– Нам должны звонить…

– Понял. – Я сделал ей ручкой. – Тогда в следующий раз. Ежели что, щебечи мне по мобильной связи. Всех благ…

С этими словами я поторопился покинуть офис – чтобы Марья не передумала. Не хватало еще ей увидеть своего шефа пьяным вдрызг. Под мухой я способен на такие "подвиги", что лучше о них и не вспоминать…

Чем мне нравятся нынешние времена, так это великим множеством разнообразных забегаловок, которые работают практически круглые сутки. В них есть что выпить, чем закусить и кого полюбить – скромно выражаясь.

Ну и, при большом желании, если уж совсем невтерпеж, можно быстро и без особых усилий выпросить, чтобы тебе дали по физиономии.

Я, как человек мирный, не горел желанием махать кулаками, а потому выбрал уютное немноголюдное кафе в полуподвале с шикарным кондиционером, который гнал воздух, напоенный запахами хвойного леса.

Техника на грани фантастики…

Это питейное заведение открыли совсем недавно, и пока за ним не числились разные нехорошие истории со стрельбой и мордобитием. Наливаясь помаленьку спиртным, я постарался напрочь отключиться от действительности и предался воспоминаниям. А что еще остается холостому мужчине далеко не юношеского возраста?

Но вспоминал я не своих бывших подруг, как это обычно бывает у мужчин, а старых друзей и недругов.

Хотя в моей прежней жизни такое разделение чаще всего было весьма условным.

Все зависело от обстоятельств и приказов вышестоящего начальства. Которые звучно именовались воинским долгом.

И прощаем долги наши… В священном писании все целесообразно и просто. Но мне почему-то не хочется прощать кое-кому; в особенности тем, кто пытался сделать из меня послушное орудие для достижения личных целей.

Ладно, пусть их… Дела давно минувших дней. Увы, что-либо изменить или поправить уже невозможно.

Мне свои грехи делить не с кем, за них в ответе только я один. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.

Чай, не мальчик был, когда подписывал соответствующие обязательства…

Интересно, где сейчас обретается мой бывший сержант Акулькин, с которым мы воевали в Афгане?

После того, как Акулькина (или Акулу) зачислили в спецподразделение ГРУ, я виделся с ним редко и общались мы недолго – от силы час-полтора, чтобы успеть раздавить пару пузырей беленькой. И наша последняя встреча-прощание была краткой и немногословной. Он как раз лежал в госпитале после очередного задания в Чечне.

Рана, в общем-то, оказалась пустяковой – пуля прошла навылет, не зацепив кость, и выздоравливающий Акула кадрил симпатичную медсестру. Так что ему в тот момент было не до меня.

Правда, он намекнул, что у него как будто намечается вояж "по местам боевой и трудовой славы". То есть, в Южную Америку, которую он знал вдоль и поперек.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В нашей системе никогда не знаешь, в какую сторону тебя забросит судьба в лице твоего куратора.

"Холодная" война закончилась, но это вовсе не значило, что люди нашей профессии остались не у дел.

Теперь все подспудные нарывы и язвы, которые раньше были заморожены, начинают с удивительной наглостью выползать наружу, и кому-то ведь нужно уметь ловко обращаться со скальпелем.

Чик – и готово. И нет очередного кандидата в местечковые Наполеоны. Чтобы воздух не портил. И не разлагал здоровое капиталистическое общество.

В общем, с Акулой более-менее ясно. Человек при деле. Если еще жив. А вот что случилось с Ершом, куда он запропастился, – это вопрос.

Наша последняя – нечаянная – встреча случилась в Париже[5] 30 августа 1996 года. И там мы оказались по разные стороны баррикады.

Хорошо, что тогда у меня хватило ума не становиться у Ерша на пути. Иначе лежать бы мне на какомнибудь парижском кладбище безымянным бродягой-клошаром, дожидаясь судного дня.

Нет, я не слабак, отнюдь. Но против Ерша я не более чем букашка. Это при всех моих незаурядных физических данных и солидной практике боевых единоборств.

Ерш был и киллером на службе у мафии, и смертником-"куклой" в спецшколе ГРУ, и работал на международный синдикат наемных убийц… Пришлось ему выполнять задания и моей бывшей "конторы".

Мне приходилось встречать с Ершом на татами, и я на собственной шкуре испытал это весьма сомнительное "удовольствие". Таких бойцов, как Ерш, можно пересчитать по пальцам. И даже в этом случае он будет стоять во главе списка. Силен мужик…

Наша "контора" искала его по всему миру около пяти лет. Ерш словно в воду канул. Исчез, растворился бесследно, что при возможностях ГРУ просто невероятно.

Уж не знаю, какая муха укусила моих боссов, и зачем он так им понадобился, но в поиске были задействованы большие силы. И все впустую.

Мало того, не удалось разыскать и семью Ерша – жену и сына. Но тут, насколько мне было известно, понадеялись на родную милицию, которая и сработала, как обычно. То есть, по известному принципу "Моя хата с краю".

Не значится клиент в домовой книге – и ладно. Тем более, что за женой Ерша никаких уголовно наказуемых деяний не числилось.

Увы, наши правоохранительные органы на дух не переносят таскать каштаны из огня для смежников. Так уж повелось со времен культа личности…

Ушел я из кафе, когда стемнело. Дежурный по автостоянке посмотрел на меня укоризненным взглядом, но промолчал.

Понятное дело – от меня несло как из винного погреба. Видимо, дежурный привык к тому, что его клиенты, в основном "новые" русские, по ночам трезвые за руль не садятся. А потому относился к такому безобразию достаточно спокойно. По крайней мере, внешне.

Доехал я до своего гаража благополучно. В темное время суток наши автоинспекторы предпочитают отсиживаться в своих гнездах – от греха подальше. Или стараются держаться освещенных мест.

Я же рулил по темным закоулкам, куда сотрудники милиции и днем не заглядывают.

Впрочем, я не был пьян до изумления. Чтобы упиться до чертиков, мне нужно было принять на грудь как минимум два литра водки. Что в одиночку немыслимо и неприлично.

Я был всего лишь навеселе. Это как раз то состояние, когда все беды и горести кажутся ничтожными, а жизнь неожиданно расцвечивается разноцветными красками и приобретает новый, многообещающий смысл.

Мой дом находился в престижном месте – неподалеку от центральной городской площади. В свое время я не пожалел денег, прикупив трехкомнатную квартиру у бывшего партийного босса преклонных лет, которому развивающаяся демократия наступила на мозоль, уравняв его в правах, а значит и в пенсионном обеспечении, с простым народом.

В связи с таким обломом содержать козырное жилье ему было не по карману. Поэтому он приобрел для себя и своей старухи скромную клетушку в отдаленном районе города и стал непременным участником всех митингов и демонстраций, ратующих за возвращение золотой эры развитого социализма с персональными пенсиями, государственными дачами, спецпайками и спецраспределителями дефицитного барахла.

Конечно, трех комнат, по которым можно запросто кататься на велосипеде, для меня было многовато. Я уже не говорю о просторной кухне-столовой и нескольких кладовых.

Но я был сражен наповал огромными окнами, высокими потолками и шикарной лепниной -такую прелесть теперь не делают.

Однако главную роль в моем решении приобрести эту квартиру, как я понял позже, сыграло вовсе не желание приобщиться к сонму "новых" русских, не мыслящих свое существование без престижного жилья.

Все дело в том, что в отрочестве у меня был приятель, сын крупного партайгеноссе. Наша дружба зиждилась в основном на моих кулаках, которые уже тогда были весьма внушительными, и которыми я готов был защищать своего дружка в любое время и при любых обстоятельствах.

Дружили мы недолго. Что поделаешь – гусь свинье не товарищ. Этот постулат очень быстро втолковала мне его мамаша, склочная баба с замашками базарной торговки, но с претензиями на дворянскую спесь.