Герцог спешился — если бы он сделал это прежде, чем произнес условленную фразу, то был бы убит на месте — и повел Стрижа в конюшню. В «Глобусе и треугольнике», как обычно, царило оживление.

Второй конюх внимательно наблюдал, как Уэссекс ведет Стрижа в самое дальнее стойло — чистый закуток, устланный толстым слоем соломы. Герцог быстро подошел к яслям у задней стены и сдвинул их влево. Послышался громкий щелчок скрытого механизма, и вся стена отошла назад, словно створка двери, открывая длинный, узкий, уходящий вниз туннель, по которому едва мог проехать всадник.

Уэссекс провел Стрижа в проход, затем стал толкать дверь, пока снова не услышал щелчок.

Жеребец вопросительно ткнул его носом, и Руперт погладил животное, прежде чем снова сесть в седло.

В туннеле было тесно, сыро и пахло лошадьми. Шагов Стрижа почти не было слышно, поскольку пол покрывал толстый слой каучука. Проход вел от конюшни «Глобуса и треугольника» к подземельям здания на Бонд-стрит — приличное расстояние. Уэссекс только раз до того пользовался туннелем, но нынешней ночью выбора не было — невозможно было найти разумной причины для вызова портного ранним утром. И подойти к барону Мисберну на приеме он не мог, даже если бы и знал, где находится глава «Белой Башни».

Через четверть часа герцог добрался до конца туннеля. На первый взгляд, впереди виднелась только глухая стена, но Уэссекс знал ее секрет. Он спешился, привязал Стрижа к кольцу, вделанному в стену, и, осмотревшись, нашел нужную веревку. Потянул за нее, и полый блок с открытой стороной, который мгновение назад казался частью туннеля, начал подниматься, унося с собой Уэссекса.

Вот почему милорд Уэссекс, выйдя на поиски грабителя, оделся как бедняк — аристократ из сливок английского общества не смог бы задействовать этот механизм, не подвергая опасности свой безукоризненный костюм. Но свободный, простой плащ не мешал герцогу, и после нескольких минут стараний он поднялся в необычном лифте на нижний уровень подвалов дома на Бонд-стрит.

Дворецкий «Белой Башни» Чартериз, как всегда безупречно одетый, приветствовал его, ничем не показывая, что Уэссекс явился сюда в неурочный час.

— Добрый вечер, ваша светлость, — невозмутимо сказал он, принимая плащ и шляпу герцога.

Его светлость машинально дотронулся до сюртука — там, во внутреннем кармане, лежала Зеркальная Роза.

— Я должен увидеть лорда Мисберна. Дело не терпит отлагательства.

— Конечно, ваша светлость. Если вы изволите пройти за мной в Желтую приемную, я спрошу, дома ли господин. А пока пошлю слугу присмотреть за вашим конем.

Через несколько мгновений Уэссекс уже стоял в одной из четырех маленьких комнат на первом этаже дома. Комнаты различались только названиями — Красная, Желтая, Фиолетовая и Голубая — что говорило о цвете убранства и обивки мебели. Даже в такой час на полке над камином горели новые свечи, а из-за фиолетовых штор доносился отдаленный шум поздней вечеринки.

Ожидая, он думал, что Чартериз, наверное, сейчас будит Мисберна. Вряд ли лорд будет рад узнать новость, точно так же, как и Уэссекс. Если, конечно, все это правда.

Он достал из кармана Зеркальную Розу и внимательно рассмотрел ее. В свете свечей был ясно виден изъян в самой середине рубина, так похожий на серебряную розу. Владея этим рубином и его дубликатами, Британия получала идеальные возможности для передачи шифрованных сообщений своим политическим агентам в Лиссабоне и других местах. Без нее Британия оказалась бы как без рук. Плохо, что эта тайна вообще была кому-то известна. Еще хуже, что шифр мог быть разгадан.

Дверь в Желтую приемную отворилась.

— Милорд готов принять вас, — бесстрастно сообщил Чартериз.

Уэссекс сунул рубин в карман и последовал за слугой к началу спиральной лесенки на второй этаж городского дома, на фасаде которого красовалась вывеска галантерейного магазина. Дверей в коридоре не было, за исключением единственной в самом конце, обитой красной кожей. Как всегда, Чартериз распахнул ее и пропустил Уэссекса без доклада.

Опять же как всегда, в комнате стоял полумрак, поскольку Джонатан Майло Ариох де ла Форт, барон Мисберн был альбиносом. Сильный свет ранил его глаза, а от солнца он вообще слеп. Но в сопоставлении с невероятным интеллектом Мисберна эти недостатки казались просто пустяками. Благодаря своему мощному разуму он держался, как паук, в самом центре сети, которая сохраняла целостность Священного союза. Он был белым рыцарем, вышедшим на бой против Черного жреца и расползающейся по всему миру Французской Империи.

Уэссекс подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Комнату освещали лишь несколько скрытых фонарей. Пламя свеч отражалось от фляжек со спиртом, наполняя помещение теплым рассеянным светом цвета золотистого бренди. Наконец Уэссекс разглядел лорда Мисберна, сидящего за столом. Если Уэссекс и поднял барона с постели, этого не чувствовалось.

— Что привело вас в такой поздний час, ваша светлость? — спокойно спросил Мисберн.

— Вот это, — Уэссекс положил на стол Зеркальную Розу.

Мисберн не прикоснулся к ней.

— Откуда у вас эта вещь, ваша светлость?

— Я захватил карету барона Уорлтока, — сообщил, не вдаваясь в подробности, Уэссекс. — И нашел это, когда обыскивал его. Он дал мне понять, что Джеффри Ханапер мертв и Джорджа Ратледжа теперь найти невозможно.

— А Кристиан не знает, где его искать? — спросил Мисберн, назвав Уорлтока по имени. — Остальное, кстати, правда. Мистер Ханапер уже три дня как мертв. Мы сумели сохранить это в тайне — пока Лондон переполнен гостями, я счел это наиболее разумным. Да, большое несчастье.

— Лорд Уорлток предположил, что маркиз сбежал на континент, — сказал Уэссекс.

Мисберн вздохнул и потер глаза. Эндимион Чайлдуолл был для Мисберна почти другом, хотя он никого не подпускал к себе слишком близко, насколько знал Уэссекс. Много лет назад именно отец маркиза лично завербовал Мисберна для Игры Теней.

— Значит, мы его потеряли, — вздохнул Мисберн. — Нынешним утром он был в «Башне», но, несомненно, лишь ждал приказа Уорлтока бежать. Когда я смогу связаться с парижским центром, он уже затаится где-нибудь на континенте. Мы никогда не сможем накрыть его. Слава богу, мы не потеряли это, — он взял Зеркальную Розу. — Хотя я не вижу, какой в ней толк, если Эндимион выложит Талейрану все наши секреты.

Мисберн несколько мгновений смотрел на рубин, затем бросил его в ящик стола.

— Но я знаю, что вы сумеете найти во всем этом положительный момент. По крайней мере, мы нашли предателя. Это Ратледж.[23]

— Да? — поднял брови Уэссекс. — Что-то слишком много совпадений — самоубийство Ханапера, приезд Уорлтока, побег Ратледжа. Нас подталкивают к этой мысли — и все же, если маркиз предатель и получает деньги от французов, он вряд ли оставил бы такой ценный для сделки предмет, как Зеркальная Роза. Он уж точно забрал бы его с собой. А Уорлток — не французский агент. Он, если на то пошло, якобит и живет ради своего удовольствия. Я не могу найти ни единой причины для того, чтобы он сотрудничал с Черным жрецом ради чего бы то ни было. Нас явно дурачат. Позвольте мне последовать за лордом Ратледжем во Францию…

— Нет, — решительно ответил Мисберн. — Вас слишком хорошо знают во Франции, так что толку от вас там не будет. Парижский центр сделает, что сможет, чтобы перехватить Ратледжа… а мы — чтобы устранить тот ущерб, который он нам нанес.

— Вы, конечно, правы, — спокойно ответил Уэссекс. Он с бесстрастным лицом повернулся к Мисберну, но мысли в его голове неслись бешеным вихрем. Вполне вероятно, что Ратледж был предателем, но внутренний голос говорил Уэссексу, что маркиз не предавал… или даже если и предал, то не таким образом, как думает Мисберн. Предатель по-прежнему скрывался где-то в этих стенах. И герцог чувствовал, что обязан найти Ратледжа и оправдать его, чтобы доказать это.

— Если это все, милорд, тогда прошу извинить меня. Я намеревался сегодня вечером устроить раут, так что неплохо было бы все-таки там появиться.