Одним из самых первых шагов революционного правительства стало решение все военные городки и казармы, все капитальные постройки, принадлежавшие бывшей армии диктатора, передать в ведение министерства просвещения Кубы с тем, чтобы в них разместились школы и детские центры. В горах Сьерра–Маэстра началось строительство образцовой школы–интерната на шесть тысяч мест. «Особую любовь и признательность к Фиделю проявляют кубинские дети, – писал Александр Алексеев. – Ведь кубинская революция сделала их единственными привилегированными гражданами Кубы <…> Школьники сами возделывают поля и обеспечивают себя необходимым питанием. Там же организованы различные мастерские, в которых ученики получают профессии квалифицированных рабочих» [323].
Крепость Монкада была превращена в школьный центр имени 26 июля, а в бывшей крепости Колумбия был создан крупнейший по тем временам в Латинской Америке школьный городок, получивший название «Свобода». Детские дома для ребят, потерявших родителей в период диктатуры Батисты или в период партизанской войны в горах Сьерра–Маэ–стра, заняли особняки, отобранные у военных преступников, бежавших с Кубы или осужденных революционным трибуналом. На вилле, принадлежавшей Батисте и расположенной в роскошном туристическом центре Варадеро, разместился детский дом на 240 детей. Позднее, в 1970–х годах на Кубе появились более ста школ–дворцов просвещения в сельской местности, в которых стали учиться не только крестьянские дети, но и ребята из других стран – Никарагуа, Анголы, Намибии – государств, которые именовали «странами третьего мира».
В своей книге «В походе с Фиделем» его боевой соратник и бывший глава ИНРА Нуньес Хименес отмечал, что встречи Фиделя со школьниками отличались искренностью и непринужденностью. Фидель не заигрывал с детьми, а старался заводить разговор на серьезные темы. Нуньес привел один показательный эпизод разговор Фиделя со школьниками в 1959 году: «Наши школы могут посещать все дети, будь они даже детьми бывших солдат. Потому что дети не виноваты. В школе с любым надо обращаться, как с равным. И если даже, к его несчастью, его отец совершил преступление, то на нем нет вины, он тоже жертва. В школе все надо забыть, потому что эти дети ни при чем» [324].
Каким поразительным контрастом была политика Фиделя по отношению к детям батистовцев в сравнении со сталинскими временами, когда к детям репрессированных на долгие годы прилеплялось клеймо «чесеир» – «член семьи изменника родины»! Александр Алексеев вспоминал, что среди 16 детей–сирот, воспитывавшихся тогда в доме Фиделя, был сын расстрелянного повстанцами человека, которому батистовцы поручили совершить в горах покушение на Фиделя [325]. (Речь, по всей видимости, идет о сыне казненного предателя Эутимио Герра. – М. М.)
Особое отношение к детям обусловлено у Фиделя тем, что он еще совсем маленьким мальчиком был оторван от семьи, а затем, находясь в тюрьме, был поставлен перед фактом, что его жена забрала сына Фиделито. В начале 1959 года, как говорят, не без помощи кубинских революционных спецслужб, Фиделито воссоединился со своим отцом.
Покинутые обеспеченными кубинцами особняки в престижных и роскошных гаванских кварталах – Ведадо, Ми–рамар, Тарара – были превращены в общежития. В них после кампании по ликвидации неграмотности 1961 года, на протяжении первых десяти лет после победы революции жили тысячи учащихся из бедных семей, получавших государственные стипендии, до тех пор, пока правительство не построило сотни интернатов и полуинтернатов, школ для детей с нарушениями развития и детские сады.
Фидель Кастро пользовался невероятной популярностью у народа. Американский писатель Уолдо Фрэнк, которого Фидель пригласил совершить поездку по стране, писал: «В течение последних двух недель я был свидетелем рождения Кубы. Я жил в самой гуще народа, был вместе с его вождями и, конечно, с человеком, которого все называют здесь Фиделем. Некоторые говорят о нем, как о брате, другие – как о сыне, воплотившем в дела самые дорогие мечты родителей, третьи – так, как может говорить только девушка о своем возлюбленном или женщина о своем муже, четвертые – как солдаты, рассказывающие о своем командире, справедливом, но требовательном и, если нужно, даже жестком. И все говорят о нем с нежностью и любовью, – писал американец. – Я видел, как Фидель неожиданно, без предупреждения приезжал в город или селение и из уст в уста передавалось: „Фидель здесь!“ И народ выскакивал на улицу, окружал здание, где он беседовал с государственными служащими, и ждал, когда он появится» [326].
В октябре 1959 года Фидель пришел к выводу о необходимости создания двух даже не общественных, а поистине общенародных организаций, в которые было бы вовлечено максимальное количество кубинцев. Ими стали Комитеты защиты революции и народная милиция – «милисианос», созданная по типу народных дружин.
Комитеты защиты революции (КЗР), действовавшие в каждой муниципии, по сути объединили все взрослое население страны: жильцов дома, квартала, городского или сельского района. Они были своеобразным «государственным оком» в самой гуще народа, что было крайне важно с учетом большого количества диверсий и провокаций, которым в те годы подвергалась Куба. Эти комитеты стали следить не только за «перемещениями людей», а за моральным обликом кубинцев, помогая выявлять неблагонадежных кубинцев. Члены комитетов регулярно принимали участие в обходах домов с целью расстроить планы «вражеского проникновения». Один из иностранных корреспондентов назвал Комитеты защиты революции «глазами и ушами режима, которые контролируют страну и прислушиваются к настроениям населения» [327]. С годами значение этой организации только возрастало. Действенность КЗР была убедительно продемонстрирована в марте 1961 года. По приказу руководителя МВД Кубы Вальдеса за два выходных дня была проведена гигантская облава, задержаны более ста тысяч человек, несколько тысяч из которых на предмет выявления «благонадежности» были препровождены в центры предварительного заключения, оборудованные на стадионах, в жилых домах или в спортивных залах.
Сегодня именно КЗР дают всевозможные «отзывы и характеристики», необходимые для жизни и работы в кубинских условиях. По данным на начало 2007 года, в ста тысячах Комитетах защиты революции состояло около восьми из одиннадцати кубинцев.
Отряды же народной милиции, по замыслу Фиделя, должны были в считаные часы мобилизоваться в случае интервенции. Особенно эффективными они оказались в отдаленной сельской местности, где не были расквартированы подразделения только формирующихся революционных вооруженных сил. Всего за год в ряды народной милиции вошло 800 тысяч человек. Первым ее боевым крещением была нейтрализация криминальных банд и мелких десантов контрреволюционных групп.
Банды состояли из уголовников, вышедших из тюрем при падении режима Батисты, остатков армии диктатора, тех, кто не сдались новым властям, а также противников Кастро, которые не успели бежать с Кубы. Не в силах тягаться с крепнущей день ото дня революционной армией, объектом своих нападений они выбрали безоружных крестьян, женщин, стариков и в особенности добровольцев – «бригадистов», прибывших в деревню обучать ее жителей грамоте.
Специфика кубинской революции состоит в том, что каждый ее год имеет свое название и определение. Об этом накануне нового календарного года вот уже несколько десятилетий заранее объявляет руководство Кубы. Так, 1961 год – третий год революции – стал «Годом просвещения». Подобно большевистским «двадцатипятитысячникам», командированным в российскую глубинку в период коллективизации 1920—1930–х годов, в кубинские деревни хлынули так называемые «бригадисты», чтобы нести людям знания. В большинстве своем это была молодежь от 15 до 20 лет, учащиеся колледжей и школ. Около 100 тысяч школьников и студентов, как правило, выходцы из небедных семей, приняли участие в этой кампании, в ходе которой они впервые своими глазами увидели, что такое жить в бедности. Все их «вооружение» состояло из букваря, учебников, тетрадок и керосиновой лампы. С неменьшим энтузиазмом участвовали в кампании по ликвидации неграмотности сами крестьяне, понимавшие, что их необразованность является последним препятствием на пути к активному участию в революции.
