После такой подготовки на наших пультах появились груды бумаг с разными вариантами аварийных ситуаций - мы были готовы к любому развитию событий. Но выход начался, и все пошло без осложнений. Экипаж успешно выполнял операцию за операцией, а мы, в такт с ним, откладывали в сторону один аварийный вариант за другим, как ненужные. Постепенно спадала напряженность и усиливалась вера в то, что все пройдет нормально. Мы все более и более спокойно следили за работой космонавтов, которые, казалось, и не ожидали никаких неприятностей. Георгий без особых затруднений вышел из люка, осмотрел стыковочный узел, показал его нам по телевидению, доложил, что никаких повреждений нет, проверил состояние разъемов. Юра ему помогал, страховал, передавал инструменты. Потом они закрыли люк, заполнили отсек воздухом и сняли скафандры. Выход завершился. Новым стыковкам был дан зеленый свет. Космонавты снова приступили к выполнению программы экспериментов.
Однако спокойный полет продолжался недолго. Через несколько дней в системе, поддерживающей комфортный тепловой режим на станции, отказал один из насосов. Космонавты этого не почувствовали, поскольку тут же включился резервный насос и взял на себя функции неисправного. Отказ был обнаружен нашими специалистами по телеметрической информации. После того как это произошло, мы оказались в ситуации, когда жизненно важная система осталась без резерва. Теперь, если откажет второй насос, полет придется прекращать. Над выполнением программы опять нависла угроза.
Бортовая система обеспечения теплового режима чем-то напоминает систему центрального отопления в городских домах. Она тоже состоит в основном из трубопроводов и радиаторов, заполнена жидкостью, и эта жидкость прокачивается насосами. Но на Земле и в космосе совершенно разные условия для ремонта. Когда в городской системе отказывает насос, то из системы сливают воду, отсоединяют неисправный насос и вместо него устанавливают новый. В условиях же невесомости удалить жидкость из системы очень сложно, поэтому сразу при ее изготовлении устанавливают запасной насос, а также автоматику, которая должна контролировать работу основного насоса и включать резервный в случае аварии. Замена насосов в полете не предусматривалась, и оба были наглухо приварены к трубопроводам, чтобы гарантированно обеспечить герметичность: сварка надежнее, чем резьбовое соединение.
Вообще говоря, насосы, устанавливаемые на космических аппаратах, обладают очень высокой надежностью. Они, как правило, непрерывно работают годами, и случаев их отказов не было. Но, если отказал один, кто может дать гарантию, что не откажет и второй? А если жидкость в контуре остановится, то тепловой режим может выйти за допустимые пределы в течение нескольких часов. На этот раз мы организовали особо строгий контроль за работой насоса и на всякий случай подготовили план досрочного прекращения полета. Но кто в такой ситуации решится на запуск следующей экспедиции? Совершенно очевидно, что систему необходимо ремонтировать. Вопрос - как? Распиливать трубопровод нельзя. Опилки и жидкость могут попасть в атмосферу жилого отсека и оттуда - в легкие космонавтов. Кроме того, в трубопроводы может попасть воздух, а тогда насосы прекратят работу вообще. И приварить новые насосы к трубопроводам в космосе тоже не удастся. Как быть? Специалисты не находили решения.
О возникшей проблеме немедленно доложили министру Афанасьеву. Поскольку речь шла о судьбе крупной программы, министр решил рассмотреть вопрос сам. Отложив все дела, он срочно собрал в зале заседания коллегии всех руководителей, от которых могло зависеть решение. Вначале Афанасьев попросил Овчинникова - ответственного за создание системы теплового регулирования - доложить о том, что произошло. Это было сделано, в основном, для формы, потому что и сам Афанасьев, и присутствующие уже знали о случившемся в мельчайших подробностях. Овчинников доложил. Потом между ним и Афанасьевым состоялся примерно такой диалог.
Афанасьев. Ваши предложения.
Овчинников. Сергей Александрович, систему мы отремонтировать не сможем.
Афанасьев. Вот этого я не понял. Повторите, пожалуйста, что Вы сейчас сказали.
Овчинников. Сергей Александрович, насосы вварены в трубопроводы. Космонавты не смогут их вырезать и не смогут вварить на их место новые.
Афанасьев. Вы зачем мне рассказываете, чего космонавты не смогут сделать? Я спрашиваю, как Вы предлагаете восстановить систему.
Овчинников. Сергей Александрович, мы не видим возможности восстановить систему.
Афанасьев. Вы начали повторяться. Я чувствую, Вы не готовы к серьезному разговору. Имейте в виду, за исправность системы отвечаете лично Вы. Давайте мы сейчас разойдемся, а завтра в десять утра Вы доложите нам, как будет производиться ремонт. Если от меня потребуется какая-то помощь, скажите. До завтра.
Все разошлись. Овчинников был зол. Он сетовал на то, что его не захотели слушать, не захотели понять, что в таких условиях работать очень трудно. Но вернувшись к себе на работу, сразу собрал своих главных специалистов и сказал, что до завтрашнего утра они вместе обязаны найти решение. После встречи с министром что-то произошло в его сознании. Он изменил сам подход к поиску решения. Если раньше он считал, что распиливать трубопровод нельзя, поскольку опилки и жидкость могут оказаться в воздухе, то теперь исходил из того, что распиливать надо, но так, чтобы ни опилки, ни жидкость в воздух не попали. Он просил всех подумать над этим. Потом все вместе размышляли над тем, как избежать попадания воздуха в трубопровод. Затем - как установить новый насос, не прибегая к сварке. Ночь напряженной работы, и к утру решения были найдены.
На второе совещание у министра Овчинников и его специалисты пришли усталые с воспаленными глазами, но теперь они принесли схемы детального плана всех подготовительных работ. Совещание опять было очень коротким. Министр заслушал предложение, похвалил его авторов, поблагодарил и попросил приступать к подготовке немедленно.
Ох, и хватка была у Афанасьева! Я не знаю, верил ли он сам в то, что решение будет найдено, но он умел добиваться того, чтобы все возможное было сделано.
Ремонт системы решили поручить первой краткосрочной экспедиции, к которой готовились Олег Макаров и Владимир Джанибеков. Для Олега это был третий старт в космос. Второй закончился неудачей, которая едва не стоила ему жизни. Я хорошо помню эту трагедию. Вместе с Василием Лазаревым он готовился к полету на станции «Салют-4». Подготовку завершили успешно, оба были в прекрасной форме. С хорошим настроением и большими планами прибыли на старт. Сели в корабль. Ракета стартовала и скрылась в небе. А через несколько минут на Землю пришел сигнал аварии. Что-то случилось с ракетой, и корабль отделился от нее задолго до выведения на орбиту. Почти тут же мы услышали возбужденные голоса космонавтов, которые поняли, что случилась беда. Потом в эфире наступило молчание и долго никаких сведений о них не было. На место возможного приземления полетели вертолеты, но и экипажи вертолетов долго ничего не могли обнаружить. Многие часы мы просидели как на иголках, вглядываясь в карту района поиска, - сплошные горы, непригодное для посадки место. Потом их нашли - в снегу, на крутом склоне горы, покрытой высокими деревьями. Большой камень защитил спускаемый аппарат от скатывания вниз. Космонавтов с трудом смогли эвакуировать вертолетом. Через пару дней привезли и аппарат, в котором они приземлились. Ребятам досталось. Аппарат входил в плотные слои атмосферы круто и с большой скоростью. Был момент, когда перегрузка достигла восемнадцати единиц, пропадало зрение. Вид из иллюминатора на место приземления оставлял мало надежд на благополучный исход.
И после такого стресса этот мужественный человек снова готовился к полету. Я знаю Олега давно. Мы учились вместе в институте, на одном факультете и на одном курсе. Потом работали в соседних отделах. И никогда раньше, общаясь с ним, я не подозревал, что в нем таится такая сила воли. В молодые годы я почему-то считал, что отважного человека можно определить по внешним признакам, по его поведению в обычной жизни. Иногда нам кажутся смелыми люди, которые отличаются бравадой, свободными манерами, привычкой громко и уверенно говорить. А повидав много действительно мужественных людей, я обратил внимание на то, что чаще всего бывает как раз наоборот. Человек склонен бахвалиться тем, чего у него не достает, и не обращает особого внимания на то, что является его натурой. Олег готовился к полету потому, что хотел летать. Может быть, умение управлять собой - это и есть мужество?
