– Ну и что? Да знаю, на какую статью УК намекаешь. А я ничего не видел, не знаю, не помню!

– Смел ты, однако… – прищурился я. – Раз ты стал такой непонятливый – объясню. Расскажешь чтолибо интересное для нас или нет – не суть важно. Додика мы и без тебя вычислим. Но это, видимо, будет уже после того, как до Додика дойдет слушок о наших с тобой посиделках. А слухи, сам понимаешь, бывают разные…

– Не просекаю твою мысль…

– Это на тебя и вовсе не похоже. Не строй из себя умственно недоразвитого. Короче: кто такой Додик и где он обретается? И учти, Жорж, времени у меня в обрез.

– Нет покоя честному человеку в этой стране… – Сандульский страдальчески скривился. – Линять нужно отсюда… Да понял я твои намеки, понял! С какой стороны ни подойди, а я окажусь крайним. Право выбора, так сказать… Если Додик случаем узнает, что я тут язык распустил, он мне его вырвет с корнем. И никакая милиция меня не спасет.

– Если узнает… Не волнуйся, Жорж, тайну исповеди я тебе гарантирую. Даю слово.

– Слово к делу не пришьешь… – Сандульский мрачно, с явным сомнением посмотрел на меня. – Да и знаю я, в общем, всего ничего…

– А что знаешь, то и выкладывай.

– Опасные это люди, Серега. У Додика такие связи и такие знакомства. Ого! Большими деньгами ворочает. А эти его мордовороты… Бр-р! – Жоржа передернуло. – Тут их все стороной обходят, боятся связываться, даже самые отпетые.

– Фамилия?

– Дергачев… Эдуард Дергачев… Где живет – не знаю. По-моему, на Лиговке. Извини, за достоверность не поручусь.

– Он сидел?

– Черт его знает. Шарит под делового, но, думаю, это просто поза.

– Почему?

– Те, кто тянули срок, не общаются с ним. Побаиваются, это, конечно, факт, но и презирают. Сам слышал, как они его в разговоре между собой сявкой обзывали. Короче, у Додика с ними нейтралитет…

Побеседовав с Сандульским еще минут пять, я поспешил в управление.

– Серега, женюсь! – встретил меня сияющий Баранкин. – Деваха – во! – показал большой палец. – Одевается – закачаешься. Вчера с ее стариками познакомился. Мать – завмаг, папахен – в райисполкоме…

– Будущий зять в милиции, – прервал я его щенячьи восторги. – Все при дефицитах. Дружная советская семья, в которой полный ажур и благоденствие. Поздравляю. Карьера тебе обеспечена. И жратва от пуза.

– Ты… ты что, Серега? Какая тебя муха укусила? Я ведь не на деньгах женюсь. Да и на кой ляд мне они. Ну нравится она мне, влюбился…

– Это твои дела, Славка. А сейчас вали отсюда. Смойся с моих глаз. Дай мне возможность спокойно поработать. Кстати, Слав, не в службу, а в дружбу, выполни мою просьбу. Запиши, будь добр… Дергачев Эдуард, примерно тридцати лет, предположительно живет в районе Лиговки. Нужен точный адрес и прочие данные, если они имеются. Зайди в картотеку, может, он уже проходил по нашему ведомству.

– Сделаю… – Баранкин торопливо собирает бумаги, запирает сейф и уходит.

Я закрываю дверь на ключ, раскладываю свои записи: Лукашов, Коберов, Заскокин, В.А., Додик, Фишман, Лабух… Пасьянс. Но для начала неплохо…

Рапортички службы наблюдения. Фотографии. Коберов и Заскокин, так сказать, в препарированном виде. Какие-то девицы, пивбар "Морская волна", гриль-бар, ресторан. Но это не "Дубок". Понятное дело, воспоминания о нем не из приятных.

Далее – ресторан, мотели…

А вот это уже интересно. Если верить рапортичке, Коберов и Заскокин явно кого-то ждали. Дождались ли? Непонятно. К ним подсел незнакомый мужчина с девушкой.

Незнакомый? Фотографии ответа не дают, но седьмой отдел утверждает, что, судя по их поведению, встретились впервые.

Эта парочка за столиком вела себя отчужденно, ворковали только друг с другом. Правда, когда девушка выходила из зала по своим делам, "объект № 2", то есть Коберов, все же перекинулся несколькими ничего не значащими фразами с незнакомцем. Потом заиграл оркестр. А девушка не возвращалась долго…

Ничего странного. Если не считать маленькой, но весьма интересной подробности: незнакомец с девушкой, не дожидаясь закрытия, буквально испарились из ресторана.

Случайность? Или низкий профессиональный уровень сотрудников седьмого отдела? Поди, разберись…

И все-таки кого он мне напоминает, этот незнакомец? Это лицо… Где-то, когда-то… Нет, не вспомню. Нужно увеличить изображение.

Наконец напомнил о себе и телефон.

– Слушаю, – снял трубку. – Старший лейтенант Ведерников?

Голос совершенно незнакомый, слегка глуховатый, но солидный, обстоятельный.

– Так точно. С кем имею честь?

– Вот что, опер, послушай добрый совет: не копай так глубоко, иначе себе могилку выроешь. Понял, о чем речь?

– Кто это, черт возьми?

– Не важно. Доброжелатель… – В трубке смешок. – Случай на мосту мы тебе прощаем. Что поделаешь, ты выполнял профессиональный долг, – покашливание. – Но впредь умерь свой пыл и служебное рвение. Мы знаем, что ты не трус, но жизнь так коротка и так прекрасна…

Гудки. Все, разговор окончен. Я ошеломлен, взбешен. Ах, сволочи! Быстро накручиваю телефонный диск.

– Алло! Говорит Ведерников, горУВД. Проверьте срочно, кто только что звонил по номеру… – диктую. – Записали? Да, срочно! Жду…

Ну и дела… Даже в пот бросило… Открываю окно, дышу глубоко, стараюсь успокоиться. Кто бы это мог быть? Глупый вопрос…

Но откуда им известен мой номер телефона? Моя фамилия и звание?

Снова телефон.

– Да! – слушаю, а на душе становится совсем муторно. – Понятно, спасибо. Хорошо, звоните…

Подключение к линии где-то в районе цирка. Выехали, чтобы проверить на месте. Час от часу не легче. Фирма веников не вяжет… Мертвого осла уши они там найдут, мне уже известно, как работают эти мерзавцы мафиози.

Замигала сигналка селектора. Я нажал на клавишу.

– Ведерников! – Это Палыч.

– Я, товарищ подполковник.

– Срочно ко мне, выезжаем.

– Куда?

– Коберов и Заскокин убиты.

– Что?!

– Не кричи… Лучше поторопись…

Я долго сидел будто пришибленный. Затем достал авторучку и поставил против фамилий Коберова и Заскокина в своих записях два крестика…

В кабинете председателя кооператива "Свет" эксперты ЭКО. Коберов и Заскокин лежат валетом; у Заскокина открыты глаза, и от этого мне почему-то становится жутко.

– Гильзы нашли? – спрашиваю у Кир Кирыча, который с лупой ползает по полу.

– Чего нет, того нет…

Снова наган? Не похоже. Значит, гильзы даже не забыл собрать… Опять профи?

Прибыл следователь прокуратуры. Новенький, видно, только с университетской скамьи. Салага.

Иван Савельевич после моих приключений слег в больницу. Сердце, говорит, пошаливает. Микроинфаркт. Поди проверь… Похоже, хитрит, хочет дело сбагрить этому ретивому да молодому несмышленышу. Хитер бобер…

Фишман охает и ахает. Голова его обмотана мокрым полотенцем.

– …Нет, нет, ничего не помню… – со стонами рассказывает он мне. – Обернулся, смотрю – стоит такой огромный, в маске… И все…

– Как – все?

– Что-то мелькнуло – и все… – Фишман нервно потирает пухлые короткопалые руки.

Я уже слушал разъяснения врача опергруппы, поэтому мне состояние Фишмана понятно. Убийца без всякого сомнения прекрасно владеет приемами каратэ или кунфу – с того места, где он стоял, нанести такой точный и молниеносный удар может только незаурядный мастер.

Но почему он оставил в живых именно Фишмана?

– Наблюдение "засветилось"… – хмуро буркнул Палыч, будто подслушав мои мысли.

Да уж, в седьмом отделе нынче траур – пролетели они со своими подопечными, как фанера над Парижем. А такие проколы у них случаются очень редко, и бьют за них очень больно. Представляю, что сотворит с их шефом генерал…

Я ловлю взгляд Палыча: он, сощурив и так узкие глаза, будто держит на прицеле Фишмана. И я понимаю нашего зубра.

– Мне нужно задержать потерпевшего, – говорю я следователю вполголоса, отведя его в сторону.

– Зачем? – Тот удивлен. – К тому же он не совсем здоров…