Он перевел дух.

– Лейни.

Его голос накрыл ее невидимым покрывалом.

И вот он уже встает, и пружины кровати скрипят. Она пытается сесть и разлепить веки, но голова кружится и падает на подушку.

Что-то вспоминается ей. Не то имя. Не Колли. Это…

– Колли?

Мужчина прохрипел что-то невнятное, возможно, проклятие. Потом его ладонь оказалась под ее затылком и грубым рывком приподняла ее голову.

Он запустил пальцы в ее волосы. И она медленно отдалась наслаждению. Некогда раздумывать, потому что его пальцы гладят ее, и губы гладят шею, сжимают груди…

Он знает, как доставить удовольствие женщине. Знает, возможно, лучше, чем Колли.

На мгновение Лейни задержалась на этой мысли, а потом подалась к нему, вверх, отчаянно застонала и нашарила губами его рот. Ее руки освободились от его хватки и обвили его шею. А он приподнял ее, прижал к себе, уткнулся лицом в ее грудь.

У него гладкая от напряжения и влажная кожа. Бицепсы перекатываются под подушечками ее пальцев.

Что-то не так.

И опять-таки думать некогда.

Наконец-то он с ней. Он продолжает обнимать ее, продолжает то, что начал в тот день.

«Пусть он поцелует меня. Почему он не целует? Колли любит целоваться…»

Он держит ее за плечи, прижимает к кровати, целует ее груди, живот, а ей остается только извиваться под ним.

«Он жесткий… Он сильный. Где же нежность прикосновений Колли?»

Их пальцы переплелись. Ей уже не нужно нежности.

«Я хочу его. Целуй меня!»

А он не обращает внимания на ее беззвучные мольбы.

Он отпустил ее руки. Его пальцы оказались между ее ног, стали шарить, нашли… Она опомнилась.

– Нет!

Это единственное слово пронзило тишину ночи. В ужасе она сжала ноги, желая вытолкнуть его из себя.

Но он неумолим. Он знает, что ему нужно. Он… невероятно… смеется.

– Эта ночь наша. За все ночи…

Опять его рука. На этот раз Лейни не стала сопротивляться, а с тихим стоном отдалась его воле.

Кто-то тихо умоляет его. Кто-то? Наверное, она.

– Нет, Колли. Да. Пожа… Пожалуйста…

Он – дерево, а она лианой вьется вокруг него. Он – солнце, а она планетой вращается вокруг него, не видя ничего, а только помня, что он есть.

А потом земля перевернулась. Солнце проникло внутрь и разорвалось, заливая ее сладчайшим жаром. И продолжало биться внутри и взрываться.

Она выкрикивает его имя, вцепившись ему в волосы.

– Лейни, ангел. Девочка моя…

Сквозь темную пелену она слышала его хриплый голос, но в ней в то же время царило блаженное молчание. Покой и свобода.

Она не может шевельнуться. А он? Может.

Он убрал руку, оказался на ней. Ее ногти впились в его плечи.

Она заставила себя подавить рвущийся из горла крик. А потом боль отступила, и Лейни снова могла дышать. Лежащий на ней мужчина выдохнул воздух и приподнялся на локтях. Его шершавые ладони торопливо погладили ее по щекам, убрали пряди волос с висков.

Он что-то шепчет.

Век или более того они лежали неподвижно на старинной кровати. И были с ними ее слезы, его тяжелое дыхание и биение двух сердец.

Он не двигался… и не покидал ее тело.

Он все еще был внутри, и она чувствовала в себе то тайное и темное, что приносило ей высшее наслаждение.

– Не могу… тебя отпустить…

А потом он сделал то, о чем она так долго молча умоляла его: завел ладони ей за голову и поцеловал.

Этот поцелуй принес искупление.

Отныне нет пути назад. Радость переполняет ее, рвется наружу.

И собственное тело уже не в ее власти. Оно тянется к Колли, растворяется в нем. Ее руки и ноги обвивают его, губы впиваются в плечо. Она опять молит его.

– Лейни?

Нет, не спрашивай. Ты все знаешь. Заканчивай. Сделай то, что нужно.

Она все отдаст ему за этот поцелуй.

Легко и стремительно он вошел в нее.

Лейни гладила его по потной спине. Как удержать его? Вознаградить его, дать ему испытать то же, что испытала она. Он действовал сосредоточенно и быстро и лишь однажды застонал.

А потом он рухнул вниз, скатившись с нее. Она зарылась в его густые волосы и обхватила его руками. Он дрожал, как в лихорадке.

Вселенная вернулась, готовая вновь принять их из черного безумия.

Вот он, реальный мир: шум в ушах, его тяжелое дыхание, ровный гул вентилятора.

Тонкий луч мгновенно ворвался в ее смутные мысли, она вспомнила!

Это не может быть Колли. Она хотела, чтобы это был Колли, но… Лейни вздрогнула, холодея от ужаса.

Престон? До сих пор ее сознание отказывалось вспоминать это имя.

Она не думала, что это Престон. Однако это он. Это он должен был прийти.

– Прес… Престон?

Она справилась с собой и произнесла его имя. И голос ее дрожал совсем чуть-чуть. Мужчина пошевелился. Это был именно он, Престон Роллинс.

Ее сердце разорвалось в груди. Целую вечность он молчал, а потом прошептал:

– Спи.

Он прикрыл ладонями ее глаза, но в этом не было нужды. Ее окутала пелена более черная, чем сама ночь. Ее мысли, ее душу.

Это Престон. Он пришел, как и обещал.

Вот что было неправильно.

Глаза болели от утреннего света. Болело все тело – голова, живот, ноги.

Лейни долго лежала в постели, боясь шевельнуться. Если она сдвинется с места, ей придется думать.

Но ей было плохо, ее мутило, и она вскочила наконец, отшвырнув простыни, направилась в ванную, но пошатнулась и подвернула ногу.

В ванной она тяжело навалилась грудью на раковину, повернула дрожащей рукой кран и принялась полоскать рот.

Она выпила столько, что едва помнила прошедшую ночь.

И все-таки она помнила, что он приходил. Он лег с ней в постель, получил свое и ушел, пока она спала.

Колоссальным усилием воли Лейни заставила себя выпрямиться и взглянуть в зеркало. Из зеркала на нее посмотрела расширенными глазами девушка с копной растрепанных темных волос, бледным лицом и припухшими губами.

Увидев небольшие синяки на груди, она охнула и инстинктивно прикрыла их ладонями. Во что бы то ни стало нужно отбросить воспоминания о губах, которые наградили ее этими отметинами. Но она, увы, все помнила: как он держал ее руки, как целовал ее груди, как касался самых интимных мест, как…

Она заставила себя остановиться.

Доковыляв до комнаты, Лейни уселась на кровать, подперев гудящую голову ладонями, и только тогда заметила, что и в комнате остались следы событий минувшей ночи. Простыни были скомканы и перепачканы. На столике возле кровати стояла наполовину пустая бутылка.

Слезы потекли по ее щекам.

«Мама, что же я наделала? Прости меня. Сделай меня опять той девочкой, которой я была. Я ненавижу ту, в которую превратилась».

Слезы все капали, и она не утирала их. Лейни потащилась в душ, встала под обжигающие струи воды и прислонилась к стене, чтобы не упасть.

Когда она вернулась в комнату, вентилятор подул на нее прохладой, но сдуть истину он был не в силах.

Боль во всем теле не прошла и после того, как она оделась.

«Уэй, как ты был прав! Я на это не способна. Я не могу спать с мужчиной без любви».

Она прибрала в номере, перестелила постель, спрятала бутылку, и эта простая, привычная работа немного успокоила ее.

Прошедшей ночью Элейна Торн рассталась не только с девственностью, но и с уважением к себе.

Первое утрачено навсегда. Зато второе можно и нужно возвратить, ибо жить без него нельзя. Без этого она никогда не посмотрит Колли в глаза.

Престон использовал ее, это верно, но ведь и она использовала его. Она убедила себя, что она не с Престоном, а с его двоюродным братом, и, отдаваясь Престону, на самом деле отдавалась Колли. Она решилась на любовь в память о Колли. И, даже занимаясь сексом с другим мужчиной, она искала своего маленького колдуна.

А если бы это и вправду был Колли…

Лейни застонала, не решаясь додумать эту мысль до конца.

Если бы это и вправду был Колли, с каким наслаждением вспоминала бы она сейчас его ласки, его поцелуи, его близость… И не было бы этого гнетущего ощущения позора.