Вашингтон. Мы обе знали, что Джеймс служил на Гавайях, что нападение было ужасным и что при атаке японцев погибло много наших ребят. Но больше нам ничего не было известно. Вот поэтому я ей позвонила и попросила приехать ко мне. Мне казалось, что я сумею хоть немного успокоить ее, если нам сообщат трагическую весть, но на деле получилось так, что это она утешала меня. Вы можете себе представить, что чувствует мать, когда получает телеграмму о том, что ее единственный ребенок погиб?