О том, что американцы серьезно интересуются Кубой, свидетельствовали телеграммы, поступавшие по партнерским каналам от кубинцев. В одной из них говорилось, что начальник отдела ЦРУ в беседе с источником «интересовался причинами эмиграции из Кубы, спрашивал его мнение о руководителях контрреволюции и как к ним относятся на Кубе, а также какой контрреволюционной организации больше всего боятся. Он также интересовался причинами выезда с Кубы Прио Сокарраса, возможностью совершить покушение на Фиделя Кастро, тем, как проводятся ли в настоящее время секретные расстрелы, знает ли он имена агентов кубинской разведки, действующих в США и Мексике, имеются ли ракеты или другое секретное оружие на Кубе. Также спрашивал об организации и методах работы кубинской службы безопасности, каким образом Фидель Кастро узнал о вторжении на Плайя–Хирон, возможно ли в настоящее время восстание народа против Фиделя» [407].
1 сентября 1962 года разведывательное управление Кубы доложило Фиделю Кастро, что, по полученным из достоверных источников конфиденциальным данным, новая агрессия против Кубы намечена на сентябрь—ноябрь 1962 года [408].
В 1962 году в «сети» кубинских спецслужб стал попадаться крупный улов – профессиональные наемники, неоднократно использовавшиеся для проведения диверсионных актов на острове. Руководитель одной из таких террористических групп, Мигель Анхель Ороско, на суде в Гаване выступил с «покаянием»: «Мне 26 лет. Был офицером армии Батисты. Нелегально выехал с Кубы в мае 1959 года. В январе 1960 года был завербован офицером ЦРУ. Прошел подготовку в различных лагерях ЦРУ на территории США. Затем в составе многих групп забрасывался на остров. Наша задача состояла в проникновении на Кубу, сборе для американцев сведений о военных и промышленных объектах, проведении диверсий на коммуникациях и промышленных объектах, в создании тайных складов оружии. Всего до ареста побывал на Кубе 24 раза. Один из планов ЦРУ, к реализации которого я был привлечен, предусматривал инсценировку военного нападения Кубы на Никарагуа. Эта агрессия могла быть использована в качестве предлога для вторжения США на Кубу. В соответствии с другим планом на остров должна была быть послана экспедиция наемников в целях захвата Кайо Романо, где намечалось образовать правительство Кубы в изгнании, которое тут же признало бы Соединенные Штаты» [409].
За три недели до начала Карибского кризиса в американском еженедельнике «Юнайтед ньюс энд уорлд рипорт» была опубликована статья, в которой, в частности, говорилось: «Воздушная и морская блокада Кубы находится в повестке дня. Конгресс санкционировал блокаду в специальной резолюции, принятой сенатом 20 сентября <…> В эти недели проблема блокады была изучена в Госдепартаменте. Эксперты изучают юридические вопросы, вытекающие из этой проблемы. Вооруженные силы США готовы вступить в действие, как только будет одобрена организация блокады» [410].
Подготовка интервенции проводилась в двух основных направлениях. С одной стороны, Пентагон приступил к формированию вооруженных бригад, в которые включались кубинские эмигранты, проходившие военное обучение на территории США и некоторых центральноамериканских стран. С другой стороны, американская разведка, используя свои возможности и привлекая силы внешней и внутренней контрреволюции, резко активизировала подрывную деятельность в отношении Кубы. Увеличилось число экономических диверсий (поджоги плантаций сахарного тростника), актов саботажа и терактов против руководителей революционного правительства с целью дезорганизовать кубинскую экономику, обострить внутренние, прежде всего экономические, проблемы в стране и тем самым вызвать недовольство кубинского населения.
Сам Карибский кризис можно условно поделить на три этапа. «Подготовительный» – с апреля 1961–го по 22 октября 1962 года – разработка самой операции Соединенными Штатами, ключевым моментом которой должно было стать вооруженное вторжение на Кубу и свержение правительства Фиделя Кастро. Именно в связи с этим советское правительство летом 1962 года по договоренности с кубинскими руководителями и приняло решение поставить на Кубу ракеты среднего радиуса действия, бомбардировщики Ил–28 и некоторые другие виды вооружения. Фидель Кастро знал, что у Москвы вызывает крайнее беспокойство наличие у американцев ракет в Турции и Италии. Это были ракеты средней дальности, которые достигают цели значительно быстрее стратегических ракет и бомбардировщиков. Американцы разместили в Турции новые межконтинентальные ракеты «Минитмен» в дополнение к имевшимся там ракетам «Юпитер». Этим ракетам средней дальности требовалось всего около десяти минут, чтобы поразить цели на территории СССР. А советские ракеты могли долететь до территории США за 25 минут.
Никита Хрущев воспользовался сложившейся ситуацией вокруг Кубы и предложил разместить ракеты прямо под носом американцев и тем самым хотя бы частично ликвидировать существенное к тому времени отставание Советского Союза от США в гонке вооружений.
Конкретное решение о размещении советских ракет на Кубе было принято Политбюро ЦК КПСС 24 мая 1962 года. А уже 29 мая, за пять месяцев до начала кризиса, на Кубу прибыли первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидов и командующий советскими Ракетными войсками стратегического назначения (РВСН) маршал Сергей Бирюзов, а также генерал–полковник С. П. Иванов, возглавлявший в то время Главное оперативное управление Генштаба советских вооруженных сил. В этот же день они встретились с Фиделем и Раулем Кастро и изложили предложения Москвы.
Вот какие впечатления сложились от этой встречи у Фиделя: «Они задавали нам вопросы. Мне задали следующий вопрос: „Как вы думаете, что позволило бы избежать вторжения?“ Я ответил – я был абсолютно уверен в этом: „Заявление Советского Союза о том, что нападение на Кубу будет рассматриваться как нападение на Советский Союз“. Они говорят: „Да–да, но как сделать, чтобы это выглядело реально?“ Тогда возникла идея о размещении ракет» [411].
Фидель Кастро взял сутки на принятие этого непростого решения. Для обсуждения вопроса о размещении советских ракет на острове он собрал почти всех своих соратников. Как стало известно годы спустя, в этом совещании участвовали Рауль Кастро, Блас Рока, Че Гевара, Освальдо Дорти–кос и Карлос Рафаэль Родригес.
«Я доказал товарищам, что было бы противоречиво с нашей стороны ждать максимальной поддержки СССР и стран социалистического лагеря в случае атаки нашей страны Соединенными Штатами и отказываться от политического риска, когда они в нас нуждались. И с этической точки зрения эта проблема была единогласно решена собранием руководства, – вспоминал Фидель. – Мы встретились с советскими представителями, которые нас ждали, и вот что мы им сказали дословно: „Если СССР защитит Кубу от удара США и укрепит свои позиции и позиции социалистического лагеря, мы соглашаемся с установкой ядерных боеголовок со средним радиусом действия“.
<…> Нельзя было терять ни секунды. Напряжение было колоссальное. Без этих фактов, предшествующих кризису, невозможно объективно оценить сам кризис, который разразился в октябре 1962 года. Советские специалисты выдвинули предложение о разработке необходимых документов, – продолжал Фидель Кастро. – Я их детально проанализировал и пришел к выводу, что документы были составлены идеально с политической точки зрения, но их нельзя было опубликовывать, так как тема была щекотливая.
Мы полностью переработали соглашение, написали от руки и отправили с Раулем в Москву. Там они обсудили этот документ с министром обороны Малиновским и Хрущевым. Соглашение было принято даже без исправления запятой.
Советы начали приготовления. Стоит признать, что Вооруженные силы и Советское государство приложило все силы, чтобы установить всё за такое короткое время. Мы вместе с советскими товарищами искали места, где можно было расположить ядерные боеголовки со всеми средствами защиты. Все было настолько секретно и закамуфлировано, что просто представить сложно. Наши Вооруженные силы и органы безопасности, поддерживаемые партией и массами, действовали так, как никогда раньше» [412].
