Ловя ртом воздух, Джессика сделала шаг назад.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, Аллан, — сказала она. — Я не поддамся. Не сейчас. Я должна хоть раз за все время нашего знакомства поступить разумно.

Приглушенный свет в комнате не позволял как следует рассмотреть лицо Аллана. Но одно можно было сказать определенно: на нем не было признаков гнева.

— Тебе не удастся побороть собственное желание,. Джессика, — спокойным голосом произнес Аллан. — Попробуй сама меня поцеловать, и тогда ты вряд ли устоишь.

Сердце ее снова бешено забилось. Еще один поцелуй — и она проиграет. Это было известно им обоим. Джессика отрицательно покачала головой.,

— Нет. Не подходи ко мне.

Наступила напряженная тишина. Потом Джессика с удивлением увидела, как Аллан начинает снимать с себя пиджак и развязывать галстук. Снова? Он не посмеет!

Но он всего лишь ослабил ворот рубашки, затем взял со стола бокал Джессики и протянул ей.

— Выпей, — тихим голосом попросил он. — Нам с тобой нужно о многом переговорить.

Она нехотя приняла бокал и негромко сказала:

— Ничего не изменится, если я выпью это вино. И не помогут никакие разговоры. Я тебе уже все сказала. Решение мною принято.

— В таком случае, Джессика, возможно, ты его изменишь после того, что я тебе скажу.

В глазах его был какой-то особенный блеск, которого она прежде никогда не замечала. Может быть, он решил поговорить с ней откровенно? Но не исключено было, что она видела лишь отражение света в его глазах.

— Можно поговорить, если хочешь, но это будет напрасной тратой времени, — возразила она. — Уже поздно, и я устала, так что говори скорее. И покончим с этим.

— А что, если я скажу, что люблю тебя? — проговорил он низким хриплым голосом.

— Не смеши меня, — ответила она устало. — Ты никак не можешь успокоиться?

— Ну, а если я хочу посвятить остаток своей жизни тебе, и только тебе одной, Джессика?

Он протянул руку и нежно погладил ее по голове.

—Мне хочется, чтобы у нас были дети и чтобы мы их вместе растили. И я хочу, чтобы мы вместе состарились.

Рука Джессики, державшая бокал, задрожала. Но голос ее был твердым:

— Я тебе не верю.

Он скажет все, что угодно, лишь бы затащить меня в постель, — подумала она.

— Теперь все будет иначе! — решительно заявил он. — Еще ни разу в жизни я не говорил так серьезно, как сейчас. Завтра, как только мы вернемся в Камбартон, я буду просить у твоего отца согласия на наш брак. Ведь так это принято в ваших местах? А затем мы нанесем визит преподобному Маккинли и начнем готовиться

к грандиозной свадьбе, какой Камбартон еще никогда не видал.

Горло Джессики сдавил спазм, глаза увлажнились. Зачем он так со мной поступает? — подумала она в отчаянии. — Он уже причинил мне столько горя... Ему нравится, что ли, выматывать мне душу?

Ей с трудом удавалось говорить спокойно:

— Извини, Аллан. Если бы даже я тебе поверила, такого мужа, как ты, мне не нужно. У меня старомодные понятия о жизни, и я считаю, что муж и жена должны быть верны друг другу. Я ни за что не поверю, что ты будешь долго верен своим сегодняшним клятвам. Я тебя ни в чем не обвиняю. Это дело твоей совести. Если ты и дальше хочешь вести подобный образ жизни, продолжай. Но все это будет происходить уже без моего участия.

Аллан тяжело вздохнул.

— Ты опять за свое. Судишь обо мне по моей репутации.

— Не совсем. Я на себе испытала твои методы. Я же твоя жертва. Разве ты забыл?

— Самая красивая из всех жертв, — с улыбкой заметил он.

— Замолчи! - гневно сказала Джессика. — Теперь не время для комплиментов.

— Да... Людям трудно будет поверить в то, что скрывается за моей так называемой репутацией. А ты так убеждена в том, что я лжец, что и вовсе не поверишь в то, каков я есть на самом деле. Что же, я сам во всем виноват. Мне остается только надеяться на твою доброту.

— А как насчет доброты, которую ты проявил в отношении меня, да и других женщин, которых ты использовал? И которые, по твоим словам, получили то, что заслуживали?

— Я не прошу прощения за то, что делал... Ты — единственное исключение.

Джессика собиралась как раз сказать что-то резкое в его адрес, но слова застряли у нее в горле.

—Ты что же, придумал что-то в свое оправдание? Как будто я ничего не понимаю! Или хочешь поклясться, положив руку на сердце, что неожиданно прозрел и теперь раскаиваешься в совершенных ошибках?

— Оправданий не будет. Только доводы, - с серьезным видом произнес Аллан. — Я прошу тебя только об одном: выслушай меня и дай возможность все тебе объяснить.

Джессика пригубила бокал с вином. И окинула Аллана скептическим взглядом.

Любопытно будет его послушать! - подумала она. - Кажется, он собирается рассказать о своих отношениях со всеми теми женщинами, которых соблазнил, а затем бросил. Он привык, конечно, так поступать.

Вслух она сказала:

— Что же, говори. Я слушаю.

Аллан тоже подошел к окну и начал смотреть в ночное небо. Наконец он заговорил, но голос его звучал так тихо, что Джессике пришлось напрячь слух.

—Была вот такая же тихая, звездная ночь, когда мне позвонили из полиции... Нет, пожалуй, нужно все рассказать с самого начала... Ко времени, когда мне исполнилось двадцать лет, моя мать была уже вдовой. Однако она сумела вторично выйти замуж. Так у меня появился сводный брат по имени Фредерик десяти лет от роду. Это был необыкновенный ребенок. Он всегда бывал весел и сам находил для себя занятия. Мы стали с ним близкими друзьями.

Джессика вспомнила, как Бланш рассказывала ей о младшем брате Аллана, который трагически погиб. По ее словам, Аллан тяжело перенес эту утрату. Она поняла, что в данный момент он не собирается вызывать в ней сочувствие. Тогда зачем ему все это рассказывать? Какое отношение имело все это к той ситуации, в которой они оба оказались?

— Фредерик попал в тяжелую аварию, — продолжал Аллан. — Его автомобиль на высокой скорости врезался в бетонную опору моста. К счастью, никто там больше не пострадал. Я вообще не мог понять, как это могло произойти. Во-первых, Фредерик был одним из самых талантливых и многообещающих среди молодых автогонщиков Англии. Он в рот не брал спиртного. В докладе полиции указывалось, что в момент аварии его автомобиль был технически исправен.

— Аллан, — перебила его Джессика, — я разделяю твое горе... однако...

— Позволь мне все рассказать до конца. Джессика была слегка озадачена: их объяснение шло не так, как она предполагала.

Тем временем, голос Аллана стал тверже, в нем появились гневные нотки:

— Мы не пригласили на похороны никого из посторонних. Однако какая-то молодая особа сумела проникнуть в церковь во время траурной церемонии. Я заметил ее и видел, как она плакала. После окончания службы она подошла ко мне и сказала, что знает истинную причину аварии. Я пригласил ее на чашку кофе. Тут-то она мне и рассказала нечто такое, что повергло меня в ужас...

Лицо Аллана исказилось от гнева.

— Случилось так, что в тот вечер нашего Фредерика пригласили потанцевать в хорошо тебе известный район Вест-Энда. На вечеринку прибыла обычная для таких сборищ публика, в том числе множество молодых женщин. Их в любой день недели можно встретить в шикарных кафе и винных барах. Они собираются там для того, чтобы посплетничать и посудачить о том, что их интересует. Единственное, к чему они стремятся в жизни, так это — заарканить какого-нибудь богатого жениха и выйти за него замуж. Разумеется, кандидат в мужья должен быть человеком состоятельным, способным обеспечить им безбедное существование, к которому они привыкли при их стиле жизни.

Джессика ловила каждое слово Аллана. — Девушка эта рассказала мне, — продолжал Аллан, — что во время танцев Фредерик сделал замечание каким-то двум красоткам, когда их громкая и тупая болтовня стала просто невыносимой. Тогда они решили его проучить. Они дождались момента, когда Фредерик встал из-за столика и пошел с кем-то танцевать, и подсыпали в его бокал какое-то снадобье. Те, кто это сделал, задумали потешиться над известным молодым гонщиком. Они надеялись, что когда снадобье подействует, он разобьет машину и лишится права выступать в соревнованиях.