Чтобы найти пещеры, где прячутся драконы, мы пользуемся именно этими записями — а в каждом из донесений говорится о драконах, что напали на то или иное поселение и убили дюжины или сотни ни в чем не повинных людей. Мы совершенно точно знаем, что каждый дракон, которого мы находим, является убийцей. Если и существуют миролюбивые драконы, нам об этом неизвестно.

Честно говоря, милорд, я очень сильно сомневаюсь в том, что они существуют. Мне представляется, что сама природа драконов требует, чтобы они время от времени убивали людей — для них это развлечение. За прошедшие четырнадцать лет каждое лето они отнимали жизнь у сотен мужчин, женщин и детей.

— Вы объявили им войну! Вы самым жестоким образом убиваете их соплеменников, когда они спят и не ведают об опасности! Почему же они не могут отвечать ударом на удар?

— Но они не стали нападать ни на Мэнфорт, ни на другие города, которые мы укрепили. Чудовища всегда выбирают беззащитные поселения, где без помех могут творить зло. Они убивают вовсе не потому, что преследуют стратегическую или тактическую цель, им нравится нести смерть и страдания.

— Или просто они голодны, милорд?

Арлиан покачал головой:

— Они не едят людей, милорд.

Его слова удивили Ролинора.

— Не едят?

— Нет. Время от времени поступают донесения о растерзанных телах, от которых осталась всего лишь половина, но причина заключается в том, что их разъедает яд. Драконы являются волшебными существами и не нуждаются в пище. Они убивают, потому что им доставляет удовольствие убивать.

— А если попробовать убедить их не делать этого?

— Лорд Энзит попытался. Несколько веков назад он заключил с ними сделку, по условиям которой они обещали не причинять вреда людям — однако каждые несколько лет или десятилетий гибла какая-нибудь деревня или маленький городок. Они просто не в состоянии удержаться. С моей точки зрения, это зло, требующее уничтожения.

— Возможно, если все ведут себя одинаково.

— Все, кого мы когда-либо встречали, вели себя одинаково.

— А если некоторые из них прячутся в пещерах и успешно сражаются с искушением убивать людей? А мы их просто не встречали?

— Если это так, мы их никогда не найдем, а значит, и не причиним им вреда.

— Однако вы продолжаете считать, что люди не должны становиться обладателями сердца дракона.

— Ах, вот в чем дело! Я никак не мог понять, почему вы защищаете наших древних врагов. Вы представляете себе жизнь длиной в тысячу лет… весьма привлекательная концепция, разумеется, — а потом надеетесь произвести на свет мирное, добродушное существо, а не злобное кровожадное чудовище.

— Ну… да.

Арлиан покачал головой:

— Я не верю в добродушных драконов. Те, которых я видел, несли людям разрушения, боль и зло. И я считаю, что такова их природа.

— Не могу сказать, что вы меня убедили, милорд.

— Что поделать.

— Драконы изгнали дикое волшебство, демонов и чародеев из Земель Людей — разве это не достойно уважения, разве это не благородный поступок?

— Во-первых, если такое и в самом деле произошло, с тех пор миновало несколько тысяч лет, и все сведения о тех событиях, дошедшие до нас, наверняка сотни раз перевраны. Откуда нам знать, что легенды говорят правду? Вы считаете, что драконы облагодетельствовали людей — вероятно, так научили вас ваши родители, а вот мои утверждали, что нас спасли боги и, прежде чем умереть, изгнали из наших земель хаос.

Во-вторых, я полагаю, что драконы сделали это, если сделали, вовсе не из альтруистических соображений, а чтобы уничтожить любую угрозу своему царствованию.

— И тем не менее человечество выиграло.

— Да, получилось, что выиграло. В землях за Границей царит безумный хаос, и нам всем повезло, что мы живем в Землях Людей, а не являемся рабами в Тирикиндаро или членами кланов Аритейна, которые вынуждены прибегать к помощи железных или серебряных оберегов. Но я все равно не считаю, что за это мы можем простить драконам зло, которое они нам причиняют.

Ролинор не смог придумать, что ответить, и Арлиан воспользовался его молчанием, чтобы перебраться на место возницы рядом с Вороном и спросить его о погоде и дороге. На скамье помещалось только двое, и Ролинор остался наедине со своими возражениями.

На ночлег расположились возле дороги, и Ролинор снова начал изводить Арлиана рассуждениями о том, что драконы могут быть благом для человечества, а герцогу следует проявлять больше мудрости в выборе придворных и обращать внимание на их происхождение, а не на сладкозвучные речи. Арлиан заявил, что ужасно устал, и рано отправился спать.

Следующий день был не лучше, а небольшое пространство фургона не давало уединения. Арлиан, которому просто некуда было деваться от лорда Ролинора, страшно от него устал и вскоре отчаянно жалел, что они не взяли с собой еще один фургон, где он мог бы скрыться от надоедливого герцога. Когда примерно через месяц они добрались до Вестгарда, весеннее солнышко уже растопило снег, а Арлиан так невыносимо скучал, что перестал следить за молодым человеком и беспокоиться, что он может предпринять новую попытку добыть яд.

Арлиан убедил себя, что, поскольку Ролинор во время путешествия держался скромно и не проявлял интереса к драконьему яду, наблюдать за ним больше нет необходимости. На самом же деле Арлиан страшно устал от высокомерия Ролинора, его дурацких рассуждений о природе драконов, а также полном помешательстве на генеалогии и дворцовых интригах; ему хотелось как можно быстрее избавиться от юного лорда.

Поэтому, когда они въехали под мелким холодным дождем мимо выстроившихся в ряд деревянных катапульт в Вестгард, Арлиан сказал:

— Я остановлюсь в своей собственной гостинице, милорд, чтобы просмотреть книги. Не сомневаюсь, что вы не захотите здесь задерживаться. Почему бы вам не отправиться прямо в Мэнфорт, где вы сможете доложить герцогу, что мы скоро прибудем и что наш отряд остался в Этиниоре? Хотя у нас нет для вас лошади, вы без проблем доберетесь туда пешком, тем более что дождь растопил весь снег на дороге.

— С удовольствием выполню ваше поручение, милорд, — поклонившись, ответил Ролинор.

Вид у него был исключительно довольный, и Арлиан подумал, что юноша, по-видимому, устал от него не меньше.

Когда Ворон остановил фургон, Ролинор сидел внутри, где собирал свои вещи. Через несколько минут Арлиан помог ему выбраться наружу и поудобнее устроить на спине дорожные сумки. Затем, помахав на прощание рукой, юный аристократ, не обращая внимания на дождь, зашагал на восток.

Арлиан некоторое время смотрел ему вслед, а потом пробормотал, обращаясь к Ворону:

— Я редко испытывал такую сильную радость, глядя, как кто-то уходит.

— Знаешь, при обычных обстоятельствах я не стал бы добровольно искать его компании, но меня он раздражал не так сильно, как тебя, — ответил Ворон, когда, кутаясь в плащи, чтобы хоть как-то защититься от дождя и холода, они шли к Новой Гостинице.

Арлиан купил в Этиниоре новое перо на шляпу, но оставил в фургоне, чтобы его не испортила отвратительная погода. Без пера, в плотно запахнутом плаще, он, как и его спутник, был с головы до ног в черном.

— Если он не пытался убедить меня в том, что я должен пощадить парочку драконов, то рассуждал о мелких и совершенно дурацких придворных интригах, которые затеваются в борьбе за власть в Мэнфорте, — запротестовал Арлиан. — Более скучной темы придумать невозможно.

— Да, он помешался, — сказал Ворон, — совсем как ты. А причина конфликта в том, что вы помешались на разных вещах.

— Как же ты терпел нас обоих — если неразделенное помешательство столь же невыносимо для тебя, сколь и для меня?

— Легко. Я ведь не помешан ни на чем, мне было интересно вас слушать — обоих. Но что еще важнее: большую часть времени я просто вас игнорировал. Я научился изображать вежливое внимание, а сам в такие моменты вспоминаю, что ел на ужин накануне вечером, или что сказала мне Капля в день нашей свадьбы, или еще что-нибудь.