Но вернемся в конец 1980–х годов. Фидель Кастро, безусловно, предусматривал вариант изменения геополитической ситуации в мире после победы «бархатных революций» в странах Восточной Европы. Но то, что последствия разрыва экономических отношений со странами социалистического лагеря будут такими разрушительными для кубинской экономики, он, безусловно, предвидеть не мог.
Соединенные Штаты, узнав о том, что Куба лишилась всякой поддержки извне, усилили давление на нее. Они стремились ограничить интеграцию Кубы в мировую экономику в новых условиях. Президент Буш–старший накануне своего ухода из Белого дома в 1992 году подписал «Закон о демократии на Кубе», в котором ужесточались положения закона об эмбарго и была расширена сфера его действия.
Более того, в дополнение к уже действующей экономической блокаде, американским конгрессом был принят в 1992 году так называемый «закон Торричелли». Он расширил эмбарго на филиалы американских компаний за границей, торгующих с Кубой. В 1995 году сенатор Д. Хелмс и член палаты представителей Конгресса США Д. Бертон внесли на рассмотрение конгресса законопроект «О свободе Кубы и демократической солидарности», который также известен как «Закон о свободе» или «Закон Хелмса—Бертона от 12 марта 1996 года». Он предполагал введение санкций против иностранных компаний, вступающих в торгово–экономические отношения с Кубой. Так, глава третья этого закона грозила судебным преследованием со стороны правительства США тем, кто «занимается коммерческой деятельностью, используя собственность, конфискованную Кубой у граждан Соединенных Штатов после 1959 года».
Кроме того, согласно этому закону, любой президент США не имеет право отменять эмбарго против Кубы до тех пор, пока у власти находятся Фидель, Рауль Кастро или человек, ими назначенный.
Клинтон, несмотря на колоссальное давление кубино–американского лобби, не подписал этот закон. Тогда американские спецслужбы «представили» президенту соответствующий повод. Из числа кубинских эмигрантов были завербованы несколько человек, которых научили управлять легкими самолетами и направили в воздушное пространство Кубы для разбрасывания антикастровских листовок над Островом свободы. Несколько раз кубинские силы ПВО предупреждали нарушителей о недопустимости подобных провокаций. Но самолеты, на которых были американские опознавательные знаки, продолжали барражировать над территорией Кубы и в конце концов были сбиты кубинскими ВВС. Погибли четыре пилота.
Как по команде началась антикубинская истерия в американских СМИ и в конгрессе. И президент Клинтон был вынужден подписать «Закон Хелмса—Бертона». Международный уголовный суд, куда обратились с иском к Кубе американцы, признал правоту действий кубинских властей.
Принятие этого закона конгрессом в марте 1996 года вынудило США порвать с рядом важных торговых партнеров, которые выступили на стороне Кубы. С осуждением этих двух законов выступила ООН. Но США и по сей день упорно отказываются отменить эмбарго. Кроме того, они запрещают на срок до полугода заходить в свои порты судам, доставляющим грузы на Кубу или с Кубы.
Эти антикубинские законы рассорили США с их традиционными союзниками в двух полушариях. Против вмешательства Вашингтона во внутренние дела Кубы высказались практически все латиноамериканские страны. Между тем российские власти в первой половине 1990–х клеймили Кубу за нарушение прав человека и, в отличие от большинства стран мира, фактически поддерживали американскую блокаду острова.
Теперь Куба могла рассчитывать лишь на небольшую помощь со стороны некоторых организаций, входящих в ООН.
В конце лета 1990 года Фидель Кастро объявил о начале так называемого «особого периода в мирное время». Этот «особый период» подразумевал введение жесткой экономии ресурсов, в первую очередь топливно–энергетических, а также чрезвычайных мер в сфере экономики, урезание общественных расходов. Было принято решение сократить управленческий аппарат, число министерств и центральных государственных органов было уменьшено с 50 до 32.
Тогда Фидель впервые провозгласил лозунг «Социализм или смерть».
Он не раз подчеркивал, что, если «особый период» потерпит неудачу, кубинцы останутся в полной изоляции от всего мира. Было ясно, что Куба может выжить, только если мобилизует все свои внутренние силы. Но для этого придется пожертвовать некоторыми социальными завоеваниями революции. И Фидель Кастро заговорил об особом характере кубинского социализма и его отличии от «классического социализма», о котором идет речь в трудах Маркса и Ленина. На четвертом съезде компартии Кубы в октябре 1991 года он заявил, что Остров свободы пойдет «своим „тропическим“ путем»: «Здесь, на этом карибском острове, в тропиках, все видится по–другому».
Куба поддержала своего любимца. Одна из самых влиятельных американских газет «Нью–Йорк таймс» вынуждена была в сентябре 1991 года признать: «Для многих кубинцев, даже тех, кому не хватает продовольствия, Кастро по–прежнему остается «компаньеро (товарищем. – М. М.)Фиделем», тем же самым беззаветно преданным своему делу бойцом, который сверг диктатора Батисту и нашел в себе мужество не подчиниться США. Он по–прежнему является тем самым Фиделем, который, провозгласив Кубу «свободной территорией в Латинской Америке», получил поддержку латиноамериканских либералов. Каждое появление Кастро на публике сопровождается овацией. <…> Фидель по–прежнему популярен среди своего народа. Во время недавних Панамериканских игр каждое появление Кастро на стадионе горячо приветствовали тысячи людей, что резко контрастирует с отношением к лидерам в других странах, где их освистывают каждый раз, когда они появляются на стадионах» [605].
На Кубе была введена система нормирования практически на все виды товаров для населения. Ежедневная норма отпуска хлеба была сокращена до 80 граммов. Государство было вынуждено отменить ряд льгот, например, бесплатные обеды по месту работы, бесплатную рабочую одежду. Кроме того, пришлось значительно повысить тарифы на коммунальные услуги и на проезд в общественном транспорте. Но здравоохранение, образование и культура по–прежнему оставались приоритетами государственной политики.
С 1993 года кубинское правительство начало реформы, способные оживить экономику страны. Причем ему удалось удержаться от соблазна провести «шоковую терапию», которой в те годы «увлеклись» не только бывшие социалистические, но и большинство латиноамериканских государств, переживших в те годы экономические потрясения.
В 1994 году цены были повышены только на предметы роскоши, табачные изделия и спиртные напитки. При отмене бесплатных услуг делалось все, чтобы свести к минимуму ущерб для малоимущей части населения. Была введена новая система таможенных тарифов. Дефицит госбюджета сократился до 2—3 процентов от валового национального продукта [606].
Кубинские реформы начала 1990–х годов были направлены на привлечение иностранных инвестиций и создание совместных предприятий, на расширение экспорта и сокращение импорта. На пятом съезде компартии Кубы в октябре 1997 года Фидель Кастро заявил, что привлечение иностранных капиталов «способствовало использованию позитивного производственного и административного опыта», но признал, что «сотрудничество с западным капиталом» ранит чувства кубинцев. Правительство отказалось от «пятилеток», единого социально–экономического плана. Он был заменен на план, «гарантирующий программируемое развитие страны».
Во многом благодаря тому, что власти Кубы и лично Фидель в самых трудных ситуациях вели диалог с народом, кубинцы без катастрофических потрясений перенесли испытания, выпавшие на их долю в 1990–е годы.
В одночасье лишенная «покровительства и защиты» Москвы, Куба была вынуждена тратить еще больше, чем раньше, средств на оборону, чтобы поддерживать в постоянной боевой готовности свои воинские подразделения. Если в других развивающихся странах в среднем на тысячу граждан приходилось десять военнослужащих, то на Кубе было 30 военных на тысячу человек. Всего в регулярной кубинской армии насчитывалось 135 тысяч человек – большой показатель для маленького острова.
