Арлиан нахмурился.

— Твой дом?

— Я видел, во что превратились котята, — продолжал Ворон. — Ты не сделаешь этого с моим ребенком.

— Я и не собирался, — покачал головой Арлиан. — Последствия будут…

— Мне плевать на твои намерения! — вскричал Ворон, делая шаг к Арлиану. — И плевать на твое мнение!

Арлиан поднял руки, рассчитывая, что этот жест окажет на него успокаивающее действие.

— Ворон, — начал он, — я…

— Ты немедленно выбросишь бутылку с отравой, здесь и сейчас, — приказал Ворон, прежде чем Арлиан успел что-нибудь сказать. — Ни одной капли яда никогда не будет в этом доме.

— Я не стану выбрасывать бутылку, — возразил Арлиан, отступая назад, в то время как его руки легли на рукояти меча и мечелома.

В следующее мгновение кончик меча Ворона оказался у горла Арлиана.

— Ты ее выбросишь! — прорычал Ворон.

Левая рука Арлиана взметнулась вверх, он отклонился в сторону, и его мечелом отвел клинок Ворона; одновременно он обнажил свой меч.

— Не делай этого, Ворон, — сказал Арлиан.

— Я не позволю тебе уничтожить мою семью, — сказал Ворон, делая быстрый выпад — он хотел лишь напугать или ранить, но не убить.

Арлиан легко отступил назад, уклоняясь от удара и не переходя в ответную атаку. Вокруг собирались прохожие, чтобы посмотреть на поединок.

— Всю свою жизнь ты постоянно что-нибудь разрушаешь, Арлиан, — не унимался Ворон. — Ты разорвал договор Энзита с драконами, из-за тебя сгорел Старый Дворец, ты убил Дришина и многих других, прикончил Голубую Чародейку. Из-за тебя Земли Людей погрузились в хаос — от Саркан-Мендота до Пограничных земель, но ты продолжаешь жить безумными мечтами о мести. Теперь же ты намерен взяться за мою жену и ребенка. Я больше не стану терпеть.

И в тот момент, когда противник меньше всего должен был этого ждать, он атаковал.

Однако Арлиан прекрасно знал этот трюк; много лет назад, когда они вместе охраняли караван, направлявшийся в Пустошь, Ворон сам показал его Арлиану. Он ждал нападения и легко отбил атаку.

В следующее мгновение мечелом Ворона описал дугу и рассек рукав куртки Арлиана, прежде чем тот успел закрыться. Арлиан изогнулся, нырнул в сторону и нанес удар в грудь Ворона.

Ворон парировал, и клинок Арлиана ушел влево и вверх; в результате противники столкнулись нос к носу, но оба тут же отскочили назад.

— Не делай этого, — повторил Арлиан.

— Вылей яд, — настаивал Ворон.

— Ворон, я не могу, — покачал головой Арлиан. — Мне он необходим. Пройдут месяцы, прежде чем я добуду новую порцию, даже если я осмелюсь повторить попытку до наступления следующей зимы, а ребенок Капли появится на свет через несколько недель.

— Не смей произносить ее имя! — вскричал Ворон, неожиданно устремившись в атаку и нанося удары обеими руками.

Арлиану пришлось отступить. Некоторое время они сражались молча, и лишь тяжелое дыхание противников сопровождало скрежет стали. Зрители с молчаливым интересом наблюдали за схваткой, поскольку никто не понимал причины дуэли. Наверное, многие даже не знали, кто они такие.

Наконец, внимательно наблюдая друг за другом, они вновь разошлись на несколько шагов.

— Ворон, — сказал Арлиан, — я не хочу с тобой сражаться, не говоря уже о том, чтобы причинить вред Капле или твоему ребенку, но мне необходимо опробовать эликсир на нерожденном ребенке. Другого способа спасти нашу страну от злого волшебства не существует. Мне необходима беременная женщина, а твоя жена вызвалась добровольно. Я ни о чем ее не просил, Ворон, — она сама вызвалась.

— Неправда! — прорычал Ворон, делая обманное движение. — Ты ее заставил, зачаровал — ты со всеми так поступаешь. У тебя сердце дракона, Арлиан, и ты оказываешь влияние на окружающих, сам того не замечая.

— Я… — Арлиан понял, что не может возразить Ворону; он понимал, что в его словах, возможно, есть доля правды. — Ворон, я найду кого-нибудь другого, — наконец обещал он.

— Нет, вылей яд. Если ты его оставишь, рано или поздно ты напоишь им Каплю. Ты ее зачаровал.

— Ворон, даю слово, я не накладывал чар на твою жену.

— Врешь! — Ворон перешел в атаку, стремительно меняя направление ударов; Арлиану с трудом удавалось их парировать, на полотняной куртке появился длинный разрез. — Ты зачаровал ее так же, как много лет назад меня, когда мы только познакомились. — Следующий выпад получился не таким опасным, Арлиан принял его на мечелом, зазвенела сталь клинков, но Ворон успел освободить свой меч. — Ты делаешь это не специально, но как еще объяснить то, что с тобой происходит?

— Да, я не могу ничего объяснить, — не стал спорить Арлиан. — Возможно, это Судьба, а не чары. Возможно, я должен повлиять на будущее нерожденного ребенка.

— В таком случае, — воскликнул Ворон, — я отрицаю Судьбу!

И он устремился в рискованную атаку, нанося один удар за другим.

Арлиан сумел их отбить, смещаясь по кругу влево.

— Быть может, все дело не в чарах и судьбе, а в капризах человеческого сердца, — предположил Арлиан. — Быть может, в твоем сердце шевельнулось сочувствие, когда рядом оказался совершенно отчаявшийся юноша. Возможно, Капля решила рискнуть потому, что захотела помочь другим людям.

Ворон нанес сильный рубящий удар, Арлиан легко его блокировал, но от выпада мечеломом в живот увернулся лишь в самый последний момент.

— В моем сердце? В сердце Капли? — спросил Ворон. — Ты хотел сказать — в человеческом сердце? Но если сейчас она выпьет эту отвратительную смесь, ее сердце станет сердцем дракона — ты сам говорил мне об этом. И даже если она не отравится, Капля перестанет быть женщиной, которую я люблю, — и не сможет любить меня или наших детей. Неужели ты готов лишить их матери?

Защита Арлиана дала сбой, и мечелом Ворона оставил у него на боку длинную царапину, после чего противники вновь разошлись.

— Больше шестнадцати лет я боролся с искушением продлить свою жизнь на тысячу лет — главным образом из-за твоих слов о том, каким холодным и лишенным любви стало твое существование, — продолжал Ворон. — Я не мог до конца тебе поверить — до настоящего момента. Предложение, которое ты сделал моей жене, показывает, что ты и в самом деле бессердечное чудовище.

— Нет, Ворон, — возразил Арлиан. — Ты не прав. Нельзя утверждать, что я стал бессердечным — возможно, все дело в том, что я выпил кровь деда, и теперь растущий во мне дракон поглощает его душу. Я любил Конфетку — и я люблю тебя, друг мой. Пожалуйста, опусти меч.

— Опустоши бутылку с ядом, и я уберу меч в ножны. Но никак не раньше.

— Ворон, Берон, сердце Капли можно будет очистить после рождения ребенка; и она станет прежней, как леди Иней. Неужели ты считаешь, что леди Иней не способна на любовь?

— А если она откажется очистить свою кровь, как многие другие обладатели сердца дракона?

— Но почему она должна отказаться? — с недоумением спросил Арлиан.

— Тысяча лет жизни, Ари! Неужели ты забыл?

Арлиан нахмурился и едва успел парировать новый выпад Ворона. Он действительно забыл.

— И долгие часы мучительной агонии, пока волшебники будут вырезать ее бьющееся сердце, Арлиан, — ты и об этом забыл?

— Ворон, — после некоторых колебаний сказал Арлиан, — мне очень не хотелось бы так поступать, но я готов дать эликсир и тебе, если ты разрешишь Капле участвовать в эксперименте; и тогда если вы захотите, то сможете прожить тысячу лет вместе.

— Теперь ты предлагаешь мне яд — и это после стольких лет проповедей против него!

Вновь засверкала сталь клинков, и у Арлиана не нашлось времени для ответа. Когда они сделали небольшую паузу и разошлись, заговорил Ворон:

— Тысяча лет, лишенных любви, а потом из моей груди вырвется дракон и поглотит мою душу? И я буду наблюдать за тем, как стареют и умирают мои дети, понимая, что никогда не смогу произвести на свет новых?

— У тебя трое замечательных детей, — напомнил Арлиан. — И скоро родится четвертый. Разве этого недостаточно?

— Я не знаю! — резко ответил Ворон. — Если я разрешу тебе внести бутылку с ядом в дом, четвертого может не быть, и наверняка не будет пятого.